В поисках правосудия: Арест активов
Шрифт:
Некрасов стоял на сцене, скрестив руки, пока Гольдфарб следующие шесть минут последовательно уничтожал фундамент, на котором Некрасов воздвиг свой фильм. И перед тем как закончить, он бросил:
— Я думаю, следует сказать прямо: режим Путина, который, очевидно, является бенефициаром этого фильма, — это диктатура убийцы. Я хочу, чтобы вы повторили это сейчас, как вы уже делали это много раз до этого.
Но Некрасов не повторил, и этим всё было сказано.
Той ночью я спал совершенно беззаботно.
Опубликованные на следующий день отзывы не оставили от Некрасова и мокрого места. Вашингтонский политический журнал
Некрасову, Весельницкой, Симпсону и Кремлю, безусловно, удалось устроить шоу, но только не то, на которое они рассчитывали.
31. Иноагенты (Закон ФАРА)
Наталья Весельницкая умело скрывала неудачу с устроенным ею шоу и провалом во Втором окружном суде несколькими днями ранее. На следующий день после «премьеры» ее уже видели в первом ряду общественной галереи в Комитете по иностранным делам Палаты представителей на слушаниях по вопросам отношений России и США, организованных председателем Ройсом. Поодаль, за два ряда от нее, сидел Андрей Некрасов.
Мы с Вадимом тоже были там. Мы выбрали неприметные места сбоку в надежде избежать прямой конфронтации с этими двумя. Тогда я впервые увидел Весельницкую воочию. Она выглядела слишком нарядной и такой «лапой», что трудно было представить, что она причинила нам столько неприятностей.
Слушания начались. Кайл, который сидел позади членов комитета, прислал мне сообщение, что только что в зал вошел Ринат Ахметшин. У нас не было ни одной его фотографии. Вадим наклонился вперед и незаметно сделал несколько снимков своим телефоном. В дальнейшем они нам очень пригодились.
Слушание протекало очень размеренно, без эксцессов, как и планировал Ройс, и это было совсем не то, на что рассчитывала команда Весельницкой. Фильма не было, а обо мне или Сергее вообще никто не упомянул.
Наталья Весельницкая (второй ряд, слева от центра) и бывший посол США в России Майкл Макфол (впереди в центре). Андрей Некрасов (четвертый ряд за плечом Весельницкой слева). Вашингтон, июнь 2016 года (© KYLE PARKER)
Мероприятие подошло к концу, и участники начали расходиться. В этот момент меня предупредили, что снаружи нас подкарауливает российская съемочная группа. Я отправил эсэмэску Кайлу с вопросом, есть ли здесь запасной выход. Он написал, что ждет нас на противоположном от входа конце зала. Мы пробрались против течения выходивших из помещения людей, и он вывел нас в пустой коридор через служебный вход для сотрудников.
Кайл беспокоился, что другая телевизионная группа может поджидать нас уже на улице, поэтому мы вместе спустились на служебном лифте в подвал под зданием Палаты представителей имени Рэйберна, похожий на лабиринт. И, очутившись на улице Cи-Эс-Ви, мы не заметили ничего подозрительного.
Поблагодарив Кайла, мы поймали такси до отеля. В дороге я пытался осмыслить происходящее. Я буквально вынужден скрываться от кремлевских холуев в правительственных зданиях Капитолия. Еще более возмутительным было то, что они работали не в одиночку. Им помогал целый штат изощренных западных пособников, и это злило еще больше.
Многие люди в России ведут себя так в силу уклада их общества. Российское общество весьма жесткое и немилосердное, и чтобы выжить в нем, людям приходится либо терзать других, либо быть растерзанными, а зачастую и то и другое одновременно. Система вознаграждений за этичные поступки отсутствует. Поэтому, чтобы не скатиться в нигилизм, бесчестие и коррупцию, общество нуждается в исключительных личностях, таких как Сергей Магнитский, Борис Немцов и Владимир Кара-Мурза.
На Западе, и особенно в Америке, общество устроено по-другому. Конечно, там немало проблем, но Джон Москоу, Марк Цимрот, Крис Купер и Гленн Симпсон живут прекрасно. Они получили образование в хороших университетах, где общались с людьми высоких моральных принципов, живут в комфортабельных домах и работают в обществе, которое, по крайней мере, пытается привить людям стремление к добру, вознаграждая их за этичные поступки. Безусловно, каждый имеет право на юридическую защиту, но здесь дело было не в защите и не в законе, а в открытой и наглой кремлевской кампании по дезинформации. То, что эти люди использовали свой багаж знаний, контакты и навыки для пособничества приближенным Путина за деньги, было более мерзким, чем действия самих этих приближенных. У многих россиян просто нет выбора — они не могут поступать иначе, но у этих-то американцев есть выбор! И они сознательно отказываются от него.
Во второй половине дня я встретился с Джулианной Гловер за кофе в атриуме отеля «Гранд Хаятт». Я изливал на нее свое возмущение действиями этих кремлевских пособников, и тут она заметила:
— Билл, похоже, они нарушают закон об иноагентах, и если так, то у них неприятности.
Она имела в виду Закон о регистрации иностранных агентов (ФАРА, от англ. FARA), который обязывает всех, кто пытается влиять на политику США от имени другого государства, зарегистрироваться в Министерстве юстиции. Этот закон был принят в 1938 году, чтобы предотвратить распространение в США нацистской пропаганды гитлеровскими агентами влияния в преддверии Второй мировой войны. Теперь мы столкнулись с путинскими агентами, беспрепятственно распространяющими российскую пропаганду в Америке.
Джулианна, Кайл и я как-то раз говорили о возможности применения этого закона, но у меня были сомнения в его полезности. Во время Второй мировой войны и в течение приблизительно двадцати лет после нее закон применялся активно, но с 1967 года было вынесено всего пять приговоров за его нарушение.
Но Джулианна, которая лучше других знала мир вашингтонских лоббистов, вновь попыталась объяснить:
— Билл, пойми. Это же уголовный закон. Из-за провала своего шоу эти люди разве что слегка расстроятся, зато даже от самой малейшей перспективы оказаться в тюрьме в них вселится настоящий животный страх.