В погоне за ним
Шрифт:
Я плыву к кровати, а Джулиан сжимает мою руку. Мои глаза не могут осознать то, что я вижу, красоту и жизнь, которая принадлежит нам.
Мой отец стоит рядом с кроватью с раскрытой сумкой. Он достает необходимые инструменты и делает то, чему его обучили медики. Мы с Джулианом внимательно наблюдаем за каждым его движением, каждым рефлексом, вплоть до выражения лица моего отца. Это беспокойство? Беспокойство? Мой желудок нервно вздрагивает, пока мы ждем его заключения.
Это происходит час спустя: улыбка, озаряющая комнату, надежда и молитвы, которые были услышаны.
Мой
Он не говорит ни слова, аккуратно укладывая инструменты в сумку. Застегнув молнию, он возвращает свое внимание на кровать, осторожно поднимает и бережно кладет ее на руки.
— Есть только несколько мелочей, но ничего такого, что бы меня сильно беспокоило. У вас есть мое полное согласие забрать мою внучку домой, — он улыбается, осторожно покачивая ее на руках.
Я смотрю на ее крошечное личико — она совершенна.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Джулиана, его широкая улыбка убеждает меня в том, что мы приняли правильное решение.
Она принадлежит нашей семье.
Момент, которого я ждала последние двенадцать недель, наконец-то настал, и без раздумий она оказалась у меня на руках. Эмоции наконец-то берут верх, и счастливые слезы текут свободно, когда я наклоняюсь и целую ее лицо. Она очень маленькая для своего возраста, но я стараюсь не зацикливаться на негативе, потому что подавляющее чувство покоя наконец-то овладевает мной. Джулиан обнимает меня и наклоняется, чтобы поцеловать ее волосы. Даже Джулиан с трудом сдерживает слезы, и при одном только этом взгляде я передаю ему нашу дочь.
Нет слов, какое удовлетворение я испытываю, глядя, как он впервые берет на руки нашего ребенка. Без всяких колебаний, его любовь и принятие делают меня более полной, чем я когда-либо чувствовала, и впервые в жизни я признаю это. Я не буду сравнивать и не позволю себе чувствовать вину.
В тот день, когда Джулиан вернулся домой из южноамериканской поездки с моим отцом, я поняла, что что-то ужасно не так. Он был замкнут, и когда он рассказал об ужасных ситуациях, в которые попадал, я поняла, почему он был травмирован и не мог выбросить из головы образ этой маленькой девочки.
В тот вечер, когда Энди лег спать, он показал мне видео, и мое сердце плакало вместе с его сердцем. Ее нашли рядом с разлагающимся мусором в изношенной части города посреди ночи при бледном свете луны.
Местный житель передал ее монахиням, и без надлежащего ухода она прожила бы всего несколько дней. Мой отец случайно оказался в нужном месте в нужное время. Он вылечил ее раны и болезнь, дав ей шанс вырасти и жить нормальной жизнью. Все, что ей было нужно, — это семья, которая любила бы ее и относилась к ней как к родной. В тот момент, когда я увидела, как любимый мужчина открыто плачет об этой девочке, я поняла, что наши сердца полностью совпали, и это была наша дочь.
И сегодня она официально стала частью нашей семьи.
Джулиан тихо шепчет, осторожно, чтобы не разбудить ее: — Она идеальна.
— Я знаю, — отвечаю я с улыбкой, поглаживая ее мягкие локоны и проводя кончиками пальцев по ее драгоценной коже, тщательно запоминая каждую бороздку, каждый бугорок,
— Она совершенна, Джулиан, и я думаю, что пришло время забрать ее домой.
Бумажная работа закончена, и, получив медицинское разрешение моего отца, мы благодарим монахинь из приюта. Перед самым выходом из здания, монахиня, которая заботилась о ней, протягивает руку и делает крестное знамение на ее лбу, благословляя ее перед нашим уходом. Я любезно благодарю ее и выхожу на улицу, чтобы сесть в машину.
До столицы три часа езды, и, будучи организованной, у меня есть все необходимое, чтобы накормить и одеть ее. В машине я продолжаю смотреть на ее лицо, завороженная и не в силах отвернуться. Она прекрасна со слегка загорелой кожей, темно-каштановыми волосами, а ее длинные сочные ресницы порхают по щекам, когда она спит. У нее мелкие черты лица, но этого и следовало ожидать в ее возрасте. Мы наезжаем на кочку на дороге, что заставляет ее зашевелиться. Мы оба с нетерпением ждем, когда она откроет глаза. Мое сердце колотится в ожидании момента, когда ее глаза встретятся с нашими, и в ту же секунду все мои стены рушатся, и я превращаюсь в эмоциональный беспорядок.
Джулиан пытается утешить меня, используя свою свободную руку, чтобы притянуть меня к себе: — Эй, она теперь с нами.
Мои рыдания громкие, но папа уверяет меня, что все будет хорошо.
— Ты обещаешь мне, что они не смогут забрать ее?
Сквозь текущие слезы я смотрю ей в глаза. Кажется, она видит меня, двигая зрачками, когда моя улыбка превращается в радостный смех.
— Адриана, все сделано, подписано и скреплено печатью. Мы забираем ее домой. Я обещаю тебе всей своей жизнью, что никто не сможет забрать ее.
Мы приезжаем в отель и заходим в номер, где нас ждут Лекс и моя мама. Мама плачет, неся желтое одеяло, покрытое разноцветными полосками: — Это принадлежало тебе, Адриана, а теперь принадлежит твоей дочери.
Я долго обнимаю ее, не желая отпускать. Я не собираюсь больше плакать, потому что этот момент стоит отпраздновать. Лекс стоит рядом с моей мамой, сдержанный и необычно тихий. Медленно его лицо расширяется в улыбку, и я призываю его посмотреть. Он заглядывает под одеяло, и в тот момент, когда он это делает, его лицо тает, и он просит подержать ее. Джулиан с легкостью передает ему нашу девочку, и я смотрю, как мой брат прижимает к себе нашу дочь.
— Привет, красавица, я твой дядя Лекс, — воркует он.
Она издает крошечный звук, детское бульканье.
— Смотри, Лекс, она тебе улыбнулась.
Он с гордостью спрашивает: — Как ее зовут?
Мы с Джулианом смотрим друг на друга, и он просит меня объявить.
— Луна Эмили Бейкер, — для меня большая честь первой назвать всем ее имя, — Потому что под луной, в ту темную ночь, она каким-то образом преодолела все трудности, пока ее не нашли.
Лекс тихо повторяет ее имя, заглядывая ей в глаза: — Нужно устроить праздник.