В погоне за ним
Шрифт:
— Большая ночь для тебя, — я пытаюсь завязать разговор, в голове у меня играет блондинка. Я хочу спросить его, трахает ли он ее. Конечно, это же неуместно? Ты идиотка, и ты пьяна.
— Да, и я не мог бы попросить разделить это с кем-то еще, кроме тебя, — он улыбается.
— Или с твоим публицистом, — промурлыкала я.
Черт.
Он отстраняется, поворачивается ко мне лицом, поджав губы: — Ты мне не доверяешь?
— Ты такой чертовски горячий, и каждая женщина в этой комнате хочет, чтобы ты был у нее на руках. Я не дура, тебе нужен секс, а я слишком много выпила, — бессвязно бормочу я.
—
— Да… нет… я не знаю. Неужели Tooheys — это просто пиво?
Он забавно кивает головой и поворачивается лицом к воде. Некоторое время мы молчим, глядя на океан. Он спрашивает меня, хочу ли я танцевать. Я киваю, и мы возвращаемся в комнату. Положив руку мне на талию, он притягивает меня к себе, пока на заднем плане звучат мягкие ритмы Майкла Бубле. Я склоняю голову на его плечо и наслаждаюсь музыкой, пока песня не переключается и не звучит «Unchained Melody».
Наша свадебная песня.
Знакомое, тревожное чувство проносится сквозь меня. Груз моих решений, где я стою, с кем я, мгновенно накрывает меня чувством вины, и, даже не задумываясь, я отстраняюсь и бегу к выходу. Джулиан быстро следует за мной на улицу, наблюдая, как я с трудом глотаю воздух.
— Адриана… что случилось? — спрашивает он в панике.
— Я хочу вернуться в отель.
— Хорошо, дай мне минутку. Оставайся здесь, а я просто попрощаюсь.
Он заходит в здание, и проходит несколько минут, я иду к улице, чтобы поймать такси и вернуться в отель, а мои слезы свободно падают — тяжесть в груди отягощает мою душу.
Я слышу, как вибрирует мой телефон, но не обращаю на него внимания, ожидая, пока я останусь одна в своем номере.
Ехать по мосту недолго, но достаточно долго, чтобы мое чувство вины переросло в нечто большее. Когда отель появляется в поле зрения, я чувствую облегчение, расплачиваюсь с водителем и быстро выхожу из машины.
Как только я возвращаюсь в свой номер и за мной закрывается дверь, я разражаюсь рыданиями и падаю на пол. В слабой попытке я достаю свой телефон и читаю текст на экране.
Джулиан: Нам нужно поговорить.
Я не отвечаю, и вскоре слышу осторожный стук в дверь. Я боюсь открыть ее, боюсь увидеть его лицо и почувствовать противоречивые эмоции, бурлящие вокруг меня. Я не могу избавиться от волны боли, которая поднимается и опускается в зависимости от прилива.
Разблокировав петлю, я слегка приоткрываю дверь, не глядя на его лицо. Двигаясь в сторону, он проходит мимо меня, но не входит дальше. Я поднимаю голову, чтобы проследить за его телом. Его галстук снят, три верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Когда его грудь слегка обнажается, во мне просыпается возбуждение, и я снова впадаю в противоречие. Прошло почти три года с тех пор, как у меня была близость с кем-то, и, что еще хуже, я была только с одним мужчиной.
С одним мужчиной.
Слова звенят в моей голове.
Мои глаза поднимаются к его глазам, и в них отражается беспокойство. Отлично, теперь я чувствую себя дерьмом из-за того, что заставляю его беспокоиться обо мне.
— Адриана, что там произошло? — его мягкий тон успокаивает меня.
Я не говорю ни слова, мне
Задыхаясь, наши губы смыкаются, и мы оба стоим на месте, грудь громко вздымается, глаза расширены.
— Адриана, мы не можем.
Смущенная и отвергнутая, я отвечаю: — Почему? Я хочу этого, — неубедительно говорю я.
Он опирается рукой на стену позади меня, возвышаясь надо мной в этом тесном помещении входа. Он закрывает глаза, пытаясь взять себя в руки, кулаки сжимаются: — Потому что ты не готова. Что бы там ни случилось, это расстроило тебя. Я не хочу, чтобы ты пожалела о своих действиях.
— Ты не хочешь, чтобы я пожалела о своих действиях? — спросил я, ошеломленный, — Или ты боишься, что вместо меня ты увидишь Чарли?
Я смотрю, как меняется его лицо, как сжимаются его губы, когда он сдерживает свой гнев. Мгновенно мне становится стыдно за свое жалкое обвинение. Что, черт возьми, со мной не так! Я снова протягиваю к нему руку в извиняющемся жесте, но он вздрагивает, и я понимаю, что нанесла ущерб, который невозможно стереть, что бы я сейчас ни делала.
— Вот, это для тебя. Я поговорю с тобой завтра, — он открывает дверь, и я стою в оцепенении, когда она захлопывается за ним.
Мои руки дрожат, а в них лежит его книга. Я подхожу к кровати, мгновенно падаю на подушку, позволяя себе заплакать. Даже в моем измученном состоянии присутствие его книги рядом со мной вызывает у меня любопытство. Я сажусь на кровать и подпираю подушки за спиной. Включив лампу, поднимаю книгу и осторожно открываю вкладыш. Жирным шрифтом написано его личное послание ко мне.
Адриана,
Хорошие случается с теми, кто ждёт,
Я ждал, и ты, Адриана, стоила того, чтобы ждать.
Твой, Джулиан.
Пятая глава
У меня официально адское похмелье.
Солнечные блики, проникающие через окно, не облегчают мою боль. Схватив лежащую рядом подушку, я бросаю ее в окно, надеясь на чудо, при котором шторы захлопнутся сами собой. Голова пульсирует, во рту привкус пива, побуждающий меня бежать в ванную как можно быстрее.
После того, как я очистила содержимое своего желудка в течение, кажется, целой вечности, я запрыгиваю в душ, чтобы смыть с себя сожаление о том, что сказала Джулиану. Это было неуместно. Я была настоящей стервой, потому что считала себя недостаточно хорошей. Если мой муж не считает меня достойной того, чтобы остаться в живых, то зачем я нужна кому-то еще?