В последние дни (Эсхатологическая фантазия)
Шрифт:
— Хвалитесь, темные силы! Не трудны маневренные победы, но не первый раз бросаетесь вы на небеса, не первый раз и низвергают вас оттуда, — произнесла она.
— Аминь, — ответили остальные, крестясь.
Между тем толпы народа на площади буквально бесновались в восхищении от воображаемой победы. Антиох с довольным видом смотрел сверху на свой верный народ. Впечатление, произведенное маневрами, видимо, удовлетворило его, наконец он поднял руку и постепенно площадь затихла.
— Граждане, — сказал он, — вы видели грозные силы наших союзников и их неудержимый натиск. Ваши радостные крики показывают, что вы не сомневаетесь в победе их. Но мы должны быть достойны их, а для этого должны помнить, что их сила зависит от безусловной сплоченности около своего
И снова всю площадь потрясли общие крики: «Слава нашему Вождю, слава Человекобогу. Мы все с ним. Да погибнет каждый, отходящий от него». Под звуки этих возгласов Антиох медленно сошел с эстрады и направился к своему трону.
За маневрами адских войск должно было следовать чествование Антиоха и его статуи. Депутации уже собирались, и распорядители выстраивали их в порядке пропускных билетов. Их ряды представляли живописное зрелище. Разряженные дамы и мужчины, с массами цветов и красивыми курильницами фимиамов тянулись, как разноцветная лента между эстрадами, преклоняясь перед Антиохом, и переходили к Аполлонию, направлявшему их к статуе.
— Вон наша депутация, — указал Валентин. — Перед ней еще очередь в 25 депутаций… Что-то будет!
Эстер страшно волновалась.
— Напрасно указываете… Лучше бы уж все вышло неожиданно…
Но депутации проходили довольно быстро, и вот наступил черед «Общества украшений». С напряженным вниманием следили из комнаты за каждым шагом депутатов… Вот опустились они на колени, вот вскочили, сверкнуло два палаша… Действие их было ужасно. Барабаш, более сильный, вероятно, несколько смутился, его удар, во всяком случае смертельный, рассек череп только вершка на два. Но палаш Яни проник от макушки до шеи, разрубив мозг Человекобога, нос, рот, нижнюю челюсть и вонзившись в шейные позвонки…
— Сгибни, проклятый, — крикнул Яни на всю площадь.
Человекобог, в потоках крови, свалился к подножию своего трона. В ту же секунду вокруг него закипела схватка. Один телохранитель ударил секирой Барабаша и разрубил ему плечо и ключицу. Четверо набросились на Яни Клефта. В ту же секунду загремели бомбы. Телохранители с криками боли отхлынули, ближайшие депутации побежали врассыпную. Неописуемая паника охватила всю площадь при виде окровавленного трупа Антиоха. Некоторые кидались с эстрады вниз, другие взбегали наверх. В общей суматохе сначала нельзя было ничего различить, но через несколько секунд обозначилось, что депутация, швыряя во все стороны бомбы, продвигалась к заранее намеченной эстраде. Однако телохранители оказались тоже не из трусливых. Опомнившись, они, как свора собак, наседали на депутацию, снова схватили Яни и несколько других. Может быть, ни один не спасся бы, если бы в этот день чудес не явилась еще одна неожиданность, всех окаменившая от ужаса.
Статуя Антиоха вдруг подняла вверх руку и громким голосом проговорила:
— Друзья, граждане, не устрашайтесь! Я жив, я с вами!
Это был настоящий голос Антиоха, так же буквально схожий, как подобна была Человекобогу его статуя.
— Я жив, — возглашала статуя, — не разбегайтесь, подождите, — и она махала народу рукою истинно Антиоховским жестом.
Вся площадь трепетала…
— …Проглаголала икона Зверина… [47] — прошептала Лидия, крестясь.
47
См.: Откровение 13, 15.
Между тем Аполлоний с несколькими телохранителями, дрожавшими от страха, бережно перенесли тело Антиоха к подножию статуи, и великий чародей начал заклинание с воскурением благовоний. И что же? Неслыханное чудо! На глазах у всех разрубленная голова начала срастаться, кости скреплялись, кожа затягивала страшные раны, кровь переставала течь. Всю толпу охватывал ужас, а голова быстро срасталась, и не прошло четверти часа, как Антиох вздохнул и встал на ноги.
Неистовый восторг сменил ужас стотысячной толпы. Отовсюду загремело: «Слава Антиоху, слава Аполлонию! Кто подобен Человекобогу!» Народ кричал, прыгал, пускался в танцы, и весь этот шум покрывался громогласными кликами: «Кто подобен Человекобогу!»
Вся компания Валентина в волнении наблюдала эту сцену из окна…
— Кто подобен Зверю сему… [48] — произнесла Лидия. — Все идет по Писанию… Ей, Господи, гряди скоро…
— Марк, — крикнул Валентин, — нужно спасать уцелевших. — Об убежавших, если они окажутся, позаботятся наши дальше. Идем на площадь. Может быть, еще успеем кому-нибудь помочь.
Они бегом кинулись на площадь, с трудом пробивая себе дорогу сквозь взволнованные толпы, потерявшие всякое подобие порядка. Приблизившись кое-как к трону они увидели, что четверо дюжин телохранителей несут на носилках Барабаша, а другие тащат связанных по рукам Яни и троих других членов депутации, вкровь исколоченных. Человек тридцать телохранителей, с оружием наголо, окружали их, разгоняя публику. Невозможно было и подойти близко.
48
См.: Откровение 13,4.
— Марк, — шепнул Валентин, — нам незачем быть вместе. Пойдем порознь, узнать, куда их поведут.
Между тем Антиох, среди общего энтузиазма, поднялся на эстраду и обратился к толпе:
— Граждане, — я вам говорил, — что это статуя — не памятник. Это я сам. Я оживляю мрамор, в него вселяется мой дух. Это великая победа над силами природы, первое знамение той власти, которая принадлежит мне над тайниками бытия. К этой статуе вы можете приходить и говорить ей. Я все услышу, где бы я ни был. И я вам буду говорить через мою статую, если окажется нужным. Смотря на нее, вспоминайте, что я действительно Человекобог и что безгранична моя власть над законами природы.
Он отбыл затем во дворец, с правителями союзных держав, а по городу началось разгульное веселье народа, опьяненного всем пережитым и тысячами выставленных ему бочонков вина.
XXVII
Торжество Антиоха вышло более полным и решительным, чем он мог ожидать. Но вместе с тем события дня обнаружили, что он далек от нравственного завоевания всего человечества. Дерзкое покушение на его жизнь показывало, что остается много людей, его ненавидящих, и что они верят в возможность его убить, а стало быть, не верят в его человекобожие. Среди этих людей оказываются евреи, которые становятся под знамена Христа, а стало быть, верят в Его торжество и не верят в победу Антиоха. Раздражаемый этим, он искал способов истребить всех упорных, непокорных врагов и приходил к заключению, что для этого нужно ясно отметить в государстве своих и чужих. Только после этого можно было обрушиться на чужих всеми истребительными средствами. После долгих размышлений он осуществил свою мысль двумя декретами.
Один предписывал всем верным подданным — систематическое, время от времени, поклонение чудотворной статуе его, под страхом смертной казни уклоняющимся от этого. Для провинциалов допускалось приезжать на поклонение раз в полгода и даже в год, в зависимости от расстояния. Другой декрет давал право на покупку или продажу чего бы то ни было только тем лицам, которые будут отмечены, на коже лба или правой руки, особой печатью, выражавшей имя Антиоха или цифровое значение его имени. Этот значок уже принят был в качестве государственной печати в то время, когда Человекобог воссел на престол христианского храма. Такая мера осуждала на голодную смерть всех тех, которые не согласятся принять на себя «антихристову печать». Сверх того, отныне стоило лишь взглянуть на лоб или правую руку человека, чтобы знать, к какому лагерю он принадлежит. А если кто-нибудь из «чужих» раскаялся и пожелал перейти на сторону Антиоха, его легко можно было немедленно заклеймить установленным законом.