В поисках острых ощущений
Шрифт:
– Ну, что же, – улыбнулся полковник. – Ты прав. Очевидно, этот тип в контакте с кем-то из наших.
– Возможно, с этим? – агент показал новый снимок, на котором Ахмет запечатлен был вместе с капитаном Власенковым.
– Сдаюсь, – притворно огорчился Лукьянов. – С Ахметом работает мой сотрудник. Ну и что? Только не грузи меня, будто я хотел таким способом забраться на твою кухню. Я, честно сказать, даже не знал, что ты с этим энтузиастом знаком.
– А я с ним и не знаком. Но поскольку он вышел на моего человека, и сам такой весь активный, я приказал за ним понаблюдать. Не все время, а так, от случая к случаю. И нам, надо признать, повезло.
Полковник приготовился выслушать упреки и сочинил в уме строгую отповедь, но, оказалось, напрасно.
– Дело, Олег Палыч,
Лукьянов посмотрел на снимок Влада, встретившегося с Ахметом в аэропорту, и молча кивнул.
– Ваша служба полагает, что этот тип, назвавший себя Владом, приехал к Ахмету с поручением от ИГИЛ? Но это не так. То есть, я допускаю, что какая-то группировка из Сирии, Ливии или Ирака действует помимо центра. Но это маловероятно. Там у нас все за всеми следят, и мне сообщили бы о таком визите.
– Тогда, значит…
– Значит, на площадке появились какие-то другие игроки. И это может быть очень опасно.
8
«Подпольный кружок революционных анархистов собирался обычно в поместительной квартире, что во втором этаже нарядного доходного дома по набережной Фонтанки. Квартиру нанимал полковник Невельский Иван Александрович. Летом господин полковник обычно отсутствовал, он бывал подолгу в лагерях, со своим полком, где в это время проводились интенсивные учения. Дома оставалась дочь Лидия, а также прислуга Глаша, девица двадцати с небольшим лет, из крестьян. Супруга Ивана Александровича, мать Лиды, умерла, когда девочка была еще в младенчестве. Нынче же Лидия в свои двадцать три года оформилась в удивительную красавицу, чертами лица весьма похожую на покойную мать. На семейной фотографической карточке они запечатлены втроем: Лида, тогда еще подросток, ее мать и Иван Александрович – мужчина в военном кителе, совершенно нестрашной внешности, с обыкновенными усами и в пенсне.
Анархисты собирались в те дни, когда у прислуги Глаши случался выходной. Состав кружка был весьма пестрым. Более всего наличествовали студенты, правильнее сказать, бывшие студенты, по каким-либо причинам оставившие учебу. Имелись приказчики, телеграфист, журналисты, артисты цирка. Недавнее пополнение – двое подпольщиков из рабочих. В просторных апартаментах Невельских эти двое терялись, чувствовали себя не в своей тарелке, хотя, заметно было, приготавливались к визиту заранее и со всей возможной серьезностью. Одежда их всегда выглядела новою, отглаженною, сапоги блестели, волосы на голове и усы бывали аккуратно подстрижены.
Сергей Сергеевич был едва ли не самый великовозрастный член кружка, постарше его только телеграфист Бородин, плешивый господин с чрезмерно сосредоточенным лицом. Посещая раз за разом собрания анархистов, слушая их словоблудия о справедливости, о путях революционной борьбы за счастье угнетенного народа и прочее, отмечая их неумение предпринять какие-либо реальные действия или, как минимум, неготовность установить контакты с другими подпольными группами, Сергей Сергеевич воспринимал все это как неопасные для отечества детские забавы, и в первое время именно в таком ключе и докладывал по начальству. Вместе с тем, как человек практически мыслящий, Сергей Сергеевич не хотел допустить, чтобы ему было приказано оставить всю эту пустую затею и прекратить наблюдение за «анархистами». По двум причинам. Во-первых, тайная жизнь агента охранного учреждения – это, что ни говори, двойная жизнь, это две жизни в течение одного времени, и это воистину подарок. Но присутствовало и во-вторых. Что это было – это можно было назвать одним словом. Лидия!
Группа анархистов, собиравшихся в квартире Невельских, из соображений конспирации маскировалась под кружок любителей пения. Лидия имела музыкальное образование, играла на рояле, прекрасно пела, знала наизусть множество арий из итальянских опер. Сергей Сергеевич, хотя и нигде не учился, обладал, однако, музыкальными способностями, недурно исполнял модные романсы. На пару с Лидией они сделались главным содержанием музыкального прикрытия революционно-анархического кружка. Приходилось репетировать. Обычно вдвоем. Иногда к ним присоединялась еще одна пара: тощий длинноволосый студент с гитарой и Татьяна, некрасивая, тусклая, широкая в кости девица, предназначенная, скорее, не для вокала, а для того, чтобы оттенять эффектную внешность Лидии. Однако нарушение уединения двух главных музыкальных персонажей происходило нечасто. И мало помалу завязалось.
Сергей Сергеевич стал замечать, что собственная супруга все чаще вызывает у него раздражение, и напротив, визиты к Невельским, в особенности репетиции, когда он с Лидией подолгу остается наедине, приносят наслаждение. Будучи почти на двенадцать лет старше Лиды и довольно скромно оценивая свой мужской потенциал, Сергей Сергеевич ни на что особенно не рассчитывал. Пожалуй, он имел приятную наружность, если не считать глубоких морщин на мясистом лбу и намечающихся залысин. Но надо оставаться реалистом. Куда ему, например, до Ярослава! Тот обладал выраженной красотой самца, одинаково пригодной как для рекламы конфет «монпасье», так и для плаката с изображением жеребца чистокровной породы английская скаковая. В их группе, хотя здесь и декларировалось (согласно с принципами анархизма) отсутствие единоначалия, в силу негласного сговора Ярослав признавался безусловным лидером. Смешно сказать, поначалу Сергей Сергеевич подозревал, что Лида, его Лида неравнодушна к Ярославу. Это было мучительно. Чуть позже выяснилось, что есть и другой соперник – некто Семенов-Дальский, из состоятельной дворянской семьи. Он служит в полку Ивана Александровича, и отцу нравится, поговаривали о свадьбе. Известно было, что в числе увлечений потенциального жениха помимо верховой езды имеется и не вполне замечательное пристрастие к кокаину. Короче говоря, не прошло и полугода, как все соперники исчезли, растаяли как дым. Сделалось очевидным – он, Сергей Сергеевич, любит и любим. Чего же может быть превосходнее этого!
Регулярные собрания анархистов-революционеров продолжались, музыкальные репетиции продолжались. Все члены подпольного кружка, обделенные слухом, которым, как говорится, медведь на ухо наступил, готовы были в случае неожиданного появления полиции затянуть хором кое-как разученные песни, и в том числе, «Боже, царя храни!». Сергей Сергеевич составлял свои отчеты, раз за разом добавляя в них некоторую толику художественно сочиненной небезопасности для власть предержащих. Все шло как по маслу. До этого самого дня.
Нарушил благостное течение процесса Ярослав. Он принес на собрание напечатанный на пишущей машине документ, который назвал меморандумом. И зачитал его. Неизбежная преамбула о счастье народа была короткой. После чего Ярослав сделал паузу, обвел взглядом подпольщиков и торжественно изрек, что период выжидания окончен, и их группе следует перейти к самым решительным шагам. Группа, продолжал их бесспорный лидер, громко заявит о себе и заставит с собою считаться. То, что проделывают единомышленники, совершая единичные акты против разного рода царских чиновников, никак их группе не подходит. Ведь революционер, стреляя в чиновника из револьвера или швыряя в него бомбу, как правило жертвует собой, своей молодой жизнью. Стоит ли уничтожение одного из царских сатрапов таких жертв? Нет, возгласил Ярослав, и еще раз нет! Мы пойдем другим путем.
Из сказанного в дальнейшем вырисовывался следующий план действий. Группа арендует небольшую булочную, удачно расположенную на улице, по которой регулярно перемещаются правительственные чиновники самого высокого ранга, направляясь в царскую резиденцию и обратно. Если повезет, чем черт не шутит, то по улице может проследовать экипаж самодержца. Из помещения булочной будет сделан подкоп (это, разумеется, потребует времени), под проезжей частью будет заложена мощная бомба, и в нужный момент взрывом будет уничтожена намеченная цель. Бомбу сделает один из членов группы – студент химик, он сумеет все рассчитать. Собравшиеся притихли. Паузу нарушил телеграфист Бородин. Он и прежде демонстрировал способность задавать дурацкие вопросы, не подкачал и на сей раз. А где взять деньги, чтобы оплатить аренду булочной? Других вопросов у него не было. Ярослав снисходительно заметил, что деньги есть.