В поисках Атлантиды
Шрифт:
Он вошел в кабину и посмотрел на дисплей автопилота. Как он и ожидал, Кари активировала все аварийные системы самолета. «Ан-380» держал курс на основную полосу Равенсфьорда, принимая сигналы с земли, которые наводили его на посадку.
Через лобовое стекло Чейз видел посадочные огни, хотя до аэродрома еще оставалось несколько миль — самолет пока находился над Северным морем. Он посмотрел на другие приборы. Самолет теряет скорость, турбины сбрасывают обороты, машина снижается по пологой дуге для максимально удобной посадки.
Полоса черного дыма отмечала местоположение биолаборатории.
Его цели.
Значит, ему необходимо повернуть самолет на несколько градусов вправо.
Он посмотрел на альтиметр. Восемь тысяч футов.
С трудом перегнувшись через мертвого пилота, Чейз взялся одной рукой за рычаг управления, другой выключил автопилот.
Заверещал сигнал тревоги, но он не обратил на него внимания. Он мягко повел рычаг вправо, слегка заваливая самолет. Посадочные огни медленно поплыли влево от рамы стойки окна. Чейз удерживал рычаг в этом положении, пока столб дыма не оказался прямо впереди, потом вернул его в исходную позицию. Самолет чуть вильнул, прежде чем выровнять движение.
Пока все идет хорошо. Теперь самая опасная часть.
Он толкнул рычаг вперед. Самолет клюнул носом, цифры на альтиметре ускорили бег. Ему придется все рассчитывать на глазок: слишком высоко — «Ан-380» пройдет над целью; слишком низко — и он врежется в скалистый берег фьорда.
Самолет снизился до отметки меньше четырех тысяч футов. Впереди маячила береговая линия. Времени не остается.
Чейз еще сильнее толкнул рычаг, заставляя самолет снижаться круче. Снова сигнал тревоги. Три тысячи футов.
— Да знаю, знаю. — Он взглянул на показатель скорости — чуть меньше сотни миль.
Скорость слишком велика, но сейчас он ничего не мог с этим поделать. Если чрезмерно уменьшить ее, самолет может войти в штопор.
Две тысячи футов.
Береговая линия быстро приближается. Самолет по-прежнему нацелен на развалины биолаборатории. Он дотянулся до панели автопилота и несколько раз ударил кулаком по кнопке с указателем «отмена», рассчитывая, что стер все введенные Кари команды. Если самолет будет выполнять прежнюю команду и совершит аварийную посадку в Равенсфьорде, то все пропало.
Тысяча футов.
В кабине раздался громкий звуковой сигнал и одновременно синтезированный женский голос:
— Предупреждение. Опасная близость земли. Предупреждение. Опасная близость земли…
— Я знаю!
Шестьсот футов, пятьсот…
Он начал выравнивать самолет. Линия искусственного горизонта неторопливо вернулась в прежнее положение.
Четыреста футов. Триста семьдесят. Триста пятьдесят.
Выравниваемся. Местность на южной стороне фьорда поднимается над уровнем моря примерно на триста футов. Чейз посмотрел вперед. Если «Ан-380» будет следовать этим курсом и держаться этой высоты, то пройдет прямо над фьордом, над биолабораторией и врежется в скалу прямо за ней.
Если он задал верную высоту. Если нет…
Он включил автопилот, придерживая рукой рычаг управления на тот случай, если компьютеры попытаются увеличить высоту или развернуть самолет к посадочной полосе. Этого не произошло. Все прежние программы стерты, автопилот удерживает машину на постоянном курсе и скорости.
Он повернулся и сжал ладонью ногу, не обращая внимания на боль. Он уже ощущал, как сознание туманится от потери крови, тошнотворная слабость начинает кружить вокруг него, словно стая шакалов, выбирающих момент, чтобы напасть. Времени совсем мало. Прихрамывая, Чейз вышел из кабины.
И в ужасе остановился.
Кари на месте не было.
Цепочка кровавых пятен вела к двери грузового отсека.
Он с трудом подхватил свой пистолет и, покачиваясь, подошел к двери.
— Нина!
«Сузуки» был освобожден от ремней и стоял на подножке. Ключи находились в пластиковом пакете, приклеенном скотчем к топливному баку. Нина вскрыла пакет и достала ключи. Документы, которые лежали там же, мгновенно развеял порыв ветра.
Несмотря на ограниченный опыт общения с мотоциклами, ей удалось завести «сузуки». Но стрелка указателя топлива стояла на отметке «пусто»: почти весь бензин был израсходован на транспортировку. Она оглянулась, услышав шаги.
И увидела Кари.
Ногой она сбила Нину с мотоцикла. Обе женщины тяжело рухнули на пол. Нина попыталась оттолкнуть Кари, но та резко ударила ее локтем в висок и вцепилась в горло. Лицо норвежки, обрамленное гривой светлых волос, было перекошено от боли и ярости.
— Сука! — взвизгнула она, и на ее зубах была кровь. — Я дала тебе все, а ты меня предала!
Нина не могла дышать. Она схватила Кари за руки, но хватка у той была железная — избавиться невозможно. Нина чувствовала, как подступает темнота. В ушах стоял свист, который заглушал даже рев ветра.
В глубине отсека Чейз увидел, как Кари душит Нину. Но девушки находились слишком близко друг к другу, чтобы можно было рискнуть и выстрелить…
Сознание мутилось. Нина видела перед собой страшное разъяренное лицо Кари. Она сделала последнее слабое усилие, чтобы оторвать от горла ее руки.
Пальцы скользнули по чему-то холодному и твердому. Кулон!..
Из последних сил Нина сжала кусок орихалка и полоснула им по внутренней стороне правого запястья Кари.
Та завизжала. Она отпрянула назад и отпустила Нину. Кровь фонтаном била из пореза. Кари ошеломленно смотрела на руку.
Нина кулаком ударила ее в лицо. Она упала, стукнувшись затылком об пол, и потеряла сознание.
— Классный удар! — крикнул Чейз.
— Я подумала, что следует попробовать действовать по-твоему, — задыхаясь, сказала Нина.
— Садись на мотоцикл!
Самолет находился уже в двух милях от биолаборатории. Это значит — у них осталась минута.