В плену у живодеров
Шрифт:
То, что сейчас предстало перед глазами Доронина, когда-то было чем-то вроде перевалочного пункта рыбаков, может быть, даже остатками рыбоперерабатывающего производства. Маленькие и большие помещения, среди которых попадались и каменные, были разбросаны среди деревьев; часть из них совсем оплели лианы. У самого берега виднелись остатки некогда прочного и широкого строения в виде пирса. Там же торчал из воды проржавевший и рассыпающийся в прах остов рыбацкого баркаса; рядом – полузатопленная небольшая баржа, судя по всему, нефтеналивная или для
Ирина лежала рядом с командиром на земле, разглядывая в прицел ночного видения строения внизу. Будучи по образованию востоковедом, хорошо зная природу и культуру стран Азии и Востока, она никак не могла побороть в себе чувство сожаления, что ей приходится заниматься здесь далекой от гуманизма миссией. А ведь Суматра – один из самых интересных уголков этого обширного региона. Помимо буйной природы, тут есть уникальная культура, сложившаяся в среде большого этнического разнообразия. И это все в пределах одного острова! Ирина прекрасно помнила, что на Суматре еще в конце ХХ века регистрировались случаи людоедства.
А суматранские свадебные обычаи! Например, то, что здесь не жених выбирал себе невесту, а наоборот. Как и у нас, приходили сватать, но только родители невесты к родителям жениха. Там они и определяли, насколько им подходит будущий муж.
Чтобы оформить развод, на Суматре жене не нужно давать особых разъяснений по этому поводу. Вполне достаточно объявить, что муж мало зарабатывает, совсем не заботится о жене или детях, грубит и тому подобное. И этого хватит, чтобы выгнать мужа. Причем такие права есть не только у жены, но и у ее матери, которая запросто может запретить горе-мужу приходить к супруге. Да и вообще, когда мужчина на Суматре берет себе жену, то от этого хозяином в доме не становится. Здесь правит материнский род. Кстати, мужа-неудачника на Суматре называют «оранг сумандо», что в переводе означает «приходящий» или «пришелец».
Доронин с Веденеевой оказались в самой высокой точке, с которой можно было наблюдать за этими остатками человеческой деятельности. Привалов с Горбачевым передали, что им пришлось спуститься к самому берегу.
– Где-то здесь, – сказал Горбачев и осмотрелся, – наверное, на вон той барже.
– Понял, – ответил Привалов, а потом добавил: – А хорошо, что шеф в воду не полез, а то бы сейчас маяк не работал. У меня такое ощущение, что он все это предвидел.
– Или спланировал, – добавил Гор-бачев.
– Сиди здесь и держи ушки на макушке. Если увидишь кого-нибудь, сразу сообщи. Я пошел.
Пригнувшись, Привалов шагнул из зарослей и стал подбираться к барже. Неожиданно впереди скрипнул прогнивший деревянный настил. Два человека стояли на берегу и разговаривали вполголоса. Привалов понял, что мимо них пробраться не удастся. Тогда он изменил маршрут и стал двигаться к разбросанным строениям.
Горбачев не видел его около часа. Наконец в приборе ночного видения появилось изображение, в котором он узнал Привалова. Тот возвращался прежним путем. Он приблизился к Горбачеву и опустился рядом на землю.
– Рэмбо, это Крыс. Разведку закончил. Дед наверняка на барже, но подойти не смог, там двое уродов с автоматами.
– В лагере? – коротко спросил До-ронин.
– Навскидку человек десять. Спят в двух разных строениях. Два начальника в отдельном сарае совещаются при свете. Я в щель разглядел, что у них там небольшой склад оружия в ящиках и немного взрывчатки.
– Какая взрывчатка?
– По-моему, динамитовые брикеты, которые в старину на горных работах применялись.
– Ждите нас.
Доронину пришла в голову мысль, что можно все провернуть таким образом, чтобы никто не догадался о нападении. По крайней мере, не сразу догадался. Если кто-то начнет потом искать тело пленного, то, конечно, не найдет. «Надо сделать так, – подумал Доронин, – чтобы такого желания не возникло».
Воспользовавшись тем, что пираты выставили лишь охрану с моря на барже, Доронин и Веденеева двинулись к своим товарищам прямо через лагерь. Это давало возможность сэкономить много времени. Самый опасный участок, на котором их могли заметить охранники с баржи, они преодолевать через лагерь не стали, а прошли зарослями, сделав небольшой крюк.
Наконец группа собралась вместе.
– Слушай, ты насколько близко к барже подошел? – спросил Доронин Привалова.
– Метров на двадцать, а что?
– Запаха нефтепродуктов не почув-ствовал?
– Почувствовал. По-моему, там остатки нефти есть, и в немалом количестве. Хочешь имитировать пожар? – догадался Привалов.
– Вот именно. Взрыв динамита в лагере, загоревшаяся нефть на барже, паника. Когда вся нефть прогорит, то я думаю, желающих лезть в трюм и искать обгоревший труп не найдется.
– Боюсь, Дима, много натяжек, – возразил Привалов, – беспричинные взрывы и возгорания всегда наводят на мысли о причинах. К тому же этих двоих убирать придется.
– А ты что предлагаешь? Оставить десяток трупов с огнестрельными ранениями и факт исчезновения пленного?
– Ну это вообще откровенно, – согласился Привалов, потом стал принюхиваться. – Слушайте, а они ведь травку курят.
Все зашевелили носами, но только тренированный нюх Доронина подтвердил предположение.
– Точно, травку. Сейчас они поплывут в нирвану. Вот тебе и возгорание! Нельзя курить возле емкостей с ГСМ.
– А взрыв? – не унимался Привалов.
– Можно пулей, – предложила Веде-неева.
– Может не сдетонировать.
– А если после того, как загорится баржа, – предложила Ирина, – и все побегут на берег, включая и главарей, я попаду в светильник? Он опрокинется, горючая жидкость растечется по полу, и динамит взорвется.
– Скорее другое, – поправил ее Привалов, – светильник стоит на деревянных ящиках, а они сухие – как порох полыхнут. Вот тогда динамит и рванет.
– Тогда это нужно делать быстро. Сразу, как они выбегут из этого сарая.