В погоне за рассветом
Шрифт:
Я ушел, но не слишком далеко, на случай, если понадоблюсь великому хану. Я прогулялся по дворцовым садам до холма Кара и Павильона Эха. Снаружи дул приятный легкий ветерок с гор, и я надеялся на свежем воздухе привести в порядок свои мысли. Идя вдоль мозаичной стены, я мысленно перебирал все то, что произошло со мной в Ханбалыке, а этого было немало. Надо же, министр Пао оказался юэ из Юньнань, Ноздря обрел потерянную двадцать лет назад возлюбленную, а близнецам Биянту и Биликту, выходит, совершенно не нужна моя любовь… Ну и чудеса…
И тут, как будто мне было мало всего остального, я внезапно получил еще один сюрприз. Чей-то голос прошептал мне на ухо по-монгольски:
— Не оборачивайся. Не двигайся. Не смотри по сторонам.
Я застыл на месте, решив, что меня сейчас заколют или зарежут. Однако никого рядом не было. А загадочный голос снова произнес:
— Тебе грозит страшная опасность, ференгхи. Твоя участь будет ужасна, но ты это заслужил. Однако час расплаты настанет позже, потому что ожидание, ужас и незнание вдут рука об руку.
К этому времени я уже пришел в себя и понял, что таинственный голос, звучавший, казалось, прямо у меня в ушах, — один из фокусов Павильона Эха. Я обернулся и огляделся по сторонам, никого не увидел и резко произнес:
— Что я заслужил? Чего вы хотите от меня?
— Всего лишь жди, расплата неминуема, — прошептал голос. — Час настанет.
— Когда? Какая расплата?
Голос прошептал всего девять слов — девять коротких простых слов, но меня охватила дрожь. Незнакомец произнес совершенно спокойно и безапелляционно:
— Она придет, когда ты меньше всего будешь этого ждать.
Глава 13
Я постоял еще, но больше ничего не услышал. На всякий случай я пару раз сам обратился к таинственному незнакомцу, но не получил ответа. Тогда я обогнул террасу справа и прошел через Лунные врата, но, так никого и не увидев, побежал дальше вокруг Павильона Эха, обратно к Лунным вратам, и снова никого не увидел. Через единственный проход в стене я посмотрел на холм Кара. Там было несколько человек — мужчин и женщин, которые тоже дышали в тот день воздухом, прогуливаясь возле подошвы холма по одному и парами. Любой из них вполне мог быть невидимкой, который заговорил со мной, — ничего не стоило потом отбежать подальше и замедлить шаг, прогуливаясь. Или тот, кто нашептывал мне угрозы, мог убежать иным путем. Тропинка из дерна, шедшая от Лунных врат, разделялась на две, одна из них огибала павильон сзади и спускалась с другой стороны холма. Существовала и еще одна возможность: этот человек мог все еще оставаться внутри, в пределах стены, и затаиться в павильоне; тогда не имеет значения, как быстро я бежал или как тихо рыскал в поисках своего врага. Искать было бесполезно, поэтому я просто стоял у входа и раздумывал.
Голос мог принадлежать как мужчине, так и женщине; а надо сказать, что за последнее время я успел нажить себе врагов обоего пола. Со вчерашнего дня целых три человека прямо сказали мне, что я пожалею о своих действиях: холодный как лед Ахмед, взбешенная Биянту и оскорбленная госпожа Чао. Не следовало также забывать и о сбежавшем министре Пао, который теперь не мог быть мне другом, но вполне мог все еще оставаться в пределах дворца. Да мало ли кто из живущих во дворце мог затаить на меня злобу. Например, господин Пинг, Ласкатель. Все эти люди говорили по-монгольски, на этом же языке нашептывал мне угрозы и таинственный голос.
Существовали также и другие вероятности. Огромная незнакомка, которая скрывалась в покоях Ахмеда, могла подумать, что я узнал ее и стал опасным. Или госпожа Чао могла оговорить меня перед мужем, и тот решил мне отомстить. Я припомнил также, что узнал отвратительную тайну придворного астролога, а ведь евнухи известны своей мстительностью. Кроме всего прочего, я как-то заметил Хубилаю, что, на мой взгляд, большинство его министров занимаются ерундой, и это могло дойти до них. Так что врагов у меня при дворе было множество.
Мой взгляд сновал по изогнутым крышам дворцовых построек, словно пытался проникнуть сквозь их желтую обшивку и узнать того, кто прошептал мне угрозы. И вдруг внезапно я увидел огромное облако дыма, поднимавшегося над главным зданием дворца. Так сильно ни одна жаровня или печь дымить не могла. Что-то случилось! Черное облако, казалось, кипело, так оно клубилось. Да, похоже, часть здания вместе с крышей взлетела на воздух. Спустя долю мгновения я услышал страшный грохот, который в буквальном смысле заставил мои волосы встать дыбом, а складки моей одежды затрепетать. Я увидел, как все, кто прогуливался на холме, тоже вздрогнули при этом звуке и повернулись посмотреть, что случилось. А потом все мы побежали в ту сторону.
По дороге до меня дошло, что несчастье случилось в моих собственных покоях. Действительно, в большой комнате были полностью разрушены стены и крыша, сквозь зияющее отверстие виднелось небо, а то, что не было разрушено сразу же, теперь горело. Черное облако все еще продолжало медленно клубиться, но теперь оно уже плыло над городом, а дым от пожара был достаточно густым, чтобы толпа зевак держалась на почтительном расстоянии. И только несколько слуг метались в дыму, нося ведра с водой и заливая горящие руины. Один из них уронил свое ведро, когда увидел меня, и неверной походкой устремился мне навстречу. Он был так черен от дыма, а одежда на нем так сильно обгорела, что я не сразу узнал в нем Ноздрю.
— Ох, хозяин, не подходите ближе! Какие страшные разрушения!
— Да что случилось? — спросил я.
— Не знаю, хозяин. Я спал в своей гардеробной, когда все произошло. О Аллах! Проснувшись, я обнаружил, что барахтаюсь на траве в дворцовом саду, одежда на мне тлеет и на меня падают обломки мебели.
— А девушки? — внезапно воскликнул я. — Что с девушками?
— О, хозяин, они погибли, причем ужасной смертью. Если это не происки мстительного джинна, то, значит, на нас напал изрыгающий пламя дракон.
— Какой ужас, — с несчастным видом произнес я. — Но, думаю, дракон тут ни при чем.
— Тогда это, должно быть, птица Рухх, в безумии разрывающая все своим клювом и когтями, потому что девушки не просто мертвы — их больше не существует по отдельности. От них остались только брызги на стенах. Куски плоти и капли запекшейся крови. Они были близнецами при жизни и умерли одинаковой смертью. Теперь сестры соединились навеки, потому что ни один, даже самый искусный гробовщик не сможет разделить их останки и сказать, кому из них они принадлежат.