В поисках разумности
Шрифт:
— Куда прёшь, квашня старая, вон проход совсем свободен, — выпалила Ваулина на одном дыхании.
Класс грохнул, профессор Марадей снял иллюзию. Растерянная Ольга стояла посреди веселящегося класса. Класс притих и ожидал, как именно профессор накажет Ольгу.
— Не забывайте, пожалуйста, про системный анализ. — сказал профессор Марадей, — Ваша ошибка в том, что сначала надо было обратиться к седьмому уровню и показать, что у вы и партнёр на самом деле существуете в одном деле. Например, обратиться к даме "почтенная хозяюшка", или, в условиях СССР, "товарищ". Во-вторых, создать образ доброжелательного творца пространства любви и взаимной заботы, например, сказать: "стараюсь сделать
Александру стало жаль Ольгу — два удара по самолюбию в один день выдержать непросто. Но жалеть её времени не было — следующим по алфавиту был он. Александр потащился к доске.
Профессор Марадей потянул из чаши очередной сгусток тумана. На секунду Александра закружило, а затем класс исчез.
…Уставший статский советник возвращался из присутствия. Горы перелопаченных бумаг, боль в глазах, боль в руках. Начальство делало всё, чтобы подчинённый народ разорился и в итоге взбунтовался, а он никак не мог этому помешать… Дверь открыла не горничная, а жена.
— Сколько раз я тебе говорила? — завопила она с порога, — Не оставляй волос после бритья в раковине! И вообще! Ты совсем меня не любишь! Я сижу тут одна целыми днями, а ты даже на променад со мной не сходишь! У всех люди как люди, только у меня свинья на блюде! На рысаках ездят, по ресторанам каждый день ходят, только с тобой никакой жизни нету!
— Статский советник — это очень большое звание, очень немногие смогли дослужиться до него, — сказал Александр, — и не тебе меня обвинять. Ты сидишь на всём готовом, денег много, а при этом ты никак не уважаешь меня за то, что я так страдаю на работе.
Жена на секунду запнулась, а затем начала по новой:
— Это у тебя много денег? Да ты нищий, неудачник! У тебя ничего своего нет! А на деньги твои даже платья нового не купишь!
Тут Александру кровь бросилась в голову. Откуда-то пришло воспоминание, что французское платье, о котором говорила жена, стоит столько же, сколько средняя крестьянская семья зарабатывает за год.
— Да ты не человек… ты плесень. Вы съедите любое количество душ, и вам будет мало. Ненавижу тебя, чтоб ты сдохла и весь твой мир гнилой, — сказал Александр со злостью и отвесил жене пощёчину. Точнее сказать, хотел отвесить. Жена дёрнулась и попала прямо под тяжелую руку, получилась не пощёчина, а полноценный удар.
Реальность подёрнулась дымкой и растаяла. Александр стоял посреди притихшего класса. Венжи Шахабуддин, тихая девочка — маг из восточной школы, стоявшая перед ним, плакала. На скуле у неё расплывалось красное пятно. Очевидно, это она играла роль его жены.
— Э-э, пожалуй, это воспоминание мы больше для тренировок использовать не сможем. — сказал профессор Марадей, — Подойдите ко мне, Венжи, я вас исцелю. Но в целом надо быть внимательнее и всегда быть готовой к атаке. Друг может резать хлеб и у него может соскочить нож, рабочие могут уронить с крыши инструменты… а у нас в университете даже стены иногда могут воевать. Всё, не плачьте пожалуйста, я исцелил вашу нежную щёчку. Идите на место.
— Воспоминания, в которые я вас погружаю, взяты у реальных людей… в данном случае у одного статского советника, который перешел со временем на сторону революционеров. Должно быть, его нелюбовь к несправедливости наложилась на аналогичные чувства господина Веселова, и мы тут имеем не семейную ссору, а классовый конфликт. Однако, в любом случае отвечать на первые обвинения надо было не оправданиями, а уверениями в заботе и поддержке. Слова о том, что карьера удалась, воспринимаются как ответная агрессия. Вспомните то, с чего мы сегодня начали. В ответ
Никто из студентов до конца занятия не смог сдержать грубости, никто не смог извиниться — все действовали методом силового давления. Больше всего класс посмешили трое парней, погруженные в иллюзию войны — они так яростно спорили, как лучше атаковать противника, что в итоге перестреляли друг друга.
— Из сегодняшнего занятия можно сделать только один вывод, — сказал профессор Марадей, — пока вся ваша вежливость является пока внешней, наносной. В реальных условиях вы все действуете запугиванием и силой. Вам предстоит ещё много поработать над собой. Повторяю ещё раз то, что вам говорили на лекциях по конфликтологии, то, что вы читали как советы различных святых старцев: приучите себя извиняться даже тогда, когда вас обвиняют несправедливо.
— Тяжело сказать "простите" даже тогда, когда вас обвиняют справедливо, намного тяжелее тогда, когда обвиняют несправедливо. Но если вы хотите стать действительно дееспособным и уважаемым человеком, вам необходимо этому научиться без скидок на сколь угодно стрессовую ситуацию. До тех пор, пока вы оправдываетесь, ваши оправдания воспринимаются как ответная агрессия, не говоря уже об ответных оскорблениях. А это значит, что в глазах коллектива или семьи вы остаётесь угрозой или, как минимум, глупым человеком, который ставит впереди интересов коллектива личное самолюбование — а таких людей коллектив не уважает, а травит. Отдельный человек коллектива может этого не осознавать, но коллектив всегда осознаёт — и, будьте уверены, выберет себе в качестве авторитета того, кто не демонстрирует болезненное самолюбие. Так что учитесь полному беззлобию всегда и везде. Иначе так и будете в критической ситуации уничтожать не врага, а друг друга.
После такого весёленького учебного дня Веселов с его группой проштрафившихся самогонщиков отправились инспектировать боевой путь карательной части СС, состоящей из украинцев. Это подразделение занималось тем, что боролось с партизанами методом сжигания тех деревень, которые могли оказать им поддержку. А поскольку поддерживали практически все деревни, то сжигали они всех, кого указывали им хозяева — немцы. Студенты — волшебники должны были проверить все деревни, обречённые на уничтожение.
Прибыли они вовремя — каратели уже загнали в деревянную церковь всё население деревни и собирались поджигать. В толпе прямо посереди переполненной церкви обнаружилась девушка с ярко-оранжевой, почти красной аурой. Она стояла и счастливо улыбалось.
— Почему ты улыбаешься? — на всякий случай начал издали Веселов.
— Скоро я попаду к боженьке. — немного блаженно протянула девушка. Её слова не были признаком сумасшествия — она очень чётко осознавала происходящее, просто она действительно испытывала радость от данного факта. Она была совсем молодой, лет пятнадцать, не больше. Потом она немного подумала и добавила: