В погоне за Эдемом
Шрифт:
Разговор продолжался. Начальник, которого Джейме мысленно начала называть Бруно, сперва был озадачен тем, что нашлось какое-то дело, более важное, чем побег пленницы и появление ее дружка. Но затем до Бруно дошло, что Сатис и Бленхейм заняты чем-то срочным. Сознание собственной власти мантией легло ему на плечи. Он махнул пистолетом, показывая, что пленников нужно вести в самое сердце штаб-квартиры.
Когда они дошли до конца коридора, Джейме поняла, что была права. Этот коридор действительно вел к кабинету Сатиса. Завернув за угол, все направились дальше, мимо четырех закрытых дверей, до самого конца, где столпились
Бруно достал связку ключей, отпер два засова и наконец открыл замок под дверной ручкой. Это напомнило Джейме маленькую квартирку на Манхэттене, где они жили, когда Пол преподавал в богословской семинарии. Только здесь запоры были снаружи, а не внутри.
Дверь распахнулась. Щелкнул выключатель. Вспыхнувшее тусклое освещение оказалось кроваво-красным. Удивленная Джейме обвела комнату взглядом и увидела изнутри над дверью череп и кости. Красный свет исходил из пустых глазниц черепа.
Неужели чудесам никогда не наступит конец?
Джейме еще никогда не видела ничего подобного той комнате, в которой оказались они с Яни. На полу мозаичными плитками было выложено то же число, что и на двери. Посреди комнаты стоял квадратный стол, на нем на подушке лежал череп, а рядом стояли песочные часы. Темные деревянные панели поднимались до половины стены. Прямо напротив двери располагался большой камин, а перед ним стоял маленький гроб. Над каминной полкой висел целый скелет. Судя по размерам, детский. Джейме поежилась. Под скелетом поблескивала золотая рамка. Джейме не смогла рассмотреть, что в ней находилось. Единственным другим источником света был длинный стеклянный ящик, приткнувшийся у той же стены. Внутри него висел еще один скелет, на сей раз взрослого человека.
Что это за место?
– Наденьте на нее наручники, – приказал своим подчиненным Бруно.
Двое охранников грубо развернули Джейме, заломили ей руки за спину и натянули на запястья пластмассовые наручники. Тугие браслеты больно впились в кожу. У Джейме мелькнула мысль, что Сатис, вероятно, закупил такие штуковины оптом.
Тем временем сам Бруно и последний охранник обыскали Яни. Они выгребли у него из карманов все, включая портативный навигатор, и заставили снять кроссовки. Джейме почувствовала, что у них отнимают все средства устроить побег.
Затем охранники заставили Яни встать, грубо заломили ему руки за спину и также сковали их наручниками.
– Подождите. У меня есть одна мысль насчет наших милых влюбленных, – сказал Бруно, который нравился Джейме все меньше и меньше.
Он, несомненно, намеревался выдоить по полной свой временный статус большого начальника.
Бруно подвел Яни к квадратному деревянному столу посреди комнаты, с черепом на подушке, и усадил Яни спиной к ножке. Затем он разрезал наручники и надел новые, уже за ножкой. После чего этот тип так же сковал Яни щиколотки и приказал одному из охранников стянуть ему колени толстой нейлоновой бечевкой. Яни, казалось, отнесся к этому совершенно равнодушно, как будто ему подавали блюда в дорогом ресторане Далласа, а не связывали в ожидании предстоящей казни.
«Теперь моя очередь. Господи!..»
Бруно
– Садись к нему на колени, – приказал он.
– Что? – спросила Джейме, сбитая с толку.
Бруно грубо толкнул ее вниз, и она уселась на колени Яни, лицом к нему. Острыми ножницами Бруно разрезал наручники и пихнул пленницу лицом Яни в грудь. Затем он вытянул ее руки вперед, протащил запястья за ножку стола и снова сковал их наручниками. Джейме показалось, будто ее плечи вырываются из суставов. Травмированная правая рука отозвалась обжигающей болью, и Джейме шумно выдохнула, чтобы не расплакаться.
Но это еще было не все. Бруно приказал второму охраннику затащить ее ноги за ножку стола. На щиколотках тоже защелкнулись наручники.
Джейме с трудом могла пошевелиться. Больше того, прижатая лицом к черной трикотажной тенниске Яни, она с трудом дышала.
Какой прекрасный способ провести последние минуты жизни!
– Ты поступила плохо, попытавшись бежать, – назидательным тоном промолвил Бруно. – Я позабочусь о том, чтобы больше это не повторилось, любимая.
Давясь от смеха, охранники вышли из комнаты.
9 апреля 2003 года, 02.40
Штаб-квартира Сатиса
В 16 километрах к западу от Багдада
Центральный Ирак
Энди Бленхейм с гордостью вел мальчика по коридору в кабинет мистера Сатиса. Он уже давно ждал этой встречи, и вот наконец босс послал его за ребенком.
– Молодой господин, – объявил Энди.
Старик по-прежнему сидел на диване. Его руки были скованы за спиной.
– Вот вам еще одно поручение, Бленхейм, – сказал Коулмен, подзывая к себе подручного.
Энди поспешно приблизился к нему, и Сатис показал на мониторы, на которые выводилось изображение с камер видеонаблюдения, расположенных в тоннелях. Он рассеянно махнул на прямоугольные экраны, показывающие безжизненные тела убитых часовых.
– Передайте солдатам, оставшимся в живых, что нужно навести порядок.
Опешивший Энди Бленхейм молча смотрел на мониторы.
– Да, командор оставил после себя грязь, – согласился Сатис. – Проследите за этим.
– Слушаюсь, сэр.
Поклонившись хозяину, Энди покинул кабинет.
Мальчишка даже не взглянул на Сатиса.
– Дедушка Кристоф! – воскликнул он, и его лицо озарилось надеждой.
Подбежав к старику, он упал на колени, обвил его руками, уткнулся лицом ему в грудь.
– Дедушка Кристоф, почему мы здесь?
– Какая трогательная сцена! – Коулмен Сатис опустился в кресло. – Позволь мне ответить на этот вопрос, мальчик. Ты здесь, потому что твой двоюродный дедушка не хочет нам помочь. Он никак не реагирует на угрозы в свой адрес. Мистер Ремен прожил такую хорошую жизнь, что теперь не возражает немного потерпеть боль. Он готов умереть, если возникнет необходимость. Но даже у такого закаленного человека непременно должны сохраниться какие-то чувства. Особенно по отношению к ребенку, единственному сыну своей единственной племянницы. Сколько боли причинит твоя смерть матери, да и отцу тоже! Определенно, ни одна тайна не сто'ит того, чтобы смотреть, как у тебя на глазах губят такую юную жизнь.