В поисках своей судьбы
Шрифт:
– Прости, но я не могу больше терпеть, рыжик. Я так долго ждал этого события. Все ласки будут чуть позже, – отчитался он. Его пальцы подрагивали от нетерпения, касаясь моего твердого комочка.
Я сглотнула, глядя в его в затуманенные счастливые глаза. Соски замерли горными вершинками и ясно указывали четкое направление на его рот. Мужчина не раздумывая, вцепился зубами в мою грудь, активно посасывая и чмокая, как младенец от удовольствия. Никогда не думала, что мой недруг станет мне настолько ближе, пусть не душой, но как прогресс крепким и разгоряченным телом. Вздрогнув от новых ощущений, я застонала. Шон как будто ждал от меня
– Больно, – прошептала я.
Шон нежно проговорил, убеждая: – Сейчас мой рыжик, сейчас. Все будет хорошо.
Медленно задвигался, не переставая успевать сминать то мои губы, то набухшие округлости. Под конец он просто-напросто усилил напор и вколачивался, а у меня внизу живота раскручивался тугой клубок желания, и вся кровь настолько хлынула к лону, что данные движения только привели меня к обострению накаленного состояния. Что-то внезапно вырвалось, растекаясь горячей магмой по моему измученному телу. Шон понял, что я ослабла, выпустив свой пар. Оттягивая собственное удовлетворение как можно дольше, он чувствовал, что его завоеватель сейчас мечется, толкая мягкие стеночки, расширяясь изнутри и принимая окончательную форму. Буквально еще пару минициклов и он выдохнул, изливаясь и расплескивая брызги накопленного по всем сторонам.
– И что дальше? – мне захотелось заплакать, несмотря на то, что я получила несравненное наслаждение. Было очень стыдно перед отсутствующим Сероглазкой, что я так просто сдалась под напором многочисленных факторов. Мало того Шат непроизвольно убедил меня идти вперед и не страдать просто так, так и дядя Антон битый цикл рассказывал мне о пользе половой жизни у связанных пар, местами вгоняя меня в краску.
– Я люблю тебя, рыжик, – Шон обнял меня, целуя в шею и прижимая к себе так сильно, как будто я собиралась после случившегося убежать, – люблю с момента, как увидел твою улыбку на улице. Ты лучилась и смеялась, не замечая ничего и никого вокруг, а я стоял на дороге, как вкопанный столб и смотрел тебе вслед.
– Когда это было? – свела я брови вместе и, напрягаясь, что не могу ему ответить на его чувства тем же самым.
– Больше двадцати лет назад. Твоя сестра поступила в Академию, и вы решили отметить, – так просто он ответил, снова целуя и поднимая меня на руки.
Ооо, – мой рот округлился. Я четко шла прямо, не оглядываясь по сторонам и назад, ища связующие ниточки хоть с кем-нибудь. Кто же знал, что есть на свете тот, кто так долго добивается моего расположения. Я невольно зауважала его, вспоминая, как огрызалась и красноречиво посылала его далеко в глубины космоса.
– Ты меня простишь? – мне стало стыдно за нелепые шалости и плохое отношение к нему.
– Эээ, нет рыжик, так быстро от меня не отделаешься, – его раскаленное дыхание обожгло мое ушко, и горячий язычок прошелся по контуру раковины.
Нуршат.
Не трудно было догадаться, чьи охи-вздохи слышались из моей комнаты. Наконец-то у сестры произошло единение. Очень тяжело было наблюдать за ее грустным взглядом, провожающим связанные пары. Сомневаюсь, что ее мужья истинные половинки для нее. Зато они не смогут ей причинить такую же боль как Шат мне.
На кухне мама готовила обед, я присела за стол, опустив глаза на сцепленные руки и громко спросила:
– Мам, а когда я умирала?
Послышался звук разбивающейся тарелки о пол и ее мысли настолько отчетливо зафонили, что я различила:
'О Боже, как она догадалась? Свекровь не могла рассказать, врач тоже. Неужели она виделась с Шатом и тот поведал, как зажег в ней жизнь?'
Сама она несколько раз сделала глубокий вздох и повернулась ко мне. Робот-уборщик тем временем собирал разбитую посуду.
– Нуршат, тебе пришла в голову очередная глупость, – настойчиво убеждала она меня. – Знаешь от безделья, люди начинают маяться дурью. Давно тебе советую, последовать предложению твоих отцов и принять участие в делах компании.
Да уж, в данный момент мне захотелось заплакать навзрыд от осознания, что я привязала к себе индивида, чувства которого оказались лишь фальшью.
– Я подумаю, – бросила я, не спеша, вылезая из-за стола и делая вид, что ничего страшного не произошло. Ноги гнали глубоко в чащу, окружающую наш дом. Я задыхалась, убегая вперед, пока не упала на колени и все-таки не уткнулась во вспотевшие от переживаний ладони, не сдерживая уже потоки слез. Кто-то погладил меня по голове, утешая и прижимая к себе. Я разрыдалась сильнее, пока через некоторое время из меня не вытекла вся жидкость. Отстранившись и всхлипнув опухшим носом, я подняла мокрые глаза, уставившись в сиреневые очи Алифа. Тот сочувствующе смотрел на меня. Но мне не нужна была чья-либо жалость. Не думая, что творю я, потянулась к его губам, примыкая к ним и выражая благодарность за утешение. Кроме того, я же могу заинтересовать хоть кого-нибудь еще?
Меня резко оторвали, а мужчина отлетел в сторону от мощного удара в грудь. В воздухе он как-то успел перегруппироваться и присесть на ноги, прочерчивая по земле дорожку. Вытащив кривой кинжал из-за спины, он угрожающе двинулся на противника, не боясь, что тот был намного выше его ростом. Я подскочила, сжимая руки в кулаки и гневно выкрикивая:
– Шат, не трогай его, я сама к нему полезла.
Гигант нехорошо прищурился, неохотно выцеживая из себя слова:
– Эфенди Алиф ибн Шаджи.
– Для тебя Алиф Земляной, – дерзко парировал он, не убирая оружие из рук.
– Пока еще нет, – оскалился Шат, – пока ты тут имеешь наглость приставать к МОЕЙ ПАРЕ, твой напарник Шон опередил тебя в кое-каком вопросе.
Алиф насупился, сведя густые брови вместе, и бросил непроизвольный взгляд на верхушку дома, виднейшего из-за густых деревьев. Он тут же убрал заостренный кинжал:
– Прощу прощения, госпожа Нуршат и господин, за непочтительные действия, – он развернулся от нас, стремясь покинуть злополучное место.
– В тебе благородства больше, чем в твоих предках, последний мирмик, – кинул Шат ему в спину. Мужчина лишь на миг замер, затем скрылся из нашего обзора.
– Какого дхарна ты творишь? – зашипела я, – ты мне ничего не должен, я тебе тоже. Можешь идти туда, откуда ты пришел.
– Как грубо девочка, – расхохотался он, – наконец-то ты показала зубки. Я-то думал, что ты тихоня у меня. А оно вон как, – он подхватил меня под ягодицы, поднимая наверх и вырывая дерзкий поцелуй, гася мой негатив на корню.