В походах и боях
Шрифт:
Полковник Коваленко представил к награде отважных артиллеристов, проявивших инициативу, смекалку и незаурядное мужество. Был представлен к ордену Красного Знамени и боец Всеволод Блюхер, но в то время награда его обошла. Лишь после войны мы, ветераны 65-й армии, собрали необходимые материалы, много помогли в этом благородном деле полковник запаса А. П. Коваленко и майор запаса А. К. Шибаев. Поддержал нас Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский - тогда он был Министром обороны. И 18 июля 1964 года вышел указ о награждении В. В. Блюхера орденом Красного Знамени. Вручал орден герою Анастас Иванович Микоян. Он был растроган, потому что хорошо знал и помнил героя-отца, а теперь поздравлял
Интересна послевоенная судьба командира полка зенитчиков. Гвардии полковник Александр Петрович Коваленко после увольнения из армии в запас работал заместителем директора леспромхоза на Черниговщине, затем по призыву партии уехал на целину: в довоенные годы он получил сельскохозяйственное образование. Несколько лет трудился директором совхоза в Кокчетавской области, за большие успехи в работе награжден орденом Ленина.
В 1962 году по болезни Александру Петровичу пришлось оставить целину и вернуться на Украину. Но как только поправился, он снова вернулся в Казахстан. В апреле 1964 года я получил от него письмо, в котором говорилось: "Возвращаюсь на целину, буду работать директором совхоза - стране нужны хлеб, мясо, молоко и другие сельскохозяйственные продукты, которых должно быть у нас в изобилии..."
О послевоенной судьбе ветеранов 65-й армии, об их славном труде на фронте мирного строительства можно было бы написать много. Это целая летопись тысяч человеческих судеб... Но вернемся к нашему повествованию.
Армия двигалась к Гданьску в полосе густых лесов (везло нам на леса!). В тылах продолжались бои с небольшими отрядами и отдельными частями разбитых немецких войск. Противник совершал налеты на штабы соединений, склады и мелкие подразделения. В связи с этим по армии был издан приказ об усилении бдительности, особенно в ночное время и в пути. Но все-таки не обходилось без жертв, порой бывали курьезы. Однажды штаб 18-го корпуса остановился на ночь в одной вилле. Утром полковник И. К. Брушко обнаружил в подвале того же дома несколько спящих гитлеровцев.
Чем ближе продвигались к побережью Балтийского моря, тем чаще встречались богатые поместья немецких поселенцев на польской многострадальной земле. Хозяева - кулаки и бароны - сбежали, а их батраки - поляки и угнанные гитлеровцами в рабство русские люди - встречали нас, как родных. У одной фермы навстречу нашим артиллеристам бросилась девушка. Она узнала среди бойцов своего брата Ивана Курносикова. В 1942 году из деревни Кцын, Хвостовского района, Орловской области, Аню вместе с другими девчатами фашисты увезли в лагерь, расположенный недалеко от Грудзёндза. Здесь десять девушек купил немецкий барон. В их числе была и сестра нашего солдата. Больше двух лет жили они на положении рабынь. "Относились к нам хуже, чем к скоту, - рассказывала Аня солдатам.
– Наказывали плетьми, пищей служила мутная бурда и кусок эрзац-хлеба на день. Жили в сырых бараках за проволочным заграждением. А работали по восемнадцать часов в сутки". Три дня отдыхала сестра Ивана Курносикова, окруженная заботами его фронтовых товарищей. Потом ее проводили на родину.
В 40 километрах от Гданьска оборонялся 27-й армейский корпус немцев. Врага атаковали танкисты. Позиции были прорваны одним ударом. Захваченный в плен офицер штаба этого корпуса показал: "Задачей наших частей была жесткая оборона. Ваше наступление внесло много неожиданностей. Я лично считал и докладывал об этом командованию, что 65-я русская армия, не будучи пополнена или усилена, не сможет предпринять каких-либо серьезных действий на данном участке. Однако вы ввели в бой танковый корпус, и обстановка изменилась в худшую
В известной мере немецкий разведчик был прав. Как уже говорилось, огня у нас было много, а в людях острый недостаток. В дивизиях оставалось не более сорока процентов личного состава. По инициативе полковника X. А. Ганиева политработники побеседовали в госпиталях с легкоранеными товарищами, и многие из них возвратились в строй. Послали в дивизии даже роту охраны штаба армии, оставив солдат только для ночных постов... Но нужно также сказать, что к этому времени каждый наш солдат стоил десятерых - это были закаленные в боях люди, понимающие тонкости солдатского дела, обладающие смекалкой и инициативой бывалого бойца и воодушевленные тем, что подошли уже к самой берлоге фашистского зверя.
При поддержке Донского корпуса армия вырвалась к внутреннему обводу гданьских укреплений. Противник имел в городе свыше 50 тысяч войск с большой насыщенностью артиллерией. Оборону поддерживали, как уже было сказано, корабли вражеского флота. 26 марта, в первый день штурма городских укреплений, командир 18-го корпуса доложил, что прямым попаданием тяжелого снаряда корабельной артиллерии уничтожен наблюдательный пункт 37-й гвардейской дивизии. Погибло несколько командиров, в их числе генерал-майор С. У. Рахимов и начальник политотдела полковник А. М. Смирнов (напомню: на Курской дуге Смирнов был заместителем начальника штаба армии по политической части, позже он был переведен на работу в дивизию). Оборвалась жизнь замечательных людей, испытанных боевых товарищей.
После войны прах генерала Рахимова был с почестями перенесен на родину, в город Ташкент, где чтят и хорошо помнят своего земляка-героя. Там проживает и его семья.
Несколько лет назад мне пришлось по делам службы побывать в Ташкенте. С благоговением я возложил у подножия памятника венок герою-однополчанину.
В день двадцатилетия великой Победы, 9 мая 1965 года, Указом Президиума Верховного Совета СССР за боевые заслуги, мужество и отвагу генерал-майору С. У. Рахимову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Чтят память героя и наши польские друзья. Об этом я расскажу ниже.
Гданьск штурмовали все три стрелковых корпуса. Дивизии не развертывались широким фронтом. В каждом соединении, в зависимости от обстановки, шло впереди несколько штурмовых отрядов. Командир дивизии держал при себе резервы и бросал их по частям для закрепления занятых улиц, кварталов, крупных зданий. Вся полковая и дивизионная артиллерия была поставлена на прямую наводку. Мощные огневые группы дальнего действия подавляли цели по заявкам комдивов и непосредственно штурмовых отрядов. Тяжелая артиллерия вся сосредоточивалась в руках командующего артиллерией армии. С армейского НП непрерывно поддерживалась связь с командирами дивизий и со штурмовыми отрядами.
Когда передовые части ворвались на окраины города, новый командир 37-й гвардейской генерал К. Е. Гребенник доложил:
– У нас два перебежчика, немецкие офицеры. Говорят, что принесли важную телеграмму.
– Давайте их ко мне!..
В телеграмме, о которой шла речь, говорилось: "Берлин, ставка фюрера. Начальнику гарнизона Данциг, командиру 24 армейского корпуса генералу артиллерии Фельцману. Город оборонять до последнего человека. О капитуляции не может быть речи. Офицеров и солдат, проявивших малодушие, немедленно предавать военно-полевым судам и публично вешать. Гитлер". Таково последнее свидетельство о намерении немецкого главнокомандования сковать вокруг данцигского (гданьского) "котла" крупные наши силы. Сделать это не удалось, хотя Гитлер и решил пожертвовать ради выигрыша времени окруженными здесь войсками.