В последний раз спрашиваю по- хорошему: Ты на мне женишься? (дилогия)
Шрифт:
Отец не позволил долго разлеживаться, принес ей выпить какое-то укрепляющее зелье, и приказал вставать. В этот же день он долго разговаривал с ней, объяснял для чего ей нужна эта сфера или вернее "пространственный карман" (так он назывался по-научному).
— Этот пространственный карман — очень нужная и полезная вещь, — рассказывал он. — Во-первых, никто и никогда не сможет отобрать его у тебя, поскольку он привязан к твоей духовной сущности. Кроме тебя никто не сможет забрать вещи, что ты в нем будешь хранить. Разумеется, тебя могут принудить к этому, но только в том случае, если конкретно знают о какой-то вещи, что там находится. Заглянуть внутрь кармана не сможет никто, даже ты. Из этого вытекают два вывода: ты должна стараться никому не говорить об этом кармане, и помнить, какие предметы ты в
В этот пространственный карман можно помещать только неживые объекты. Если ты, например, поместишь котенка, то он погибнет. Погибнут и растения. Сохранить живыми можно лишь семена, да и то если они будут лежать в кармане не слишком длительное время.
Дальше: в этот карман ты можешь положить лишь тот предмет, который сможешь удержать в руках навесу. Что-то тяжелое и громоздкое ты, конечно, можешь втолкнуть, вот только оболочка шара эту вещь не удержит, и она улетит в пустоту. Количество помещаемых предметов ограничено. Оболочка этого кармана будет расти вместе с тобой, к тому же, она может растягиваться, но не до бесконечности. Если ты вдруг увидишь проступаемые очертания вещей и предметов, находящихся в кармане, это будет означать, если ты положишь еще что-нибудь, то какой-то предмет выпадет из кармана в пустоту. Оболочка не порвется, просто что-то будет выброшено. Тогда лучше самой перебрать спрятанные вещи, и оставить только самые важные и дорогие.
Предметы, положенные в этот карман остаются точно в таком виде, в каком ты их туда положишь. Горячий пирожок останется горячим, а холодная сосулька, останется холодной. Согласись, — добавил отец, — это очень удобно.
Да, это было очень удобно, Ирина Павловна сполна оценила это приобретение, позволившее спасти жизнь ей, детям и вампиру, вот только мотивировка отца, сделавшего ей такой подарок, была весьма сомнительна. Он хотел, как можно меньше проблем для себя, поскольку считал дочь, на данном этапе ее жизни, непосильной обузой. Но она ему нужна была живая и здоровая, вот поэтому он и озаботился, чтобы у дочери было все необходимое для выживания, а сам он не собирался навещать ее слишком часто. Например, младшим детям, он такого подарка не сделал, посчитав, что пространственного кармана Лорри вполне хватит, чтобы обеспечить всем необходимым и ее, и малышей.
И снова обида на отца всколыхнулась в душе Ирины Павловны. Ей было так горько, что он ничего не рассказал о ее матери, ни одного слова. Когда отец сказал ей слово-пароль, открывающий ее сокровищницу, она почему-то решила, что это имя ее матери. Когда она спросила в упор об этом, он ушел от ответа, не сказав ни да, ни нет.
Тут Ирина Павловна вспомнила рассказ Шертеса о шагаррах. Значит, она несет частички крови этого народа! Это было приятно. Всю жизнь Ирина Павловна считала себя обычным человеком, обычной, не очень счастливой женщиной, и вдруг такая новость. "Только бы вырваться отсюда, только бы спастись, — тихонько шептала она, с нетерпением ожидая возвращения вампира. А он и не думал возвращаться. — Интересно, сколько уже прошло времени? — думала она. Ей казалось, что прошла вечность, но она понимала, что прошло едва ли больше пары часов. — Хоть бы у него получилось то, что он задумал, хоть бы получилось! — страстно шептала она. — Он вернется, он вернется, он вернется, — твердили губы. Она чутко прислушивалась к малейшим шорохам, но все было тихо. И вдруг… где-то далеко-далеко она услышала взрыв, потом еще один, и еще?
"Это то, о чем предупреждал вампир? — заметались мысли в ее сознании. — Это уже начали пробивать стену? — не выдержав, она вскочила на ноги и бросилась из ниши в коридор, чтобы удостоверится, что она не ошиблась. С размаху она ударилась о какую-то преграду и шлепнулась на пол.
— Я же просил не выходить из ниши! — прошипел вампир, рывком поднимая ее с пола. — Хватай Колина и Элли! Быстро!
Ничего не спрашивая, она подхватила на руки брата с сестрой, вампир взвалил на плечо Фанну, что-то бросил себе под ноги, а потом, ухватив за талию Ирину Павловну, шагнул в открывшуюся воронку. Мгновение и они оказались посреди поля, слепящее солнце стояло в зените.
Глава 27
— А-а-а-а! — дико закричала Ирина Павловна и упала на землю, роняя детей. Она прижала руки к глазам от невыносимой боли. Вампир грязно выругался, злясь на самого себя, что он не подумал о такой вероятности, как оказаться на ярком солнце, после многих дней, проведенных в кромешной темноте.
— Открой глаза, — приказал он, Ирина Павловна сразу же подчинилась. Он раздвигал ей веки одной рукой, а другой заливал в глаза какую-то жидкость. Потом тряпкой, пропитанной в эликсире, плотно завязал ей глаза и досадливо вздохнул.
— Вы уходите, — сглотнув тяжелый комок в горле, попросила она. — Разбудите Фанну и детей, и уходите.
Вампир не отвечал, и ужас затопил ее душу. Умом она, конечно, понимала, что Шертес, вырвав, ее с детьми и Фанной из того страшного места, уже ничем ей не обязан. Но ее полная беспомощность, полное непонимание, где она находится, и что ей теперь делать, вызвало такой страх, такую панику, что сначала из глаз покатились слезы, а потом ее накрыла настоящая волна истерики. Она горько рыдала, скорчившись и сжавшись в комок, как вдруг почувствовала, что Шертес быстро ощупывает ее, спрашивая с беспокойством:
— Лорри, что случилось? Вы ударились, поранились пока я уходил?
— Вы… вы куда-то уходили? — все еще всхлипывая, спросила она, с радостью осознавая, что вампир не бросил их.
— Вдалеке виднеется небольшая роща, — скупо объяснил он свое отсутствие, — я хотел посмотреть, можно ли там укрыться хотя бы до ночи. Так почему же вы плакали? — снова вернулся вампир к интересующему его вопросу.
— Я думала, вы нас бросили, — честно сказала Ирина Павловна. — Я так сильно испугалась. Я не знала, что делать…
— Вот это правильно, — с иронией перебил ее Шертес, — если не знаешь, что делать — надо плакать!
Слезы у Ирины Павловны высохли за секунду, она едва сдержалась, чтобы не нагрубить ему. Вот что он за человек такой? Только начинаешь испытывать к нему симпатию и благодарность, как он тут же скажет какую-нибудь гадость и снова его хочется прибить. Хотя какой он человек? Упырь он, упырь и есть.
— Я сейчас отнесу Фанну и Колина к тем деревьям, какое-никакое, а все же укрытие, а то здесь посреди степи мы слишком бросаемся в глаза, да и тракт совсем рядом, — соизволил в этот раз предупредить ее Шертес. Как она не прислушивалась, так и не поняла рядом еще вампир или уже ушел. Окликать его она не решилась. Чтобы хоть чем-то занять свои мысли, она принялась считать. Раз, два, три… на тысяча восемьсот девять — вампир прикоснулся к ее плечу. Шертес сел рядом с ней и несколько раз глубоко вздохнул, а она вдруг спохватилась, что погруженная в свои страдания совсем не подумала о том, как ему тяжело. Ведь солнечный свет ударил и ему по глазам, к тому же сейчас он должен спать, а вместо этого бегает по степи туда-сюда, перетаскивая бесчувственные тела. Поэтому, когда вампир поднял ее на руки, она сжалась в комок, желая стать как можно меньше и незаметнее. Удивительно, но он сразу понял, почему она так себя ведет. Талас поставил ее на ноги и достаточно грубо встряхнул ее за плечи.
— Немедленно прекратите, — прошипел он.
— Что "немедленно прекратите"? — удивилась она.
— Прекратите меня жалеть и прекратите страдать, что вы такая беспомощная, и такая для меня обуза! — Ирина Павловна так растерялась, что просто и не знала, что ему ответить. А Шертес между тем продолжал: — Я не знаю, что вас ведет интуиция, или какие-то высшие силы, но именно то, что вы предлагали и делали, в конечном итоге спасло нас. Я редко когда признаю чужие заслуги, — Ирина Павловна почувствовала, что при этих словах он улыбнулся, — но я не могу не отдать должного вашей проницательности, предусмотрительности и просто-таки изворотливости вашего ума, — с этими словами он закинул Элли на одно плечо, Ирину Павловну — на другое, и твердой походкой куда-то их понес. Она нечаянно задела его голову и обнаружила, что он все еще ходит в той черной лыжной шапке, которую она ему дала, чтобы его белая коже не светилась в темноте. И вот представив, как посреди поля ясным солнечным днем гуляет худой костлявый мужчина, одетый во все черное, да еще в черной шапке полностью закрывающей лицо. От увиденной картины она хихикнула, но сразу же подавила неуместный, в подобной ситуации, смех, но Шертес ее, разумеется, услышал.