В поисках разумности
Шрифт:
— Вывод второй. Государство, напавшее на другое, становится государством — агрессором, и все остальные страны будут вести себя с ним исходя из этого факта. Если какой-то народ занимается скотоводством, то он становится народом — скотоводом, со всем вытекающими отсюда последствиями — тучностью, плохим здоровьем от изобилия тяжелых жиров и — как результат — вспыльчивостью. Сначала мы формируем окружающую среду, потом она формирует нас. Отсюда происходит умение манипулировать сутью, теория, которую вы будете проходить на старших курсах…
Профессор Штройбах делал из этого правила ещё десять красноречивых выводов, но для ответа Гурову они не годились. Александр немного подумал и сказал:
— Если
— Неплохо сказано! — похвалил Сергей Александрович, — Если люди не занимаются техникой или другим совершенством, то они занимаются друг другом. А попросту говоря, воюют. Пока люди занимаются техникой, они хотя бы вынуждены осваивать разные науки и думать о том, какую технику для чего создавать. А отсюда уже один шаг до размышлений над сутью происходящего… Техника подталкивает людей становиться немного волшебниками. И космос для этого нужен. А ещё в космосе можно добыть намного больше энергии и материалов, чем на Земле. А ещё в вакууме можно создать такие технологии, которые на Земле невозможны. Когда вы услышите, что кто-то говорит, что космос и другие технологии не нужны, а нужно только сидеть у избушки и шишки собирать, то вот тогда и знайте, что пришли тёмные маги, которые хотят убить в человеке все человеческое и божественное, а оставить только трусливое животное. Для разумных существ вопрос стоит так: либо развитие и освоение нового совершенства, либо смерть. Третьего не дано.
Все студены, довольные тем, что всё стало так ясно и понятно, расслабились и заулыбались. Но Гуров на этом не закончил:
— Но тут нельзя не заметить, что при наличии магов развитие техники и умелости может идти гораздо быстрее. Это вам к слову о консерваторах… Так что дело тут не в совместном или в раздельном проживании магов и немагов, а в чём-то другом. В том, чтобы маги использовали свою силу не для того, чтобы грабить и насиловать немагов, а для того, чтобы повышать совершенство и счастье всей системы. И вот над этим наши уважаемые прогрессисты и консерваторы думать совершенно не хотят.
— Сергей Александрович, а вы что в университете преподаете? — спросил Александр.
— Ничего. И, предвосхищая ваш следующий вопрос, отвечаю на него: ничего официально не делаю. Я бездельничаю здесь годами и десятилетиями, — при этих словах Сергей Александрович что-то неловко повернул в ящике, в котором копался во всё время разговора. Из ящика вылетела мелкая деталь и располосовала Ваулиной лоб до крови.
Ваулина повернулась к Александру. Тот вытащил палочку и исцелил ей рану, а затем убрал следы крови с платья. Исцеления были его вторым любимым предметом.
— Ах, прошу прощения, молодая дама, я виноват перед вами. Больше не буду копаться в этом несчастье. — извинился Гуров, отодвигая свой агрегат и доставая чашку (ребята уже давно сидели с чаем и с пряниками, ставшими частью ритуала).
— Я, видите ли, имею наглость не принадлежать ни к прогрессистам, ни к консерваторам, а они смертельно дерутся за каждое преподавательское место. Это позволяет вербовать студентов в свои структуры, а тут какой-то Гуров, который сам по себе… Так меня и отодвинули от преподавательской работы. А до этого я системный анализ преподавал.
— А что это за устройство, которое вы уже пятую неделю собираете, если не секрет?
— Совсем не секрет. В авиамодельный кружок ходили?
— Я ходил, — сказал Майоров, только недолго, всего один год, потом в ФЗУ пошел.
— Нравилось?
— Да, очень.
— А вот это устройство — это для тех, кто вырастет из моделей и захочет настоящий самолёт. Настоящий авиационный двигатель — устройство дорогое, для отдельных людей он недоступен. Да
На следующий день Александр опять совершил набег на архив и перетряхнул документы, посвящённые градостроительству. Он искал хоть что-нибудь, какую-нибудь зацепку, объясняющую прекращение строительства скоростных поездов. Не было ничего. Впечатление было такое, будто немаги изо всех сил хотели построить скоростные линии, а потом вдруг все сразу взяли и передумали. Примерно в это же время Гурова сняли с преподавания — никаких документов на эту тему тоже не было. Просто в протоколах технических совещаний ранее он значился как "преподаватель университета", а потом просто как "доктор".
Задумчивый Александр вышел из архива, понурив голову, и налетел на Ваулину с Галиной Гнатко. Подруги, одетые в доспехи для спецопераций, тащили в рюкзаках какие-то баки длиной в пол-себя и поперёк себя шире. Из баков свисали длинные трубы с раструбами.
— Осторожнее, и так еле стоим, — запротестовали девчонки. Их голос выдавал смертельную усталость.
— И вы на линию фронта записались? — удивился Александр.
Оказалось, что руководству ордена "Агапеара" удалось уговорить Ваулину поучаствовать в орденской работе. Ваулина, как и Веселов, была из могучего древнего рода, и деньги ей были не нужны — во всяком случае, такие деньги, руководству удалось её уговорить только под флагом помощи страдающим немагам. Девчонки занимались тем, что летали над реками и высаживали культуры специальных микроорганизмов.
— Эти животные — немаги в реки и озёра все какашки от городов сливают, а потом из этих же рек зубы чистят и пьют, — ругалась Ваулина, — если бы Университет не разработал специальные микробы, которые всю эту нечисть в безопасный вид переводят, города от дизентерии да чумы давно вымерли бы. Только вот нам теперь приходится регулярно летать над всеми реками и высаживать культуры. А ты что здесь так поздно делаешь?
— Да тут вот какая интрига…., - и Александр поведал девчонкам всё, что накопал про неожиданное смещение Гурова и изменения в градостроительной политике. При слове "интрига" усталость с девчонок тут же слетела, глазки загорелись, а походка выпрямилась.
Ваулина, в свою очередь, рассказала ещё более потрясающую историю. Эта история стала известна ей случайно, благодаря её новым связям в ордене "Агапеара". Точнее сказать, она просто подслушала, как кое-кто из членов возмущался тем, что было полностью перекрыто развитие заманивающих медицинских препаратов, а развитие медицины пошло по пути создания всё более токсичных антибактериальных лекарств. Суть проблемы была в том, что с болезнями можно бороться двумя путями: можно травить бактерии (и основные ткани человека) разными отравами, а можно создать такие устройства, которые кажутся бактериям более вкусными, чем ткани человека. Бактерии двигаются к этим устройствам и вместе с ними удаляются или погибают. Один из самых известных примеров такого устройства — это народный способ лечения малярии. Больному вешают на грудь мешочек с варёным яйцом и регулярно (когда яйцо становится чёрным) меняют.