В поисках копей царя Соломона
Шрифт:
Договорившись с Бахру об аренде джипа, я выдал ему семьсот быр, чтобы он заправил полный бак бензина и сменил покрышки. После этого ответственность за все поломки и задержки ложилась на него. Однако покрышки остались такими же лысыми, а бак был почти пуст. Я корил себя за доверчивость — нельзя было надеяться, что деньги будут потрачены по назначению.
Еще в Перу я понял, что при нищенском существовании деньги расходуются на предметы первой необходимости, хотя в случае с Бахру я подозревал, что он провел веселую ночь в городе.
Перед тем как отправиться в плавание по Амазонке, я наблюдал, как мой проводник, ветеран вьетнамской войны Ричард Фоулер, публично унизил, а затем уволил одного из работников.
Позже он признался мне, что сделал это в назидание остальным. Фоулер говорил, что доброта требует жестокости. Следуя его совету, я набросился на Самсона и Бахру. Если из-за кого-то из них мы попадем в беду, они вернутся в Аддис-Абебу на автобусе. Лица у них вытянулись. Путешествие на север началось на фальшивой ноте.
Мы выехали из Аддис-Абебы на небольшой скорости. «Императорский джип», конечно, не шел ни в какое сравнение с автомобилем французского посла, но по сравнению с рейсовым автобусом это был большой прогресс. Несмотря на ранний час, сотни людей шли в город в тусклом свете занимающегося дня. Большинство жителей сельских районов Эфиопии вынуждены передвигаться пешком. Некоторые гнали стада скота вдоль шоссе и, по всей видимости, прибыли издалека. Длиннорогие животные брели, погоняемые ударами палок — спины блестят от пота, головы опущены. Здесь были и оспы, нагруженные разнообразным товаром: кофе, корзинами, хворостом, глиняными горшками и сковородками, металлическим ломом и шкурами животных. На обочине дороги сотни босоногих ребятишек сгибались под тяжестью вязанок дров.
Мы проехали множество небольших городков. Уличные торговцы радостно приветствовали нас, раскладывая на прилавках аккуратные кучки картофеля и коровьих лепешек. Другие вывешивали на просушку шкуры животных или забивали кур. Утро в Африке — это самое спокойное и мирное время. Трудно описать эту атмосферу кротости и доброты — можно лишь отметить, что все пронизано естественностью, которая исчезла из нашего мира.
Миновав эвкалиптовые леса, мы выехали на плоское, как сковородка, плато. На ступенях церкви на коленях стояли две пожилые женщины, а священник выбивал ковры палкой. На полях было огромное количество одетых в лохмотья детей — некоторым еще не исполнилось пяти лет. Большинство из них всю ночь пасли коз.
Носы у них текли, а лица побледнели от холода.
«Императорский джип» двигался по дороге на четвертой передаче со скоростью пятнадцать миль в час. Бахру уже продемонстрировал опасную привычку дожидаться опасного поворота, а затем идти на обгон. Большинство транспортных средств на эфиопских дорогах — это гигантские грузовики, доверху нагруженные разнообразным товаром. Частных автомобилей практически нет — только те, что принадлежат гуманитарным организациям. Самсон говорил, что жители Аддис-Абебы предпочитают не выезжать из города. На дорогах опасно, и кроме того, вкусив жизни большого города, они считают деревенское существование скучным.
Проехав деревушку, Бахру нажал на тормоза.
Он заметил на обочине дороги человека, продававшего кат. Прежде чем остановиться, джип проехал около сотни метров. Я отметил про себя, что тормозные колодки тоже нуждаются в ремонте.
У продавца ката на голове красовался тюрбан из полосы бирюзовой ткани. Он показал на яму, которую можно было увидеть лишь перегнувшись через скалистый выступ. Итальянцы, сообщил он, однажды убили здесь семьдесят детей и сбросили их тела в яму. Если присмотреться, можно увидеть кости.
По мере того как мы продвигались на север, круглые хижины сменялись квадратными строениями с высокими соломенными крышами. От костров в лесах поднимался дым, а поля были разделены невысокими стенками, сложенными из камней. Затем пошли луга и склоны холмов, на которых росли лишь крошечные красные цветы. Мы миновали несколько прорубленных в скалах туннелей; их шероховатые стены блестели, как битое стекло. Потом мы увидели верблюдов, меланхолично жевавших возвышавшиеся вдоль дороги кактусы.
Дорога была неважной, но лучше всех тех, что мне пришлось видеть в Эфиопии. Тем не менее через каждую милю нам попадались ржавеющие остовы автомобилей — следы аварий. На Западе уважают дороги, которые связывают одно место с другим. Мы следим, чтобы они были прямыми и ровными. Но в стране, где большинство людей передвигаются пешком, а огромное количество поездок кончаются авариями, дороги не пользуются уважением.
Самсон не простил меня за то, что я накричал на него в начале поездки. Его такси разбито, дом сгорел, и в довершение всего он получил незаслуженную выволочку. Во время третьей остановки для покупки ката я отозвал его в сторону и извинился. Мне пришлось кричать, пояснил я, чтобы Бахру не злоупотреблял нашей добротой.
Это была хитрая уловка. Лицо Самсона подобрело, на его щеки вернулись ямочки. Он порылся в своем чемодане и извлек оттуда большой конверт из коричневой оберточной бумаги. Это подарок, сказал он.
— Что это?
— Исследование.
Я сломал сургучную печать и вытащил несколько листов бумаги. Самсон нашел статью о «Медном свитке», о котором упоминал Джа. Несколько лет назад я собственными глазами видел «Медный свиток» в музее Аммана, но в тот момент не понимал его значения.
«Медный свиток» был найден в 1952 году в Кумране вместе с другими рукописями Мертвого моря. Все остальные тексты были написаны на папирусе, а «Медный свиток», о чем свидетельствует его название, представлял собой лист меди длиной восемь футов и толщиной меньше одной двенадцатой дюйма. Текст на нем представлял собой список шестидесяти четырех мест на Святой земле, где спрятано золото и другие сокровища Великого Храма. Ученые предположили, что речь идет о Храме Соломона.
В древности медь считалась очень дорогим металлом, а для того чтобы сделать надпись на медном листе, требовалось очень много времени.