В поисках абсолютного чуда
Шрифт:
Колдун достал из кармана коробок спичек. Он чиркнул спичку, та вспыхнула. Медленно, как бы растягивая наслаждение, он поднес спичку к верхней книге. Книга загорелась так, как будто была пропитана керосином. Вот только огонь был не красным, а зеленым. Следом за верхней книгой начала гореть и вторая. Потом третья. Но как загорелась четвертая, Андрей не увидел. На него снова накатила дурнота. Это случалось с ним много раз за последнее время, так что неожиданностью не стало. Но так плохо как сейчас ему было только тогда на крыше гостиницы. Дурнота была просто подавляющей. Она проникала в самые глубины сознания, уничтожая любое сопротивление, унося с собой сам разум. И Андрей понял, что это конец. О каком сопротивлении или плане спасения может идти речь, когда ты превращаешься в
Андрея от обморока спасла боль. Десятая книга, наконец-то загорелась, и дикая боль унесла дурноту. А с ней ушло и чувство страха. Никогда бы он не подумал, что такая жуткая боль может быть воспринята сознанием как благо. Он смог открыть глаза. На его груди горел костер. Столь дикое зрелище еще больше привело его в чувство. Он вдруг понял что происходит у него на груди что-то неправильное. И дело вовсе не в том, что кто-то развел там костер, или нет. Он буквально чувствовал что происходящий процесс, в своем корне неверен. И у него было жуткое желание его подавить. Разрушить это колдовство, которое оскверняет его мир. И не только его, но и все вокруг. Он инстинктивно чувствовал, что от костра исходит зло. И он мог противостоять этому злу. Но понимал он так же и то, что если попытается это сделать, не хватит сил. Он просто потеряет сознание и все. А колдун получит, что хочет. Он осознал, что наконец-то может управлять тем даром, который колдун ошибочно называл разрушением. Нет, это было вовсе не разрушение, это было созидание в его высшем проявлении. Он не знал, как выразить это словами, но твердо усвоил, что колдун больше не властен над ним. По крайней мере, Михаэль больше не мог читать в его душе и вмешиваться в его судьбу. Он наконец-то стал настоящим разрушителем вероятностей.
Но посмотрев на Михаэля, он понял, что тот и не станет пытаться читать его мысли. Он был полностью поглощен тем зрелищем, которое разворачивалось на груди Андрея. Колдун даже не заметил, что Андрей открыл глаза. Да и зачем ему, могущественному колдуну, великому повелителю вероятностей, обращать внимание на простого Андрея. Ведь для него бывший участковый сейчас был просто обыкновенным мангалом. Мангалом, на котором он готовил свое отвратительное блюдо. Колдун внимательно смотрел на то, как десять книг превращаются в пламени. Андрей испытывал жуткую боль, но даже его это зрелище заворожило. В книгах горели не все части. Каждая страница горела по-особенному. Большинство прогорало полностью, но кусочки некоторых не сгорали. И эти кусочки постепенно опускались все ниже и ниже. Их края слегка тлели, но текст оставался цел. Они спускались и спускались. Пепел слетал с груди Андрея, а несгорающие кусочки ложились на обгоревшую, покрытую волдырями грудь. Грудь! Второй пистолет! Андрей только сейчас вспомнил о нем. Он посмотрел на Михаэля. Колдун вдруг наморщил лоб. Почувствовал опасность? Быть может. Но зрелище, которого он ждал пятьдесят лет, слишком сильно его приворожило.
Наконец огонь на груди Андрея погас. И то, что осталось было достойно внимания. Десять книг почти полностью сгорели. Но ключевое слово здесь именно почти. Несколько кусочков, нескольких страниц остались нетленными. И все они, повинуясь старому, но все еще могучему колдовству, сложились в одну страницу. И она лежала на обгоревшей груди Андрея. Веревки, которыми он был связан тоже прогорели, но Михаэль не обратил на это никакого внимания. Он заворожено смотрел на одну единственную страницу. Страница прилипла к окровавленной груди Андрея, и Михаэль, не долго думая, начал отрывать ее прямо вместе с остатками кожи. Эти самые остатки стали прекрасной основой для нее. Андрею стало не просто больно. Боль была адской. Он кричал и извивался, насколько позволяли остатки веревок, но колдун не обращал на это внимания. В его глазах застыла алчность. Алчность оттого, что наконец он достиг своей цели. Он продолжал аккуратно отдирать страницу вместе с кожей, и вскоре оторвал ее полностью.
В голове у Андрея все гудело. От чудовищной боли мозг требовал сознанию уйти. Но какая-то часть говорила, что потеряй сознание сейчас, и это будет конец. Колдун просто бросит его здесь, и он истечет кровью и умрет. И эта непокорная часть мозга вопила: "Сопротивляйся! Не будь тряпкой! Борись!". И огромным усилием воли Андрей отогнал дурноту. Он снова открыл глаза и увидел ненавистную фигуру колдуна. Тот стоял в нескольких метрах от Андрея, спиной к нему, и читал столь вожделенную страницу. Почему-то он мотал головой. До него доносилось невнятное бормотание Михаэля: "Нет. Нет. Это наверное какая-то метафора".
Андрей попробовал пошевелить рукой. Веревки все еще держали его, но правая рука получила какую-то свободу. Он попытался добраться до внутреннего кармана. Когда он случайно коснулся локтем обезображенной груди, то боль заставила его заплакать. Он закричал. Но колдун даже не услышал его. Он снова и снова перечитывал страницу. Андрею все же удалось добраться до внутреннего кармана. Он почувствовал холодную сталь пистолета. Превозмогая боль, он вытащил его и направил в спину колдуна.
— Этого, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! — прокричал Михаэль. Его голос заполнил собой все окружающее пространство. Нельзя было ни с чем сравнить этот крик разочарования.
Андрея подмывало сказать какую-нибудь красивую фразу, типа: "Отправляйся в ад!". Но он понимал, что если сейчас привлечет внимание Михаэля, то пистолет просто не выстрелит. Произойдет осечка или он промахнется. А этого он допустить не должен. Если бы перед ним стоял обычный человек, а не могущественный колдун, то возможно Андрей так не волновался бы. Но дело было именно в этом. Михаэль мог очень много. Слишком много для простого человека. И поэтому ему надо было умереть.
И трясущаяся рука перестала дрожать. И даже боль отступила. Твердой рукой Андрей навел ствол пистолета прямо в голову Михаэля. И нажал на курок. Он даже не услышал выстрела, настолько его сознание отключилось от действительности. Перед ним стояла цель и все. Голова Михаэля разлетелась на куски.
Обезглавленное тело колдуна упало на пол. Андрей не верил своим глазам. За сегодняшний день он убил двух самых могущественных людей, которых когда-нибудь видел в жизни. Он был совершенно опустошен. Рука уронила ненужный больше пистолет. Он откинулся на спину и смотрел в потолок кинотеатра. Только теперь он сообразил, что Михаэль принес его на место смерти Абдулы. Грудь ужасно болела. Все силы приходилось напрягать только на то, чтобы не отключиться. Он понимал, что если сейчас вырубится, то умрет. И еще у него появилась какая-то уверенность, что ему надо отсюда уходить. И вроде бы не просто уходить, а в какое-то определенное место. Но куда он сказать не мог.
Андрей попытался встать. Веревки еще держали его, и он стал осторожно выпутываться из них. Каждое движение отдавалось болью в груди. Но он терпел. Прошло не менее тридцати минут прежде он освободился. Куча окровавленных веревок осталась лежать на полу. Сначала надо было сесть. У него получилось. Он огляделся и увидел обоих колдунов. Обезглавленное тело Абдулы лежало неподалеку от такого же тела Михаэля. Учитель и ученик. Андрею стало немного жаль Абдулу, все же он оказался слегка лучше Михаэля. Но жалость очень быстро ушла, сменившись отвращением. Тот что обманул его Михаэль, не делало Абдулу менее плохим. Просто он не успел плюнуть в его душу, как это сделал его ученик. Рядом с Михаэлем лежало то, ради чего заварилась вся эта каша, которая только на глазах Андрея унесла жизни примерно тысячи человек. Андрей подумал, сколько же народу колдуны угробили за пятьдесят лет, пока искали эти книги, и вся жалость к ним окончательно сменилась омерзением.
Он попытался встать. С третьего раза у него получилось. Надо было обратиться к врачу. Но потом Андрей сообразил что если его найдут здесь, то наверняка узнают кто он, и тогда он сядет в тюрьму, если не хуже. Ведь в мире найдется немало безумных колдунов которые очень хотели бы приобрести вот эту самую страницу, сделанную из десяти книг и кусков Андреевой кожи. Но без медицинской помощи он двинет кони очень скоро. Слишком много крови он потерял. Надо хотя бы перевязать раны. Минуточку, так ведь он в торговом центре! Здесь должна быть аптека.