Шрифт:
Глава 1
Всегда любил ненастную погоду. Пустынные улицы, нет этих вечных толп народа и пробок по выходным. Можно спокойно пробежаться по парку, слушая в наушниках любимую музыку и не бояться, что в тебя случайно врежется какой-нибудь подросток на велосипеде или роликах и уставится на протез. Что все будут смущённо отводить глаза и делать вид, будто меня не существует. А ведь всего лишь год прошёл, как я стал никем, как вся моя жизнь рухнула.
Я был успешным бойцом по смешанным единоборствам, хотел даже мастера получить. Самбо, рукопашный бой, борьба — вот чем я жил все эти годы, стремился в большой спорт, грезил им. И всё полетело к чертям собачьим, когда мне навстречу выскочил пьяный мажор на джипе. Ему то что, а мою легковушку закрутило с сумасшедшей скоростью и об столб с
Папаша этого недотёпы замял дело, оплатил мне лечение и организовал этот грёбаный протез. Будто мне с ним жить легче будет. Ага, как же. Друзья отвернулись, девушка бросила — зачем им унылый калека? Одиночество стало единственным моим спутником, в которое иногда врывалась моя взбалмошная сестра и вытягивала меня из дома. Сам я настолько замкнулся в себе, что выхожу на улицу лишь в дождь, когда людям некогда рассматривать мои шрамы...
Медленно бегу, дышу полной грудью. Запах первых весенних дождей непередаваем: опьяняющая смесь озона с чистым кислородом, молодой мокрой листвы, травы и цветов на деревьях. В такие минуты кажется, что и не бежишь вовсе, а летишь, соревнуясь в быстроте с порывистым ветром. Будто совсем неизведанный мир открывает перед тобой свои объятия. Нет больше жуткого запаха бензина, нет прожигающих, любопытных глаз, нет кучи неотложных дел, нет вечно недовольных родственников, ничего нет, кроме меня, ветра…
И молнии!
Всё произошло в какие-то считанные мгновения: яркая вспышка в глазах и меня отбрасывает назад метров на десять на что-то мягкое. Приходит боль, выворачивая всё тело в судорожных спазмах, от которых мир вокруг смазывается в чёрно-белую кляксу, и жуткий, непередаваемый страх. Я не хочу умирать, только не сейчас, только не так нелепо. Смотрю на небо, на проносящиеся мимо странного цвета облака и тут надо мной склоняется морда какого-то жуткого клыкастого монстра. Кричу изо всех сил не своим голосом, а чудище хватает меня за шкирку и поднимает над обрывом, в котором носятся целые полчища таких же тварей, кромсая и топча людей в странных доспехах.
Монстр ревёт во всю глотку, они замирают и смотрят на вертящегося в его когтях меня. Только сейчас чётко начинаю осознавать, что лучше бы умер от молнии, а ещё лучше не приходя в себя в больнице после аварии. Быть разорванным на куски этим полчищем — участь ещё похлеще предыдущих. И как я вообще умудрился в такое вляпаться? В голове была сплошная каша, заканчивающаяся вспышкой молнии и болью. Только это мне сейчас явно ничем не поможет.
Моя толстовка с жутким треском начинает рваться вместе с капюшоном, но не за чудище же мне хвататься в надежде спастись, поэтому с какой-то обречённостью, что ли, смотрю вниз на поджидающее меня месиво. Встряхнув в очередной раз свою добычу, зверюга остаётся с моим капюшоном, а я кубарем лечу вниз. И тут, то ли с перепугу, то ли у меня окончательно съехала крыша, от ударов камней по голове, моё тело на глазах неожиданно начинает меняться, превращаясь в точную копию того монстра на скале. Долетел до земли почти в невменяемом состоянии от происходящего ужаса и не человеком вовсе. Воспалённое сознание ещё удивлённо так констатировало, что теперь у меня две здоровенные лапы с когтями, а протез во время трансформации отлетел куда-то в кусты…
Когда свалился под лапы к удивлённым монстрам, от неожиданности они даже попятились, пытаясь в столбе пыли, что я поднял, определить, что к ним свалилось. Мой несостоявшийся убийца разъяренно заорал сверху и прыгнул следом, точно приземлившись напротив меня и оскалив клыки. Вот теперь точно полный трындец, — печально констатировало человеческое сознание и окончательно отключилось.
Все монстры вокруг застыли, наблюдая, как мы кружим друг напротив друга, два полностью одинаковых вожака в преддверии схватки, и не могли понять, что происходит, и какой из нас настоящий? Поэтому лишь утробно подвывали и били лапами землю, поднимая в воздух тучи пыли. Люди, пользуясь моментом, кто бежал подальше сломя голову, кто добивал неожиданно увлёкшегося зрелищем противника.
Вид соперника обострил и разозлил звериную суть, в которой я сейчас был заперт. Он походил на жуткую смесь из тигра и человека, этакая жертва генной инженерии, во флаконе из дикой ярости: рыжая шерсть в полоску покрывала мускулистое человеческое тело; грива, больше похожая на волосы и хвост, яростно бьющий землю; на тигриных ушах странные кольца, а клыки выступали изо рта, как у доисторического саблезубого гиганта; огромные жёлтые глаза с вертикальным зрачком были, можно сказать, разумными, потому что с такой ненавистью и злостью животное явно смотреть не будет; лапы просто здоровенные с длинными острыми когтями, как у оборотней из ужастиков; ростом это чудище было примерно метра три, а может, даже больше, вставало то на две задние, то на все четыре лапы, впиваясь когтями в землю. И самое странное: он был в штанах. Зверь в штанах! То, что я теперь выгляжу примерно так же, уже не имело значения, в отсутствие рассудка включился инстинкт самосохранения, а для него главное — выжить.
Монстр оскалил острые зубы и ринулся в бой, пытаясь меня зацепить когтями. Я инстинктивно успел отскочить в сторону и он, слегка задев мне шерсть, на всём ходу врезался в своих сородичей, рассвирепев ещё сильнее. От его грозного рыка, казалось, содрогнулась даже земля. Сметая всё и всех на своём пути, он кинулся ко мне. Я попятился, но бежать было некуда, нас кольцом окружили эти твари, предупреждающе скалясь. Тут либо я его, либо он меня, других вариантов просто не было.
И мы сцепились.
Я сражался за жизнь, как зверь, загнанный в угол, со всей яростью и силой, что у меня была. И её оказалось не меньше, чем у этого громилы, но на моей стороне были заученные на уровне подсознания боевые приёмы, и острые когти с зубами в придачу. Это и спасло, наверное, мне жизнь, а может, всё же удача, наконец, повернулась ко мне нужным местом.
Очнулся я от свербящего запаха крови перед носом и ужасной боли в зубах, ногтях и рёбрах. Казалось, мне их напрочь выдрали и оставили истекать кровью на пекле, посреди поля боя. И каково же было моё удивление, когда я обнаружил, что лежу, вцепившись зубами в разодранное горло поверженного монстра! Его собратьев вокруг уже не было, а на меня во все глаза смотрели недавние бойцы, говоря что-то на своём языке и тыча в меня мечами. Я расслабил зубы, выпустив поверженного соперника и тяжко вздохнул, по телу прошла странная судорога и оно стало опять меняться на прежнее. Мужчины в священном ужасе опустили мечи и отступили, шепча одно и то же слово вновь и вновь: "варлок?" — чётко врезалось мне в память. Я ещё раз тяжко вдохнул сладкий обжигающий воздух этого странного мира и провалился в спасительную тьму.
Глава 2
Приходил в себя долго и мучительно, болело буквально всё, дышал с трудом, через разрывающий на части кашель, были слышны хрипы. Значит, внутреннее кровотечение, возможно, повреждены лёгкие. Совсем, как после аварии. Может, меня кто-то сбил? А всё, что было дальше, лишь плод моего воспалённого сознания.
Но когда всё же удалось открыть глаза, понял, что не привиделось. И это была точно не больница. Скорее, морг. Я лежал голышом в прозрачном саркофаге, весь в трубках, с перемотанной окровавленными бинтами грудью. По трубкам в меня втекала какая-то голубая жидкость, а вытекала жёлто-зелёная, похожая на гной. Хотелось орать от ужаса, попытаться выбраться, но я даже рукой не мог пошевелить. Последним воспоминанием всплыло это слово: "варлок". Что оно может значить? Поэтому меня сюда посадили и теперь накачивают непонятно чем?
Лаборатория… — ужасная мысль ввергла в ступор, хотелось верить, что я ошибаюсь, но всё вокруг было похоже именно на это. Возможно, поэтому вся грудь в окровавленных бинтах, меня походу уже препарировали, как лягушку, из-за этого так всё болит…
Шипя от боли, выругался матом, пытаясь вырвать руку из крепких пут. От бессилия орал и бился затылком об холодную твёрдую поверхность, на которой лежал. Хотелось вырубиться, потерять сознание, умереть и не видеть всего этого ужаса, но оно, как назло, не хотело уплывать в небытие, фиксируя малейшие детали. Хотя, тут и рассматривать толком нечего. Комната странного светло-серого глянцевого оттенка, освещение выходит будто из ниоткуда, скорее светятся саркофаги, и да, помимо моего, тут их было штук шесть в ряд. У четырех закрыты крышки непроницаемым стеклом, другие прозрачные и подсвеченные, как и мой, но пустые. Я был тут один на всеобщем обозрении, весь голый и в бинтах.