В постели с незнакомцем
Шрифт:
Элитный мужской клуб «Магнолия» пользовался популярностью у влиятельных мира сего, богатеи слетались туда как мухи на мёд, требуя разнообразных зрелищ. И эти зрелища им с лихвой предоставляли.
Никто не задумывался о том, что за внешне красивой оболочкой привлекательного заведения скрывалось дурнопахнущее нутро. А впрочем, кого это волнует, когда молодая девушка соблазнительно трясёт всеми выдающимися частями тела.
Вагзен был прав в одном – насильно здесь никого не держали, и у ворот действительно стояла очередь из вчерашних
Матильда вздохнула и сняла черный парик, стянула с волос резинку: тёмно-русые пряди тяжёлой копной упали на покрытые кружевом пеньюара плечи. Намочив ватный диск, остервенело сняла с глаз густой слой туши, удалила следы красной помады.
Из зеркала на неё смотрел совсем другой человек - женщина с печатью усталости на лице. Самая обычная, каких тысячи. От яркой и уверенной в себе красотки Матильды не осталось и следа.
Она невольно усмехнулась: видели бы эти мешки с деньгами, на кого на самом деле капала их слюна…
Надев через голову свитер с горлом, на ноги узкие джинсы и удобные сапоги на плоской подошве, девушка накинула короткое пальто. Выйдя в серое утро, вдохнула полной грудью ноябрьскую сырость.
Светало, на тротуарах мелькали первые пешеходы; по дорогам, разгоняя сизый туман, мчали навстречу друг другу автомобили. Москва никогда не спит.
За углом раздался короткий сигнал: белый, видавший виды Ниссан приветливо моргнул фарами.
– Ну как, много сегодня срубила? – подавив зевоту, обернулся таксист Женька.
– Жаль, прицеп не взял, не унесу, - буркнула она, забираясь в прогретый, пропахший никотином салон.
– Ничего, Верка, пусть тебя греет мысль, что я и столько не зарабатываю.
Мотор протестующе прокашлялся и монотонно загудел.
«Знал бы ты, Женя, как эти деньги достаются», - невесело улыбнулась про себя Вера, но вслух лишь пробормотала: - Поехали уже, - и отвесила водиле шуточный подзатыльник.
– Верочка, дочка, это ты? – в коридор вышла сонная старушка в длинной, до самых пят, ночной рубашке.
В комнате было темно, лишь угрюмое утро робко заглядывало в покрытые влажными каплями окна.
– Ну а кто же ещё? Мам, почему ты не спишь? – прошептала Вера, снимая с уставших ног сапоги.
– Тебя ждала. Совсем ты не отдыхаешь с этой работой! Тебе же на смену вот-вот собираться, не поспала ведь даже, - раздосадовано покачала головой мама и помогла снять пальто.
– Ничего, выкрою минут пятнадцать, в ординаторской вздремну. Ты лучше иди, сама поспи, рано ещё.
– Вер, а может, всё-таки уволишься? Ну что это за работа такая – официантка! Я по новостям смотрела - медикам обещали зарплату повысить, да и у меня пенсия слава Богу какая-никакая, как-нибудь проживём, - завела старую песню родительница, следуя по пятам за дочерью.
Вера щёлкнула выключателем – маленькую кухню осветила тусклая сороковаттная лампочка, но даже она больно ударила по глазам, заставив поморщиться.
– Ну ты скажешь тоже! А ипотеку мы чем платить будем? Жить на что? Да и лекарства сейчас дорого стоят, - чиркнув спичкой, подожгла под пузатым чайником конфорку.
– Ну не солидно же медработнику бездельникам горячее да рюмки подносить! Зря ты образование получала, что ли? Да и волнуюсь я за тебя – работа, работа, никакой личной жизни… - вздохнула Зоя Пална, присаживаясь на край обшитой бежевым кожзаменителем табуретки.
– Мам, ну чего ты? – Вера села рядом и приобняла женщину за хрупкие плечи. – Нормально у меня всё, не жалуюсь. А то, что женихов нет – так они мне и не нужны. Нам с тобой что, плохо вдвоём живётся? Хотим - варенье едим, хотим – пряники.
Мама тепло улыбнулась и накрыла ладонь Веры сухонькой рукой. В глазах блеснула влага.
– Я вообще-то до внуков дожить хочу…
– Но-но, отставить слёзы, а то сахар опять поднимется! Будут тебе внуки. Вот ипотеку выплатим, и сразу же начну кандидата в депутаты искать.
– Ох, Верка, ну с тобой серьёзно вообще не поговорить, - рассмеялась мама, смахивая с морщинистых век набежавшие слёзы.
– Всё, иди. Я чай попью и полчасика до работы урву, - Вера помогла ей подняться и выпроводила из кухни.
Сердце разрывалось видеть её такой. Чуть что – глаза сразу же на мокром месте. Валерьянку горстями пьёт.
Так тошно стало от собственного вранья. Официантка… Да какая к черту официантка! Если она узнает, что дочь в ночном клубе перед мужиками сиськами трясёт – это её убьёт. Она ведь гордится ей, перед соседками хвалится - какая Вера у неё умница, на двух работах пашет, чтобы семью прокормить.
Вера бы и рада была завязать с опостылевшим стриптизом, но как ещё в наши дни на плаву удержаться? Тем более в Москве! Ипотека сжирает бешеную часть средств, в больнице зарплата нищенская – что там медсёстры получают? Хочешь жить не хуже других – и не так раскорячишься.
Год от года она говорит себе, что это временно, что бросит, и даже несколько раз порывалась оставить шест, но потом, стоило только представить, какая жизнь их ждёт без этих денег, сразу же надевала ненавистный парик и маску.
Но она верила, что однажды судьба подарит ей шанс вырваться из нищеты, в конце концов должен же быть свет в конце туннеля?
Хотя, может, и не заслуживает она этого света. С её списком грехов – прямая дорога в ад. Но даже осознавая это, хотелось всё-таки пожить если и не красиво, то хотя бы достойно. А ещё она была обязана снять с души давящий груз, который вот уже несколько лет не давал спать спокойно: ночные кошмары стали её верными спутниками, визиты к психотерапевту – единственным шансом не сойти с ума. Но она верила, что как только выполнит данное самой себе обещание, то сразу всё изменится. Но для этого ей тоже были нужны деньги. Большие деньги. Замкнутый круг, из которого пока что не было выхода.