В поисках абсолютного чуда. Дилогия
Шрифт:
— Вам звонил Андре? — спросил он вместо приветствия.
— Да.
— И что вы ему сказали?
— Что встретимся завтра.
— А когда должен приехать тот человек, для которого вы меня украли?
— Или сегодня вечером, или завтра.
— То есть в ближайшие два дня все решится?
— Что ты подразумеваешь под словом 'все'? — усмехнулся Давид.
— Моя судьба, судьба Андре, ваша судьба.
— Какой ты, однако, поэтичный. Быть может, наша судьба решится завтра, быть может, не решится, а быть может, она уже решена. Какой смысл беспокоиться о том, что было, будет или есть, Иван? Нам в действительности
— То есть, нам вообще нет смысла беспокоиться?
— Почему? Беспокоиться надо только о том, чего быть не может.
— Я не понимаю, — покачал головой мальчик.
— Хорошо. Будем надеяться, что никогда и не поймешь. Пошли, нам надо позавтракать. Сегодня у меня большой день!
— Почему?
— Сегодня я буду вершить свою судьбу, мой маленький колдун. И я совершенно не волнуюсь по этому поводу.
Они спустились, к их услугам представился шведский стол. У обоих разыгрался приличный аппетит, два подноса заставились тарелками, чашками, корзинками с едой. Усевшись за столик и отправив в рот первую ложку фруктового салата, Давид спросил:
— А сколько вероятностей ты собрал, пока я трахал Жанну?
Иван покраснел. Вопрос Давид задал специально некультурно, чтобы сбить с толку и, проследив реакцию, проверить некоторые выводы. Хотя и без пунцового лица Ивана, Давид все прекрасно знал.
— А как вы догадались? — мрачно спросил Иван, ожидая, что колдун теперь запрет его в номере, а еще, чего доброго, свяжет.
— Это просто, мой мальчик. Ты ведешь себя все более и более уверенно. Когда у колдуна прибавляется вероятностей, он чувствует себя сильным и непобедимым. И как бы ты не хотел, скрыть это у тебя не получится. Ты можешь обмануть другого, но меня никогда.
— А почему? — спросил Ваня с запалом. — Вы что, такой наблюдательный?
— Да. Я очень наблюдательный, Иван, и это делает меня очень опасным. Но кроме наблюдательности еще надо уметь делать выводы. Ну и мое Знание гораздо больше твоего. Я так понимаю, ты воспринимаешь Мир, как сборище математических формул, и по их сложности определяешь, кто перед тобой? А потом, оперируя числами, ты отбираешь их у людей, или добавляешь, и таким образом, управляешь событиями?
С Вани едва сошла краска, но колдун вновь вогнал в нее мальчика. О том, как он колдует, Ваня вообще никому не рассказывал. Даже Андре не знал этого, но Давид как-то догадался.
— Да, — кивнул Ваня.
— И как выглядят мои формулы?
— Очень простые и неправильные.
— Но не всегда, верно? Они постоянно меняются, и это так пугает тебя во мне. Я кажусь тебе то простым человеком, то колдуном, то сумасшедшим, не так ли?
— Да. И сейчас вы скажете, что я ошибаюсь?
— Отчего же? Наоборот ты, наверное, единственный, кто смог понять меня правильно. Учти, до тебя я видел только одного колдуна, кто обладал похожей извращенной формой Знания и мог читать меня им. Больше никто не может этого сделать. Даже тот, кто заберет тебя у меня, даже его хозяин не могут этого, а ты смог. Так что поздравляю тебя, Иван, ты, если разобраться, единственный, кто может представлять для меня опасность.
— Это почему? — не понял мальчик.
— Потому что ты меня разгадал. Твое Знание еще не оформилось, и ты не можешь делать выводы, но рано или поздно ты меня поймешь.
— И что тогда?
— Скорее всего, я приду и убью тебя.
— А почему вы не сделаете это сейчас?
— Потому что сейчас ты для меня не опасен. Да и ты, быть может, не доживешь до этого времени. Поэтому не бойся и налегай на еду.
Ваня принялся есть, но аппетита у него поубавилось. А вот Давид, напротив, ел за обе щеки. Они закончили завтрак и поднялись в номер. Давид закурил и, подозвав Ивана в свою комнату, указал на спящую девушку.
— Не правда ли, она очень красива? — спросил Давид.
— Да, — ответил Иван честно. — А мы ее не разбудим?
— Нет. Она проспит еще несколько часов, и я хочу, чтобы ты остался, и когда она проснется, отдал ей это письмо. — Давид указал на письмо, лежащее на столике.
— А что в нем?
— Это тебя не должно интересовать. Ты просто скажешь, что Давид пошел искать Люка и оставил ей послание.
— А что вы будете делать по-настоящему?
— Искать Люка.
— Чтобы убить?
— Да.
— Но она любит его.
— Нет, она думает, что любит, — темные глаза Давида вернули взгляд спящей девушке, колдун вновь залюбовался ей. — Она одурманена вампиром, и эту связь можно прервать, только убив его.
— Вы оставите меня одного? — спросил Ваня недоверчиво.
— А ты боишься одиночества?
— Нет, но вы не думаете, что я могу убежать?
— Нет. Если ты убежишь, я найду тебя.
— Вы в этом уверены?
— А ты сомневаешься? — усмехнулся Давид. Эта улыбка сказала Ване многое, в том числе и то, что уверенность колдуна полностью оправдана — Давид найдет Ваню и на краю света.
— Хорошо, — сказал Давид. — Пообедать и поужинать можешь в ресторане. Я открыл там счет, ты просто скажи, чтобы записали на меня. До встречи, маленький колдун. Ты, кстати, можешь собирать вероятности сколько угодно. Для меня колдуны еще более легкая жертва, чем инквизиторы.
Давид ушел, оставляя аромат роз. Сегодня он хотел пахнуть красным запахом. Ваня пошел в свою комнату, засел над тетрадкой. Ему казалось, решение уже так близко. Глава 4
Свет льется сквозь витражи собора Святого Вита почти перпендикулярно. Зимой солнце двигается ниже, поэтому на стенах играют причудливые фигуры святых и древних рыцарей, порожденные параллельным падением солнечных лучей. Давид любовался на эту красоту, стоя в углу, и раздумывал, как можно собрать потрясающий аромат ладана и старых скамеек, вкупе с каменной пылью и поместить в пузырек для духов. Получился бы очень интересный аромат. Но над духами надо работать так долго, Давид оставил это на потом. Он разглядывал потолок, теряющийся где-то наверху. Давиду казалось, тот в нескольких километрах, и в то же время глаз мог различить каждую трещинку, даже если она едва наметилась. Но для колдуна костел больше, чем просто грандиозное сооружение или молельный дом. Давид уже несколько раз сносил его мысленно и позволял сотням тысяч людей умирать на строительстве. Такие здания строятся веками, их фундамент неизменно имеет начало в смерти. Помимо королевских мощей, под мраморным полом тысячи, а может и сотни тысяч могил, что появлялись за время постройки. Фактически, это огромный памятник смерти, фамильный склеп для неизвестных, а потому и совершенно ненужных истории людей. Давид искренне хотел стать в один ряд с ними, но не мог.