В поисках Танелорна

– Значит, они пропали?

– О да.

– Но ведь это всего лишь твои видения, Хоукмун. Просто видения. Их больше не существует.

Это звучало так трогательно…

– Не думаю.

Граф

Брасс отвернулся от окна, луч света озарил изможденное лицо Хоукмуна.

– О, как я хотел иметь внуков! Как я мечтал о них. Возможно, со временем…

Этот разговор повторялся уже много раз и превратился почти в ритуал. Граф Брасс не любил чудес и загадок и не испытывал к ним ни малейшего почтения.

– У нас были сын и дочь, – Хоукмун по-прежнему был не вполне здоров, однако безумие окончательно оставило его. – Их звали Манфред и Ярмила Мальчик был очень похож на вас.

– Мы уже говорили тебе, отец, – Иссельда, стоявшая у огромного камина, вышла из тени и скрестила руки на груди. На ней было длинное зеленое платье, отороченное горностаем по манжетам и вороту. Гладко зачесанные волосы подчеркивали бледность ее лица. Вот уже месяц, как они вернулись с Хоукмуном в замок Брасс, но она по-прежнему оставалась все так же бледна. – Мы говорили тебе об этом… И нам необходимо их отыскать.

Граф провел руками по рыжей седеющей шевелюре и нахмурил брови.

– Одному Хоукмуну я верить не хотел, но вам обоим поверить вынужден, хотя и против воли.

Иссельда тронула графа за локоть.

– Именно поэтому ты так часто споришь с нами, отец.

– Ноблио сумел бы разъяснить мне все эти парадоксы… Возможно, – продолжил тот. – Однако никто другой, пожалуй, не сможет найти нужные слова, которые были бы понятны простому солдату вроде меня, который терпеть не может всяких заумных рассуждений. Вы пытаетесь убедить меня, будто я вернулся из загробного мира. Но я ничего не помню об этом. Иссельда, по вашим словам, пребывала в иных мирах, а сам я пал при штурме Лондры. А теперь вы говорите о детях, которые тоже находятся где-то там, в неведомых измерениях. Одна мысль об этом ужасает меня. Бедные крошки, им должно быть так страшно. О нет, лучше даже не думать об этом.

– Однако мы обязаны об этом думать, граф Брасс, – возразил Хоукмун с уверенностью человека, которому не раз приходилось одерживать победу над собственным разумом. – Именно поэтому мы должны сделать все возможное, чтобы отыскать их. И поэтому сегодня же мы отправимся в Лондру, в надежде, что королева Флана и ее ученые сумеют нам помочь.

Граф Брасс пригладил свои густые рыжие усы. При упоминании о Лондре на лице его возникло какое-то странное выражение. Он откашлялся.

И Иссельда с лукавой улыбкой обратилась к отцу:

– Может быть, ты хочешь, чтобы мы что-то передали от тебя королеве Флане?

Граф пожал плечами.

– Ну, все обычные добрые пожелания, разумеется. Я даже хотел бы ей написать. Может быть, еще успею передать вам письмо.

– Она была бы счастлива увидеть тебя лично, – и Иссельда бросила многозначительный взгляд на Хоукмуна, который стоял, потирая затылок. – Она пишет, как была рада твоему последнему визиту, отец. Ей очень пригодились твои мудрые советы и здравый смысл, с которым ты наставлял

ее в вопросах управления государством. Она даже намекает, что была бы рада предложить тебе должность при дворе.

Суровое лицо графа залилось краской.

– Да, об этом и впрямь шла речь. Но я не собираюсь больше ехать в Лондру.

– Конечно, тебе незачем становиться ее советником, – подтвердила Иссельда. – Однако твоя поддержка… В прежние времена королева увлекалась мужчинами, но смерть д'Аверка нанесла ей такой удар… Она навсегда отказалась от мысли о браке. До меня дошли слухи, что она много размышляла над тем, что ей необходим наследник, но лишь один-единственный мужчина на свете, по ее словам, может сравниться с Гьюламом д'Аверком. И этот мужчина… О, я выражаюсь так неловко.

– И не нужно продолжать, дочь моя. Я все прекрасно понимаю. А у тебя хватает и иных забот. Но, я тронут тем участием, которое ты проявляешь к делам старика-отца, – с ласковой улыбкой граф потрепал Иссельду по руке. – Но я слишком стар, чтобы помышлять о браке, хотя не мог бы и вообразить для себя лучшей супруги, чем Флана. И к тому же вот уже много лет, как я принял решение навсегда поселиться в Камарге, и не намерен от этого отступать. У меня есть определенные обязанности по отношению к своему народу, и я никогда не смогу его покинуть.

– Мы могли бы взять эти обязанности на себя, как в те времена, когда ты был…

Она осеклась.

– Мертв? – граф нахмурился. – По счастью, я не сохранил подобных воспоминаний, Иссельда. И когда ты оказалась здесь после моего возвращения из Лондры, я не требовал никаких объяснений. Мое счастье было безгранично и ничем не омрачено. Достаточно того, что ты жива. Правда, я своими глазами видел, что ты погибла несколько лет назад в бою, но был счастлив усомниться в том, насколько верна моя память. Однако хранить воспоминания о детях… Постоянно думать о них, терзаться мыслью, что они живы и находятся где-то вдалеке и испытывают страх… Это и впрямь ужасно.

– Этот ужас нам привычен, – заметил Хоукмун. – Но мы все же надеемся их отыскать и надеемся, что они ничего не знают обо всем происходящем, что где-то в другом мире они здоровы и счастливы.

Внезапно в дверь кабинета постучали, и граф суровым голосом отозвался:

– Войдите!

На пороге показался капитан Джозеф Ведла. Он закрыл за собой дверь и несколько мгновений стоял молча. На старом вояке была одежда, которую он для себя именовал «гражданской»: замшевая рубаха, камзол, кожаные штаны и поношенные, но начищенные до блеска сапоги из черной кожи. На поясе висел длинный охотничий кинжал, совершенно бесполезный в мирное время, однако капитан не мыслил себя без оружия.

– Орнитоптер почти готов, – объявил он наконец. – Он доставит вас прямо в Карли. А там пересечете Серебряный мост, который, по счастью, уже восстановили во всей своей прежней красе, и сможете отправиться в Дю-Вер.

– Спасибо, капитан. Я буду счастлив проделать в обратном направлении тот же самый путь, которым некогда впервые в жизни прибыл в Камарг.

По-прежнему одной рукой поддерживая отца за локоть, другую руку Иссельда протянула мужу. Взор ее задержался на лице Хоукмуна, и она стиснула его пальцы. Он глубоко вздохнул.