В погоне за счастьем
Шрифт:
— Угу, — вздыхаю предвзято фыркая. — Истинное счастье. Подарок судьбы в блестящей упаковке. Не слышала о том, что под ней обычно ничего стоящего нет?
— Я бы на твоём месте открыла, — издевается, смягчая слова улыбкой. — В крайнем случае, хорошие знакомства никогда не помешают. Да и у тебя за спиной уже есть опыт оставаться с красивыми мужиками, без намека на секс, " просто друзьями".
Выдергивать меня с заслуженных выходных никто не стал. Этот факт позволял растянуть губы в довольной улыбке. Благодарной, отчасти. Все озвученные угрозы не имели под собой почвы, оставаясь баснословно брошенными на ветер. Мне ничто не мешало отправился домой и сыграть
Врать в глаза не хотелось. Оттого я все больше молчала. О себе и своем поведении. Переменах в жизни. Впрочем, как и мама с отцом. Все наши разговоры за широким " круглым столом " велись исключительно на отстраненные темы. Частично захватывая работу родителей и вопросы, касаемые " тонкостей " моего обучения. Я старалась отвечать односложно: учусь; легко; спасибо за должную дрессировку, дорогие родители. Контекст фраз, естественно, слегка отличался. Не стоит утрировать. И дома уже было не столь комфортно как раньше… Накрывая ощущением, что с моим отъездом слишком многое изменилось. Отношение родителей друг к другу стало иным. Будто передо мной сейчас сидели абсолютно чужие люди, связанные моим кратковременным присутствием в редкие часы их совместной жизни.
— У вас с папой все нормально? — оставшись наедине, уточняю у мамы, неловко отводя глаза при затрагивании запретной темы. Кажется мы никогда прежде не говорили с ней по душам… Не меняли привычных ролей: строгой матери и послушной дочери. Для подобных тем я была слишком мала. А теперь? Сложно ответить, ощущая себя гостем в некогда родном доме.
— Анжелика, — начинает натянуто и я машинально кривлюсь, слыша свое полное имя. Из подобного обращения следует только одно — проще сразу заткнуться, не влезая куда не просят. Доверительной беседы не выйдет. — У отца слишком сложный период. Ему сейчас хватает проблем на работе. Сплошные командировки, отъезды. Дома считай не бывает. Некогда…,- хмурится, разрезая лоб глубокими морщинами, которых прежде я как-то не примечала. — Прошу, веди себя хорошо и не доставляй ему лишних забот. Сейчас подобное будет как никогда не вовремя.
— Я поняла, мам, — отзываюсь, передергиваясь изнутри от очередного напутствия в моей непутёвой жизни. — Не беспокойся. Со мной всё будет в порядке.
— Отлично, — протягивает задумчиво. Точно отмахиваясь. — Твой отъезд — это сильное испытание для всех нас. Привычная жизнь будто расколота надвое. Необходимо какое-то время, чтобы к этому адаптироваться…
В воскресенье я уезжала из дома с большим облегчением. Сбросив груз с плеч, на которые, за истекшие полутора суток присутствия в городе, снежным комом налипли обрывки фраз и пререканий исходящих то от мамы, то от отца. Всё менялось. Неумолимо. И вернуть прежнее ощущение целостности семьи, не столь часто испытываемое и ранее, сейчас казалось совсем невозможным. Нет. В этом не было обречённости и одиночества. С последним из заявленных чувств я и вовсе не испытывала дискомфорта. Оно было мне близко. Обыденно. Будучи одной я даже ощущала себя более проще и спокойнее, нежели в шумной компании. В отношении родителей ощущалась разрозненность. Я могла быть с мамой. Быть с отцом. Но нас не было вместе. Словно отныне эта фаза взаимоотношений была и вовсе утрачена. Навеки… И это удручало. Болезненно.
В понедельник я летела на работу с улыбкой. Припарковавшийся напротив входа джип с зеркальными номерами и то не смог омрачить того ощущения счастья в котором я пребывала с утра. Именно здесь. Сейчас. Я была нужной. Значимой. Так казалось. Может и зря. Но я не бралась себя в этом разубеждать. Улыбка намертво приклеилась к губам. Стояла на них на протяжении всего совещания. Подбадриваемая появлением сообщения от Лизки на экране моего
Уголки губ неумолимо ползли вверх. Притягивая интерес сослуживцев и задумчивый взгляд " клиента", которому я так же легко улыбалась, потому что, кажется, впервые в жизни мне было плевать на то, что именно обо мне посмеют за спиной додумать и досказать.
День выдался солнечным. Морозным. Приятным, чёрт подери! С утра звонил Макс. В общем, причин для улыбок было полно, но при этом, не подбирая более сложных определений, я была поистине, беспричинно счастлива! У меня было все необходимое в жизни. Плюс отсутствие излишнего родительского контроля, привычно накрывающего непробиваемым куполом от всего мира. Что ещё можно хотеть? К чему стремиться? Необходимо просто наслаждаться тем, что имеешь. Просто жить.
— Вижу выходные прошли" на ура", — посредственно замечает " одетый в классику" Дмитрий Андреевич, разительно контрастирующий своим идеально скроенным черным костюмом с моими вытертыми джинсами.
— Прелестно прошли, — отзываюсь с улыбкой, без тени сарказма. С привычным для него озорством глядя в задумчивые, кажущиеся слишком серьезными для его возраста, каре- янтарные глаза.
— Судя по довольной улыбке, парень был на высоте, — хмыкает, глубже присматриваясь ко мне. Ища подвох, которого нет и вовсе.
Народ успел разойтись по своим делам, послушно выполняя его просьбу — оставить нас ненадолго наедине. " Для обсуждения текущих моментов работы", если высказаться дословно. Чего он ожидал от меня в действительности, на протяжении этого разговора, оставалось только гадать. А я и на кофейной гуще то не умею, не то, что по глазам малознакомых мужчин… Нападать желания не было. Отбиваться тем более. Оставалось только молча, с улыбкой, кивать на попытки угадать причины разительных изменений, касаемые моего повеления. Шокируя парня ещё больше, неожиданными извинениями, озвученными как- то самопроизвольно после длительной, напрягающей его паузы.
— Я перегнула палку в тот вечер. Прости.
— Пытаешься со мной заигрывать или это кратковременное помутнение рассудка после хорошего секса, прочистившего мозги? — подтрунивает, заметно нахмурившись.
— Ни то, ни другое, — заявляю спокойно. — Попросту решила не наживать себе лишних врагов. Ты перебесишься и уйдешь. Мне здесь оставаться работать.
— Запоздалое здравомыслие, — отзывается неудовлетворительно.
— Говорят " лучше поздно"…
— Врут, — пресекает серьёзно. — К той кусючей девчонке я как-то уже попривык, а с этой надо вновь знакомиться, чтобы начать нормально общаться.
— Лика, — протягиваю над бумагами руку, сдерживая порыв рассмеяться.
— В память о самых светлых моментах связывающих с тобой, буду звать тебя Куськой. Подходящее уменьшительно ласкательное от твоего имени, не считаешь? — ёрничает в ответ, скрепляя вокруг моих пальцев свою распахнутую ладонь. — Дмитрий, — став серьезным, представляется повторно, не менее официально. Ладно хоть отчество опустил, " мистер важная персона", вызывающий всеобщую любовь и уважение.
— Как в этом случае мне тебя называть? — интересуюсь, возвращая в его глаза былое ехидство.
— Можешь просто Димасей, — скалится во все тридцать два — По утру. В постели. Уточняя, что я буду на завтрак.
— А не пошел бы ты? — вздыхаю, до последнего не распрямляя губы, всё ещё сложенных в дурацкой улыбке.
— С удовольствием, — протягивает наклоняясь над скреплёнными вместе руками. Переворачивает мою кисть вверх. Бережно прикасается к коже губами. Поднимая глаза, искрящиеся на солнце нотками чистого янтаря. Шепчет приторно сладко, разом опошляя всё и вся связанное с ним:- С удовольствием пойду в любую дыру, куда пошлёшь.