В последние дни (Эсхатологическая фантазия)
Шрифт:
Развалины, произведенные землетрясением в день воскресения Ильи и Эноха, постепенно исчезали в более оживленных частях города.
Но значительное пространство продолжало оставаться царством мертвых руин, и здесь-то высились полуобрушенные стены громадного дома, подвал которого епископ Августин облюбовал для своего тайного xpама. В погреб входили через подземную галерею, и когда двери ее были заперты, — из глубины подвала наружу не достигало ни звука. Случайный прохожий не мог и догадаться, что под его ногами гонимые поклонники Христа воспевают Ему горячую хвалу. Бедна и убога была обстановка этого убежища веры. Обстоятельства не позволяли украшать его, чтобы шумом работ не
34
Антиминс (греч. «вместопрестолие») — четырехугольный плат, на котором происходит освящение Св. Даров.
С неделю после бегства первосвятигелей в храме стояли и сидели несколько десятков богомольцев. Они тихо разговаривали между собой. Некоторые подкрепляли силы просфорами и стаканом красного вина. Служба уже отошла, но епископ ожидал посыльного от Патриарха, и народ не расходился. Разговоры касались большею частью обысков и арестов. Полиция свирепствовала по городу, врываясь даже в жилища не христиан, которых, впрочем, оставляли в покое, если обыск не обнаруживал ничего подозрительного. Христиан же большей частью выдавали иконы. Найдя их, полиция арестовывала поголовно всех обитателей квартиры. Такое несчастье как раз произошло в эту ночь с семьей каменщика Франца. Нагрянула полиция, нашла иконы и спросила, зачем здесь эти возмутительные изображения?
— Я христианин, — отвечал Франц.
— А, христианин! Тащи их всех.
Жена с дочерью успели выскочить и теперь плакали в уголке церкви.
— Остались мы бесприютные, негде голову преклонить.
Соболезнующий народ окружил их. Епископ принес из алтаря несколько просвир и красного вина.
— Подкрепитесь-ка, Бронислава, — сказал он. — Да не плачьте преждевременно. Бесприютными не останетесь. Я вас сегодня же вывезу за город…
Тут раздался условный стук в двери, и сторож ввел дюжего парня, растрепанного, с красными ссадинами на лице. Бронислава бросилась к нему — это был их старший сын:
— Откуда ты? А где же отец?
— У Господа Бога…
Бедная женщина упала в обморок. Когда ее привели в чувство, Ян, сын, рассказал, что их с отцом повели двое полицейских и всю дорогу ругали и колотили. Особенно доставалось старику. Ян не выдержал: «Не троньте его; веди в полицию, а бить не смеешь». — Не смею?! Ах ты, щенок. Да я его убью, как собаку». И он рубнул его наотмашь тесаком. Франц упал, обливаясь кровью, а Ян бросился на полицейских, свалил одного ударом в висок, а другого начал душить. Тот захрипел. Ян кинулся к отцу. Он лежал мертвый. Тесак перерубил ему шейные артерии. Опомнившись, полицейские схватили было Яна, но сильный парень разметал их и убежал. Куда девался его брат, он не знает. Мальчик куда-то отбился по дороге.
— Он, конечно, прибежит куда-нибудь к знакомым. Тогда сейчас же приводите его. Нужно их отправить всех, — распорядился епископ.
В дверях опять послышался стук. Вошли Юсуф, Валентин и статный молодец, неизвестный богомольцам. Это был фон Вальде.
— Братья, сейчас узнаем новости. Что ты привез, Юсуф?
— Письмо святейшего Патриарха, и другое святейшего Папы Римского.
Августин просмотрел письма.
— Кто у нас тут римско-католики, — спросил он.
Выступили семья Франца и еще два-три человека.
— Вот, братья, оба святителя извещают, что Святейший Папа Римский поставил в священники отца Игнатия Вальде, бывшего тамплиера. Епископа Викентия нет с нами, так вручаю вам нового пастыря.
Отец Игнатий сказал несколько слов своему маленькому стаду и передал ему благословение Святого Отца, а епископ Августин сообщил всем подробности о спасении обоих первосвятителей. Фон Вальде прибавил многое и от себя как участника в освобождении их и очевидца их жизни в Сирии. Патриарх Василий прислал также послание свое, которое было тут же прочитано. Он рассказывал о мучениях, которым подвергся, и увещевал всех быть твердыми, чтобы достойно встретить близкое пришествие Спасителя. Народ оживился и повеселел, слушая все эти сообщения. Всех порадовали также рассказы Юсуфа, о. Вальде и Валентина о спокойной жизни в сирийских убежищах, куда рассчитывали перебраться и многие из присутствующих.
После этого пора была и расходиться. Это требовало немало времени, потому что выходить толпой было нельзя. Да еще не кончились и дела. Нужно было подвести счеты нуждающимся в помощи, больным и т. п., и распределить, кто о ком может лучше позаботиться. Несколько человек нужно было отправить за город, в том числе семью Франца.
Только покончив со всем этим, епископ дал народу благословение расходиться, а сам присел потолковать с Валентином.
— Что еще скажешь мне, — спросил он.
Валентин рассказал, что члены кружка, покончив освобождение первосвятителей, — занимаются остальными намеченными ими делами. Яни Клефт, конечно, весь пылает мыслью об убийстве Антиоха, другие вербуют людей для восстания. Все это, конечно, не касается епископа. Но от старца Иоанна он привез просьбу, нельзя ли усилить сбор продовольствия для убежищ и — отправлять беглецов не исключительно в Сирию. Старец заготовил немало убежищ по разным странам, и в них повсюду живут также благополучно и спокойно.
— Вот, Вам, Владыка, список этих мест, — сказал Валентин.
— Хорошо, будем пользоваться и ими, — отвечал Августин. — Постараюсь собирать побольше и продовольствия. Только ведь теперь все и повсюду оскудели. У самого Антиоха не лучше. Наболтал он на весь мир, что ему подчинена природа, а она не желает ему служить. То засуха, то наводнение, то жар, то холод, и все не вовремя. Хочет Господь, чтобы люди поняли свое безумие, увидели бы, что не Антиох с Люцифером распоряжаются силами природы. Да их ничем не вразумишь… А нас, авось, пропитает Господь… Но расскажите же подробнее, как там поправляются наши мученики-первосвятители?
Валентин обрисовал их жизнь: тихая, спокойная; она действует на них, как целительный бальзам. Но чем больше они поправляются, тем больше сокрушаются, что оторваны от своих паств. Это уже теперь, через несколько дней после тюрьмы. Вряд ли их можно долго удержать в убежищах, а между тем, считается, что им необходимо подольше там пожить, потому что оба крайне истощены. Он просил старца Иоанна не выпускать их без медицинского осмотра.
— А знаете, Владыка, какой любопытный разговор был у меня со старцем о нашем Человекобоге? Он его называет безумным, то есть просто в смысле сумасшествия….