В поисках камня
Шрифт:
Получилось ловко. Се'Недра даже немного начала гордиться сказанным. К её удивлению, такие расплывчатые заверения Горима не удовлетворили.
— Скажи своим сестрам, что суть нашей веры заключена в «Книге Алголанда», — на полном серьёзе сказал он.
— «Книга Алголанда», — повторила она. — Я запомню. Как только вернусь в Тол Хонет, постараюсь раздобыть копию и собственноручно передам в лес Дриад. Она надеялась, что он этим удовольствуется.
— Боюсь, тексты, которые можно найти в Тол Хонете, весьма неточны, сказал Горим. — Язык моей страны мало понятен чужеземцам и труден для перевода. —
Се'Недра была знакома с этим взглядом на преподавание. Его придерживался её наставник — учитель Джиберс. Она в отчаянии озиралась, ища, как бы переменить тему.
— Наша история — очень древняя, — продолжал Горим неумолимо. — Хотите послушать?
Попавшаяся на собственный крючок, Се'Недра только беспомощно кивнула.
И Горим начал:
— «В начале дней, когда своевольные боги соткали наш мир из тьмы, в тиши небес обитал дух по имени Ал…»
В полном отчаянии Се'Недра поняла, что он намеревается пересказать ей всю книгу. Однако, когда первая досада прошла, она почувствовала в словах Горима странное очарование. Даже себе она не призналась бы в том, как тронул её призыв Горима к бесчувственному духу, явившемуся ему на Пролге. Что это был за человек, посмевший обвинять бога?
Слушая, она уголком глаза увидела какое-то сияние. Она скосила глаза что-то светилось в массивной стене, однако иначе, чем свисающие с потолка хрустальные шары.
— «… Тогда возрадовался Горим, — продолжал старик, — и нарек то высокое место Пролгой, что значит Святое Место. И покинул он Пролгу, и вернулся…»
— Яа! Гарах тек, Горим! — Голос, произнесший эти слова, был исполнен возмущения.
Се'Недра оглянулась, чтобы взглянуть на вошедшего. Как все алгосы, он был мал ростом, однако казался почти уродом из-за непропорционально широких плеч. Нечесаные бесцветные волосы торчали в разные стороны. Его кожаная куртка с капюшоном была заляпана грязью, большие черные глаза горели фанатизмом. За спиной толпились человек пятнадцать алгосов. Они всем своим видом выражали возмущение. Фанатик в кожаной куртке продолжал изливать гневную хулу. Горим нахмурился, но стойко выслушивал нападки. Подождав, пока фанатик остановился перевести дыхание, старец обернулся к Белгарату.
— Это Релг, — сказал он извиняющимся голосом. — Теперь ты видишь, о чем я говорил. Убедить его в чем-нибудь просто невозможно.
— Зачем он нам сдался? — спросил Бэйрек, явно раздраженный поведением вошедшего. — Он даже не знает цивилизованного языка.
Релг сверкнул на него глазами.
— Я знаю твое наречие, чужак, — произнес он с неописуемым презрением, — но предпочитаю не осквернять священные пещеры его нечистым звучанием. — Он опять повернулся к Гориму. — Кто дал тебе право говорить слова священной книги иноверцам?
Мягкие глаза Горима стали немного жестче.
— Я думаю, этого довольно, Релг, — твердо сказал он. — Какую чушь ты внушаешь в дальних галереях этим простакам — твое дело, но что ты говоришь в моем доме — мое. Я по-прежнему Горим — король алгосов и не обязан отвечать тебе. — Он посмотрел на возмущенные лица тех, кто пришел с ревнителем. — Это не общее собрание, — сказал он Релгу. — Сюда призвали тебя, а не их.
— Они пришли проследить, чтобы ты не причинил мне вреда, — упрямо отвечал Релг. — Я говорил правду о тебе, а власть имущие боятся правды.
— Релг, — сказал Горим ледяным тоном, — ты даже вообразить себе не можешь, сколь безразлично мне все, что ты обо мне говоришь. Отошли их — или мне отослать?
— Они тебя не послушают, — фыркнул Релг. — Они подчиняются мне.
Глаза Горима сузились. Он встал. Потом он заговорил с приспешниками Релга на алгосском. Се'Недра не понимала слов, да это было и не нужно. Она тут же узнала повелительный тон, какой никак не ожидала услышать из уст благообразного Горима. Даже её отец не посмел бы так говорить.
Люди за спиной Горима опасливо переглянулись и попятились. Горим отрывисто бросил последний приказ. Приспешники Релга обратились в бегство.
Лицо фанатика исказилось гримасой гнева. На мгновение показалось, что он прикажет им остаться, но в последнюю секунду он передумал.
— Ты слишком далеко зашел, Горим, — сказал он угрожающе. — Эту власть нельзя тратить по пустякам.
— Власть эта — моя, Релг, — отвечал Горим, — и я решаю, когда ею воспользоваться. Ты вздумал противостоять мне на почве вероучения, и я должен был напомнить твоим приспешникам — и тебе, — кто я такой.
— Зачем ты призвал меня сюда? — спросил Релг. — Присутствие этих иноверцев оскверняет мою чистоту.
— Мне нужна твоя помощь, Релг, — отвечал ему Горим. — Эти чужестранцы готовятся к сражению с древним врагом, самым окаянным из всех. Судьба мира зависит от успеха их предприятия, и ты должен им помочь.
— Что мне мир? — Голос Релга был исполнен презрения. — И что мне увечный Торак? Ал хранит меня. Я нужен ему здесь и не выйду из священных пещер, чтобы осквернить себя обществом бесстыдных иноверцев и чудовищ.
— Весь мир будет осквернен, если Торак воцарится в нем, — сказал Белгарат. — А если мы проиграем, Торак воцарится.
— Но не в Алголанде, — возразил Релг.
— Мало ты его знаешь, — прошептала Полгара.
— Я не выйду из пещер, — упорствовал Релг. — Близится рождение дитяти, и я избран, дабы явить его алгосам и наставлять, доколе он станет Горимом.
— Очень интересно, — сухо заметил Горим. — И кто же сообщил тебе о твоем избранничестве?
— Ал говорил со мной, — объявил Релг.
— Странно. Обыкновенно пещеры вторят голосу Ала. Все алгосы слышали бы его.
— Он говорил в моем сердце, — быстро ответил Релг.
— Как-то непохоже на него, — кротко сказал Горим.
— Все это несущественно, — вмешался Белгарат. — Я предпочел бы, чтобы ты пришел к нам добровольно, Релг, однако волей или неволей ты к нам присоединишься. Так повелевает сила, в сравнении с которой мы все — ничто. Можешь спорить и отнекиваться, но когда мы выйдем отсюда, ты пойдешь с нами.
Релг брызнул слюной.