В поисках Белого города
Шрифт:
— И вы думаете, что это я ее сообщил? — внутри меня что-то оборвалось!
— Не знаю, мой дорогой, не знаю! Вы же ничего не помните, — он навис надо мной, пристально глядя мне в глаза, и вдруг его узкие губы раздвинулись, то ли в оскале, то ли в улыбке. — Но я считаю, что вам специально стерли из памяти время вашего пребывания в городе, чтобы мы не догадались о том, что они с вами сделали! Посмотрите, вы пришли домой, потеряли сознание, вам было плохо! А что, если вас пытали? Что, если накачали какими-нибудь наркотиками? Вот что значит неосмотрительность! Если бы вы позволили за вами следить, мы бы были в курсе того, что же на
— Доктор, не берите меня на мушку, — неуверенно стал оправдываться я, — если мне не изменяет память, наши первые экспедиции очень даже активно обменивались информацией, и вполне могли сообщить и таблицу Менделеева, сравнивая атмосферу и состав почвы двух планет.
— Отлично сказано, мой мальчик, именно так и следует говорить, если тебя припрут к стенке, — доктор уселся рядом со мной. — Я постарался показать, в чём тебя могут обвинить! Люди разные бывают, а там, — он подбородком кивнул на потолок, — чиновники, держащие бразды правления, в случае любой неудачи будут искать стрелочника. Запомни, ты — лучшая кандидатура. Будь осторожен! Не верь никому, даже мне! А теперь иди!
Ах, да, совсем забыл, возьми, это твое! — И он сунул мне в руку зеленый кристалл. Потом подхватил под локоть и выставил за дверь.
Я стоял, уставившись на кристалл, и не знал, что подумать. Свою роль кошки доктор сыграл великолепно. А вот я? Смог ли убедить в своей простоватости, скорее всего, нет. Из меня всегда был плохой актер.
Сунув кристалл в карман, я отправился в свой садик. Надо было полить цветы и посмотреть, не приготовили ли они мне какой-нибудь сюрприз. Но не успел я дойти до лестницы, как раздался сигнал на вечернее построение. Моим первым порывом было побежать и, как обычно, встать в строй, но тут мне пришла в голову мысль, как поговорить комендантом без посторонних. Я остался стоять на месте. Мое решение оказалось правильным. Комендант вышел на плац, осмотрелся и, увидев меня, махнул рукой призывая принять участие в построении. Я замотал головой и сделал оскорбляющий жест. Несколько братков засмеялись. Комендант решительным шагом направился ко мне.
— Романов, что вы себе позволяете, — громко сказал он, подходя ко мне.
— Простите! Молчите и слушайте, у нас мало времени. Сейчас сюда сбегутся — выпалил я и скороговоркой продолжал. — Вороир пешка, всем заправляет доктор. Будьте осторожны! Чип из моей головы вынули, пока. Началось нагноение. Хотят поставить через две недели, когда заживет рана. Они не догадываются, что я знаю про чип. Считают меня «болванкой», которая по всем параметрам подходит для фарширования шпионской аппаратурой. Их задача — создать мне невыносимые условия жизни на базе, чтобы я сбежал к раттерианцам. Им нужен выход на Белое братство. Второе, на складе с медицинским оборудованием лежит бомба. Они устраивают провокацию, на базу входят чужаки, бомба взрывается — раттерианцы и мы все отдаем Богу душу. Раттея без людей. Ее начинают осваивать наши деловые люди. И третье — они всеми силами стараются, чтобы мы с вами не смоги поговорить. Помогите мне… Вот, черт, Вороир! Быстро ему донесли… — и тут же перешёл на негромкий голос, — и я не обязан стоять в строю и подчиняться вам. Теперь я числюсь в Лаборатории…
— А ну повтори, — загромыхал комендант, — его лицо пылало негодованием, руки сжались в кулаки, будто он изо всех сил пытался не броситься на меня или еще на кого-нибудь.
— Пожалуйста, меня зачислили в Лабораторию, и я подчиняюсь не вам, а директору.
— А вот это ты видел? — комендант сунул мне под нос фигу. — Твой Вороир не имеет права забирать тебя без моего разрешения. А такого разрешения не дам. И сейчас ты у меня строевым шагом пойдешь в карцер. Налево. Шагом марш! — ревел он.
— Что тут происходит? — Вороир подбежал, тяжело дыша.
Комендант резко повернулся на каблуках, и вся его ярость вылилась на директора Лаборатории. Сначала он смачно облил его матом, а потом рявкнул: — Я не позволю вам заниматься самоуправлением! Осужденный Романов подчиняется мне.
— Конечно, конечно! — как из-под земли появился доктор, запыхавшийся и с капельками пота на лице. — Но он болен, пока еще болен. Могу представить диагноз. Как только его состояние позволит, он тут же встанет в строй.
— То есть как? — заорал я, — но мне директор Лаборатории сказал, что он подал рапорт, чтобы перевели меня в Лабораторию!
— Рапорт? — комендант захохотал, — Чтобы вы знали, Романов, рапорт сначала подается на рассмотрение мне, а я уже принимаю решение…
— Вы обманули меня, — с негодованием обратился к директору.
— Нет! — стал оправдываться Вороир, — чтобы поднять вам настроение, я обнадежил вас. Я и в самом деле, собирался сегодня подать рапорт на имя коменданта…
— Смею заверить вас, я его не подпишу. Романов в строй.
Но тут спокойный холодный как сталь голос доктора заставил всех замолчать.
— Простите, комендант! Но вы, кажется, забыли о правах человека. Больному с таким диагнозом, что у Романова нельзя делать резких движений, поднимать тяжести, находиться в дымном помещении, слушать громкую музыку, подниматься на высоту более трех метров… Продолжить? И я как врач, категорически заявляю, что юноша ближайшие две недели будет под моим личным присмотром. Но как только ему будет лучше, я сообщу вам. Вороир, будьте любезны отведите Романова в его комнату.
— Но я хотел полить цветы, — заупрямился я.
— Завтра с утра польете. Вы бледны, возбуждены, у вас глаза красные. И я боюсь, что вам опять станет плохо, — настаивал доктор. А Вороир вывернул мне руку за спину, так, что я взвизгнул от боли, и повел к зданию Лаборатории.
И уходя, слышал вкрадчивый голос доктора, убеждающий коменданта:
— Вы не должны сердиться на Романова. Он получил сильное сотрясение мозга. Отсюда его и агрессия. Сам не знаю, как он умудрился выйти из больничного корпуса. Не доглядел. Нет мне прощения. Но как только…
Дальше уже ничего не услышал. Вороир ввел меня в здание Лаборатории, отпустил мою руку и заорал:
— Ты, что, сукин сын, себе позволяешь. На кой… ты поперся на улицу. Мы с доктором его прикрываем, а он… Подставить нас хочешь?
Осознав, что мое сотрясение мозга позволяет мне быть злым и распущенным, я не остался в долгу:
— Да, плевал я на вас и вашего доктора. Вы с ним брешете, как псы бездомные, сами обещали мне Лабораторию, а как чуть комендант бровки нахмурил, тут же и сдали меня. И нечего было вести меня сюда. Лучше в карцере два дня посидеть, и быть там, где мне положено быть. Комендант зверь, но намного порядочнее вас…