В погоне за «Босфором»
Шрифт:
Надин подставила лицо холодным брызгам. Она вспомнила княгиню Волконскую, певшую в тот бесконечно далекий вечер в Москве, и с проснувшейся в душе надеждой повторила:
– Шуми, шуми, послушное ветрило,Волнуйся подо мной, угрюмый океан…Окна в спальне выходили на огромную плоскую гору. По утрам над макушкой горы сгущался туман, а может, это были низкие облака, и тогда гора печалилась, закрываясь от солнца, встающего над морем,
Она понимала, что бога гневить нельзя: провидение заботилось о ее жизни и здоровье, чем еще можно объяснить то, что она вспомнила лишь однажды услышанное название имения мужа в Крыму. Слово «Кореиз» всплыло в памяти именно в тот момент, когда она, стоя на берегу пустой бухты, где еще не было даже и намека на новый порт, мучительно решала, что делать дальше. Мрачный возница, сгрузивший с подводы большую кучу валунов, с подозрением посмотрел на Надин, когда та попросила довезти их со Стешей до города.
– До какого? – спросил он.
– А какой тут есть?
– Никакого, – кратко ответил возница, но, как видно, сжалившись над двумя одинокими женщинами, предложил: – Могу отвезти вас в имения – Мисхор или Кореиз, а там уж сами выбирайтесь.
– В Кореиз, нам туда и нужно, – обрадовалась Надин, ведь это было имение ее мужа, а значит, она могла рассчитывать на помощь.
Возница кивнул и усадил женщин на подводу. Так и въехала княгиня Ордынцева в великолепное имение своего мужа – на грязной телеге, засыпанной песком и осколками камней. Управляющий поместьем оказался человеком деликатным и не стал уточнять, почему ее светлость путешествует налегке и таким необычным видом транспорта.
К удивлению управляющего, Надин отказалась спать в спальне мужа и выбрала для себя небольшую комнату с видом на гору, и она не пожалела об этом. За две недели, проведенные в Кореизе, Надин стала относиться к горе, как к живому существу, разделявшему ее печаль. Может, это выглядело глупо, но только гора и море помогали Надин, успокаивали ее мятущуюся душу: гора с ней плакала, а море смывало усталость и печали. Утром и вечером сбегала она по дорожкам парка к морю, где на берегу был выстроен домик в мавританском стиле, а из него попадала на маленький пирс. По деревянной лесенке из трех ступеней она спускалась в прохладные волны, и море подхватывало ее.
Отсчитывал последние дни октябрь, но вода все еще оставалась теплой. Надин подолгу плавала на глубине и возвращалась к купальне, когда руки уже начинало ломить от усталости. Зато она чувствовала, как прежняя жизнь отваливается подсохшей коркой в прошлое, а из-под нее уже проступает новая, или просто повзрослевшая Надин. Рецепт княгини Волконской помог. Надин уже смирилась с тем, что ее муж уехал, и они будут разлучены, но никто не мешал ей любить свои воспоминания.
Закат разбросало по волнам множество крохотных алых солнц, Надин плавала уже час, пора было выбираться из воды. Она подплыла к пирсу, поднялась по лесенке и села на нагретые за день доски. Надин глянула на море и залюбовалась: из-за мыса появился корабль. Подсвеченные солнцем паруса, отливали золотом, он казался волшебным видением, миражом. Корабль приближался. Надин уже могла различить матросов, бегущих по вантам, и фигуру офицера на мостике, она даже смогла прочитать название судна, выведенное золочеными буквами на его боку: «Диана-охотница».
«Интересно, – задумалась она, – в первый раз за две недели вижу, чтобы сюда подходил корабль».
Она опустила глаза на свою мокрую рубашку, та облепила тело, как вторая кожа, наверное, ей следовало уйти в купальню и наблюдать за парусником из ее окна, но Надин не хотелось уходить. Решив, что с палубы ее вряд ли заметят, она села на верхнюю ступеньку лестницы, опустив ноги в воду, и замерла, глядя на чудо-корабль. Похоже, что тот становился на якорь: черная цепь соскользнула по борту, а потом матросы спустили на воду шлюпку. Один за другим скатились в нее гребцы и взяли весла, а последним спустился высокий офицер.
Надин не верила своим глазам: шлюпка летела по волнам прямо к ней, но за спинами гребцов она не могла рассмотреть офицера, сидевшего на корме. Надо немедленно уйти – ведь она раздета, но Надин не могла даже пошевелиться. Она не понимала, где находится – наяву или во сне, но точно знала, что хочет, чтобы ничего не менялось. Гребцы вдруг опустили весла. Высокий блондин поднялся на корме шлюпки. На нем больше не было офицерского мундира, Надин видела лишь белую рубашку. Он наклонился и прыгнул за борт.
Через мгновение светловолосая голова вынырнула уже далеко от шлюпки. Матросы развернулись и начали грести в обратном направлении, а пораженная Надин пристально всматривалась в приближающегося пловца. Он резко вскидывал руки, рассекая волны, а голову поворачивал вслед за рукой, и Надин все никак не могла разглядеть его лицо, но сердце ее задрожало, подсказав ответ… Еще несколько минут – и сильные руки ухватились за перила лесенки, а мокрые губы поцеловали колени Надин.
– Прости меня за все – и вернись, пожалуйста, – попросил ее муж.
Он подтянулся на руках и застыл, не решаясь прикоснуться к ней. Дмитрий все еще не мог поверить, что не во сне, а наяву, замерев на краешке пирса, сидит в мокрой рубашке его потерянная любовь. Это было совершенно невозможно – но это случилось, и сейчас решалась его судьба… Губы жены шевельнулись, и он замер, боясь и надеясь.
– Я люблю тебя, и хочу быть твоей женой, – прошептала Надин, и ему показалось, что мир вокруг засиял.
– Я тоже тебя люблю, – признался он и позвал: – Пожалуйста, иди ко мне.
Надин оперлась на его плечи и соскользнула в воду. Какое же это было счастье! Руки Дмитрия скользили по ее телу, зажигая в нем огонь, а его губы покрывали поцелуями ее лицо. Муж прижал Надин к себе и вместе с ней поднялся по лесенке на пирс.
– Диван в купальне еще стоит? – хрипло спросил он.
– Да…
– Тогда я предлагаю вернуться к тому, на чем мы остановились в Москве…
Надин только кивнула, не нужно было ни о чем говорить. Она прижалась к мужу, и они вместе пошли по теплым доскам к купальне. Казалось сказкой, что они станут любить друг друга в домике на берегу моря, но ведь и их встреча была волшебной, а их любовь вообще – чудом. У порога Дмитрий спустил с ее плеч мокрую рубашку и разделся сам. Надин не могла оторвать взгляд от сильного загорелого тела мужа и с радостью увидела ответный восторг в его глазах.