В поисках фресок Тассили
Шрифт:
Охота на муфлона связана с определенным ритуалом. В прежние времена она происходила с собаками, причем оружием служило копье. Ныне чаще пользуются ружьем. Однако, каково бы ни было оружие, туарег, собираясь на охоту, никогда никого об этом не предупреждает из боязни навлечь на себя порчу. Некоторые охотники, отправляясь в путь, кладут себе на голову камень и двигаются вперед, подпрыгивая и повторяя при этом заклинания.
Глава
12
Древний путь через Сахару
Наш проводник Джебрин - непоседа по натуре. Длительные стоянки его тяготят, а окружающая обстановка быстро надоедает. Впрочем, эта черта характера свойственна всем сахарским туарегам, привыкшим постоянно перемещаться в поисках новых пастбищ. Несомненно, что потребность в передвижении
Чтобы убить время, он под разными предлогами старается исчезнуть на несколько дней: то ему нужно отправиться на поиски источника воды, то необходимо сходить за верблюдами или ослами. Я легко угадываю замыслы Джебрика и поручаю ему осмотреть соседние массивы: нет ли там наскальной живописи?
За время совместной работы он приобрел большой опыт по части поисков впадин с росписями. Несмотря на преклонный возраст и ревматизм, он ловок, как обезьяна. Он никогда не увиливает от поручений подобного рода и взбирается на самые труднодоступные массивы, методически и неутомимо осматривая поверхность скал вплоть до самых потаенных уголков каменных лабиринтов.
Не раз я убеждался в том, что Джебрин опередил меня - многочисленные следы его сандалий на песке свидетельствовали о тщательности произведенной им разведки. Однако в Ауанрхете он, по-видимому, не заметил несколько очень красивых росписей. Правда, они были едва видны и для оживления их красок понадобилось
тщательное промывание каменной поверхности. Впрочем, я подозреваю, что Джебрин умышленно умолчал об этих изображениях: его пугала одна мысль о том, чтобы привести нас в это орлиное гнездо, без воды, без топлива и растительности...
Иногда работа позволяла мне ненадолго покинуть лагерь. Тогда я приказывал Джебрину седлать наших верблюдов - нужно было видеть его счастье!
– и мы вдвоем отправлялись на пять или шесть дней куда глаза глядят.
Однажды во время одной из таких прогулок, при обследовании крутой отвесной скалы Аджефу я наткнулся на большую естественную стену, покрытую фигурками, выполненными красной охрой в совершенно особом стиле. Их туловища состоят как бы из двух треугольников, конечности удлинены, а головы изображены в виде простых палочек. Они одеты в стянутые на талии туники, в одной руке у них копье, а в другой - предмет, напоминающий четырехугольную корзину. Росписи такого типа были мне уже знакомы. Они имеются во впадинах вади Джерат, в Тамажерте и Тироре, которые я посетил в 1934 году;
их находили также в Ахаггаре, неподалеку от селения Тит, и даже в Танезруфте, рядом с колодцами Тим-Миссао.
Первые наскальные росписи, открытые в Тассили, были выполнены именно в таком "Битреугольном" стиле. Их нельзя назвать просто доисторическими: они свидетельствуют о появлении в Сахаре какой-то новой группы людей, пользовавшихся боевыми колесницами и до того времени неизвестной там домашней лошадью. Я обнаружил на скалах Аджефу два довольно хорошо сохранившихся изображения этих знаменитых колесниц, в которых Джебрин так ничего и не понял, несмотря на все мои разъяснения. Правда, сами колесницы не были для нас новостью - во время наших первых странствований по Тассили мы нашли 8 подобных росписей: 5 - в Тин-Беджедже и 3 - в Тамрите.
У наскальных изображений Аджефу есть особое достоинство: из всех нарисованных колесниц, которые нам до сих пор удалось скопировать, они самые восточные. Я подчеркиваю слово "Нарисованных>, потому что в Феццане итальянские археологи в 1933 году открыли таких изображений гораздо больше, но все они были высечены на камне.
Немного позднее, при разведке в области Ала-н-Эдумент, мне довелось обнаружить еще одну колесницу, написанную красной охрой и белой глиной, причем на этот раз
она фигурировала не в батальной сцене, а в сцене псовой охоты на антилопу. Мы встречали подобные фрагменты наскальной живописи и в Тироре, и в Тин Абу Тека, и в Ин-Итинен, на пути из Медака в Ихерир. Тем не менее новые росписи с изображениями боевых колесниц представляют, несомненно, очень большой интерес.
Открытие первых колесниц вызвало среди археологов много шума и бурных дискуссий. Кто нарисовал эти колесницы, что обозначали эти приспособления? Могли ли они передвигаться по Сахаре? Извлекли на свет древний текст Геродота, где автор упоминает о гарамантах - народе, жившем в Ливии. По свидетельству Геродота, они обитали на месте современного Феццана и в войнах с другим сахарским народом, селившимся в пещерах или в углублениях скал, пользовались двухколесными повозками, запряженными двумя или четырьмя конями. Геродот умер около 425 года до н. э., следовательно, сообщения его относятся к V веку до н. э.
Вначале эти колесницы приписывались гарамантам, но при более внимательном анализе ученые Дюссо и Соломон Рейнак пришли к выводу, что очень своеобразный стиль изображения несущихся коней совершенно аналогичен стилю "летящего галопа", свойственному крито-микенскому искусству. Кроме того, известно, что около 1200 года до н. э. племена с острова Крит, намеревавшиеся напасть на Египет, высадились в Киренаике и постепенно смешались там с ливийцами. Таким образом, наши колесницы гораздо древнее, чем можно было предполагать вначале. Они еще раз подтверждают факт вторжения народов Моря, известный историкам по упоминаниям в египетских надписях. Можно предположить, что после неудачных походов против Египта воинственные племена критского происхождения (они, по-видимому, пришли из гораздо более дальних мест, быть может, с севера Европы, потому что египтяне изображали их с синими глазами, характерными для народов севера) двинулись по направлению к Сахаре, где впоследствии ассимилировались со своими ливийскими союзниками.
Эта проблема меня чрезвычайно заинтересовала. Во время странствования по пустыне я неоднократно наталкивался на росписи с изображением колесниц. В 1935 году, возвращаясь из Гао и пересекая массив Адрар-Ифорас, я обнаружил вблизи колодцев Арли, на пути отАхаггарак Эс-Сук, в древней Тадемекке суданских берберов, высеченное на камне изображение колесницы. Подобная находка совершенно необычна для этих широт, и мне не
вольно подумалось: а не пересекали ли люди с колесницами Сахару? Правдоподобно ли это? Было бы слишком смело отстаивать подобное предположение на основании одного изображения.
Я вновь поднялся к северу, пересек Танезруфт и отправился утолить жажду к колодцам Тим-Миссао, расположенным приблизительно на полдороге между АдрарИфорасом и Ахаггаром. Через этот пункт обязательно проходят все караваны, идущие на север; создается впечатление, что так было и в очень далекие времена, потому что подступы к колодцам покрыты высеченными на камнях или просто нарисованными изображениями и надписями, сделанными на протяжении веков - от скотоводческого периода до наших дней. Под слоем туарегских надписей я обнаружил пять изображений колесниц. Кони на них в основном стерлись, но очертания колес и возниц сохранились довольно хорошо. Колесницы были исполнены в том же стиле, что и в Тассили. Сомнений не оставалось: я, безусловно, оказался на древнем пути от залива Сирта к Нигеру. И действительно, появление людей с колесницами в Тим-Миссао нельзя считать случайным. От Ахаггара туда нужно добираться через пустынный per шесть дней, а это отнюдь не располагало к прогулкам без цели. Путь колесниц мог лежать только к Адрар-Ифорасу, единственному городу в тех краях, который находится всего в шести днях ходьбы от Нигера. Однако оставался пробел: в Ахаггаре не было обнаружено ни одной колесницы. Между Тассили и Тим-Миссао оставалось "Белое пятно", мешавшее воссозданию древнего пути. На восполнение этого пробела мне понадобилось 15 лет.