В поисках легкой наживы
Шрифт:
Похоже, что Дарью в первую очередь расстроило именно то, что подруга ей изменила.
Что-то загромыхало. То ли стул упал, то ли мадам Орлова чем-то по столу грохнула со всей дури. Не знаю. Но одно было мне точно известно: назревала буря.
— Ты что, Даша? Какая муха тебя укусила?
— Меня муха укусила? Меня не муха укусила, а змея. И я пригрела ее на собственной груди. Сволочь! Теперь у тебя Катенька. И с Дмитрием ты специально так подстроила. Я все знаю, подлая. Как только тебя земля носит?
Тут
— Вера… Вера Николаевна…
— Ах, Вера! Может, вы уже и на ты? Какая же я дура! Только сейчас это поняла.
Назревала буря. И похоже на то, что именно я ее спровоцировала.
Послышалась возня, дикие вопли, словно кто-то на кого-то бросился, а потом визг женский истошный, прямо-таки душераздирающий.
Наверное, стоит вмешаться. И я, выскочив из машины, помчалась в этот вертеп.
Охранник у входа схватил меня за руку с сердитым возгласом:
— Куда?! Что вам тут надо, сударыня?
Я на ходу оттолкнула его руку и, буркнув, Что я — будущая супермодель, о которой еще услышит мир, понеслась по коридору.
Местонахождение кабинета я решила выяснить на бегу. Но оказалось, что этого вовсе не требуется. Поскольку истошные крики доносились со второго этажа. И все сотрудники и сотрудницы агентства, модели и фотографы уже спешили туда.
Птицей взлетаю на второй этаж, подбегаю к двери с надписью: "Президент фирмы «Орлова & К° Орлова В. Н.».
Резко дергаю дверь на себя.
Глава 8
Боже милосердный! Что же я наделала! Хотя, если быть до конца объективной, моей вины тут ни на грош. Они сами предопределили свою судьбу еще тогда, когда решились на убийство.
Преступление — вещь нешуточная. Как ни старайся, нельзя, совершив его, стать потом честным человеком. Одно преступление обязательно повлечет за собой другое, может быть, даже более страшное. Как в карточном домике; стоит выдернуть одну карту…
Одним словом, в дело вмешался всевышний и сам наказал порок.
Дарья лежала на полу мертвая. Это я поняла сразу по ее неестественно вывернутой шее и бледности. Рядом с ней осколки хрустальной вазы и три розы малинового цвета в луже, растекающейся по линолеуму.
Если бы мне поручили составить протокол осмотра места происшествия, я бы написала так:
"Труп молодой женщины, рост ориентировочно 173 см, в возрасте двадцати трех — двадцати четырех лет лежит в положении полубоком ногами на север. Шея повернута к правому плечу, голова слегка запрокинута, глаза широко открыты.
На левом виске рана, нанесенная тупым предметом. Левая рука, неестественно вывернутая, находится под телом пострадавшей, правая откинута в сторону. Ноги полусогнуты
Рядом с трупом разбитая хрустальная ваза. И т.д. и т.п.".
Вот такие пироги с котятами. Хочешь ешь, хочешь — под стол бросай.
Вера Николаевна, рыдая, склонилась над подругой:
— Даша, милая! Я не хотела! О господи, что же я наделала!
Она теребила подругу за руку, пытаясь поднять ее. Она еще не осознала до конца, что Дарья уже никогда не поднимется.
Катенька, едва державшаяся на ногах, прислонилась спиной к стене и с ужасом созерцала происходящее. Глаза ее были широко распахнуты. Дрожащими руками она зажимала рот, словно пытаясь сдержать крик, который так и рвался из ее груди.
В дверь ломилась толпа любопытствующих сотрудников, которые тоже вовсе не собирались соблюдать тишину.
Шум и обмен мнениями.
Я извлекла из сумочки свое просроченное удостоверение и, лихо продемонстрировав его, начала оттеснять народ в коридор, прихватив заодно и Катеньку.
— Сохраняем спокойствие, граждане. Освободите помещение. Вас позовут, когда это потребуется.
И тут несчастная девушка начала оседать.
Я уложила Катерину на стулья, стоящие вдоль стены. Потом вновь вернулась к толпе, пытаясь добиться своего и очистить наконец-то помещение.
Это мне удалось с огромным трудом.
Вера Николаевна продолжала рыдать и что-то приговаривать.
Вдруг я вспомнила про «жучка», который находился в сумочке Даши. Его нельзя было оставлять там. Пока на меня никто не обращал внимания, я быстренько выудила его оттуда.
Затем оттащила рыдающую Веру Николаевну от безвременно усопшей подруги и усадила ее на стул.
— Есть у вас что-нибудь успокоительное: валерьянка или корвалол? Вера Николаевна! Вы меня слышите?
— А кто вы такая? — она только сейчас меня заметила.
— Я знакомая Даши. Скажите, где у вас аптечка? Она, всхлипывая, кивнула, указав на шкаф с зеркальными дверками.
— Т-там.
В шкафу нашлись корвалол и нашатырный спирт.
— Вызывайте милицию. Вера Николаевна. Сама я занялась Катенькой. Намочив клочок ваты нашатырем, я дала ей его понюхать, потом им же потерла ей виски. Девушка открыла глаза и непонимающим взглядом уставилась на меня.
— Все будет в порядке, — утешила я ее. Она поднялась и села, стеная и охая и при этом яростно потирая виски.
Что мне остается делать? Теперь уж задать свой вопрос по поводу сестры Веры Николаевны мне придется не скоро. Иначе я могу навлечь подозрения и на себя, родную. Подумают, что я, воспользовавшись своими скромными познаниями, специально спровоцировала ситуацию. А это, как ни крути, очень похоже на правду.