В поисках Аляски
Шрифт:
Кевин закатил глаза и ушел, а до меня дошло, что я мог бы приписать Филлмору любые предсмертные слова, главное было произнести их уверенным тоном, и Кевин, наверное, все равно бы мне поверил. Я пропитывался самоуверенностью Полковника.
— О, ты впервые повел себя как настоящий говнюк! — рассмеялся он. — Я, конечно, все условия тебе создал. Но все равно. Молоток!
К несчастью для Калвер-Крикских Никаких, в тот день они играли не с командой слепоглухих, а с какой-то христианской школой из центра Бирмингема — их команда была укомплектована громадными обезьяноподобными Гаргантюа с густыми бородами, которые
Счет в конце первой четверти был 20:4.
И вот тут стало весело. Полковник оказался главным заводилой.
— Пол! — закричал он.
— СТЕНЫ! — ответила толпа болельщиков.
— Окна!
— КРЫША!
А потом все хором:
— А У НАС ОЦЕНКИ ВЫШЕ!
— Виват! Виват! Виват! — вопил Полковник.
— МЫ ГЕНЕРАЛЫ, А ВЫ — СОЛДАТЫ!
Группа поддержки наших соперников попыталась ответить:
— Посмотрите, посмотрите, на вас шапочки горят! Если не угомонитесь, попадете прямо в ад!
Однако у нас фантазия работала получше:
— Краснее!
— ЗЕЛЕНЕЕ!
— Чернее!
— СИНЕЕ!
— ВЫ ХОТЬ И ВЫШЕ, НО МЫ — УМНЕЕ!
Когда в любом уголке страны кто-то соберется пробивать штрафной, фанаты бушуют, как только могут, орут, топают ногами. Но толку от этого никакого, потому что спортсмены привыкают не обращать внимания на такой шум. И в Калвер-Крике мы выработали другую стратегию: сначала все вопят и орут, как и приличествует ситуации. А потом все вдруг говорят: «Тсс!», и в зале наступает полная тишина. Так что как раз в тот момент, когда ненавистный противник, владевший мячом, останавливался, собираясь бросить его в корзину, Полковник вставал и кричал что-нибудь вроде:
— Бога ради, сбрей уже волосы на спине!
Или:
— Моя душа нуждается в спасении. Вы меня не исповедуете после броска?!
К концу третьей четверти тренер команды из Христианской школы попросил тайм-аут и пожаловался судье на Полковника, сердито тыча пальцем в его сторону. Мы проигрывали со счетом 56:13. Полковник встал:
— Что такое? Проблемы какие-то?!
Тренер заорал:
— Ты моим игрокам мешаешь!
— ТАК В ЭТОМ-ТО И СМЫСЛ, ШЕРЛОК! — прокричал Полковник в ответ.
Судья выгнал его из зала. Я ушел с ним.
— Меня уже тридцать седьмой раз подряд вышвыривают, — сообщил он.
— Хреново.
— Да. Раз-другой мне приходилось идти на реально безумные выходки. Однажды я выбежал на площадку секунд за одиннадцать до конца и спер мяч у противников. Не очень-то хорошо это смотрелось. Но мне надо свою звезданутую репутацию поддерживать.
Полковник бросился бежать, радуясь своему изгнанию, и я потрусил за ним по пятам. Мне тоже хотелось быть звезданутым, хотелось быть ярким человеком и постоянно отжигать. Но пока я просто довольствовался знакомством с такими людьми, которым был нужен так же, как комете нужен хвост.
за сто восемь дней
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ доктор Хайд попросил меня задержаться после урока. Представ перед ним, я впервые осознал, насколько он ссутулился, и он вдруг показался мне очень грустным и каким-то старым.
— Тебе нравятся мои лекции, да?
— Да, сэр.
— На обдумывание теории буддистов о всеобщей взаимосвязи у тебя есть целая жизнь. — Учитель говорил так,
— Да, сэр.
за сто один день
В ПЕРВОЕ ЖЕ ОКТЯБРЬСКОЕ УТРО я понял, что что-то не так, как только у меня хватило сил подняться, чтобы выключить будильник. Постель как-то странно пахла. И ощущения тоже были какие-то непривычные. Через минуту туман в голове более-менее рассеялся, и до меня дошло: мне было холодно. То есть, по крайней мере, маленький вентилятор захотелось выключить.
— Холодно! — заорал я.
— О боже. Сколько времени? — раздалось сверху.
— Восемь ноль четыре, — ответил я.
Полковник, у которого будильника не было, но который почти всегда просыпался и принимал душ до того, как прозвонит мой, свесил с кровати свои коротенькие ножки, спрыгнул и бросился к комоду.
— Похоже, возможность принять душ я уже проворонил, — сказал он, надевая зеленую футболку баскетбольной команды Калвер-Крика и шорты. — Ну и ладно. Всегда можно отложить на завтра. И не холодно. Градусов двадцать семь есть.
Хорошо, что я спал в одежде — мне оставалось лишь обуться, и мы с Полковником разбежались по классам. Я изящно плюхнулся на свое место: у меня было еще двадцать секунд в запасе. Когда на середине урока мадам О’Мэлли повернулась к доске и принялась что-то писать, Аляска передала мне записку:
Хорошо взлохматился. В обед пойдем заниматься в «Макдоналдс»?
У нас всего через несколько дней намечался первый серьезный тест по математике, поэтому Аляска собрала шестерых ребят из нашего класса, которых она не считала выходниками, и утрамбовала в свою крошечную голубую двухдверку. В результате довольно удачного стечения обстоятельств у меня на коленях оказалась весьма симпатичная девушка Лара, которая училась тут уже второй год. Она родилась в России или типа того и говорила с легким акцентом. Поскольку нас от этого самого отделяло всего четыре слоя одежды, я воспользовался такой возможностью и представился.
— Я ти-ибя знаю. — Она улыбнулась. — Ты друг Аляски из Флори-иды.
— Ага. Подготовься отвечать на идиотские вопросы, потому что в математике я ноль, — предупредил я.
Она собралась было что-то ответить, но ее вдруг с силой прижало ко мне: Аляска очень резко сорвалась с места.
— Дети, познакомьтесь с Голубым Цитрусом. Его так зовут, потому что он «лимон», [7] — сказала Аляска. — Голубой Цитрус, это дети. Может, вам лучше пристегнуться, если отыщете ремни. Толстячок, тебе, наверное, разумнее будет послужить ремнем для Лары.
7
«Лимонами» в Америке называют автомобили, у которых после покупки обнаруживается серьезный дефект.