В постели с незнакомцем
Шрифт:
– Но… я не помню этого. Не помню тебя!
Его лицо озарилось горькой усмешкой.
– Не удивлён. Ты никогда меня не замечала. Да ты даже имя моё не сразу вспомнила, - в голосе просквозила едва уловимая тень обиды. – Но ты знаешь, зато я сразу тебя узнал. Мне не потребовалось много времени, чтобы увидеть в незнакомке у окна ту маленькую Веру из детского дома.
– Ты… следил за мной?
– Да. Я поехал следом, посмотрел, на какой остановке ты вышла… Дальше всё было проще простого.
– Зачем, Илья?..
– Не называй меня так! Меня много лет зовут иначе! – взревел он и отвернулся, опустив ноги на пол. Расстегнутая
– Прости! – его реакция испугала, и Вера отругала себя за недогадливость. Она бы тоже мечтала перечеркнуть прошлое, его злость оправдана. Протянула ладонь, желая коснуться плеча, но передумала. – Зачем ты выследил меня? Зачем позвал на работу? Это же ты договорился с главврачом, не Крестовский.
– Да, я.
– Зачем?
Он ничего не ответил, молча поднялся и подошёл к окну. Опустив ладони в карманы брюк, долго смотрел на бьющий о стёкла мелкий снег.
– Я не знаю. Увидел и вспомнил всё. Когда-то давно я тебя ненавидел, прочем, ровно настолько, насколько любил.
– Что?? – она нахмурилась и встала следом. Нашарила на полу сброшенный в порыве страсти свитер и, путаясь в рукавах, не глядя натянула через голову. Не зная, как быть дальше - подойти или остаться, села на край кровати, изучая его недвижимый силуэт. – Объясни мне, я очень тебя прошу, Назар...
– Что ты хочешь узнать? – он обернулся. Света свечи едва хватало, но она видела, как сверкают его глаза. – Когда нас с Олегом перевели в ваш детский дом, то первой, кого я увидел едва переступив порог - была ты. Был какой-то дурацкий праздник осени, ты репетировала выступление и выбежала в коридор в балетной пачке… - его голос слегка надломился. – Мне было всего тринадцать, но я влюбился тогда до чёртиков, но ты меня словно не замечала. Ни разу я не поймал на себе твой взгляд! Конечно, ты была старше и плевать хотела на тощего забитого сопляка, который к тому же ещё заикался.
– Ты заикался?
Он снова усмехнулся, обнажив в зверином оскале крепкие белые зубы.
– Ну конечно, откуда тебе это знать, ты же ни разу и словом со мной не обмолвилась. Королева детского дома!
– Что ты несёшь? Ты смотришь на вещи сквозь призму подростковых обид!
– голос предательски дрогнул. Вера резко поднялась и смело подошла ближе. Кожу бёдер стягивало его высыхающее семя и она невольно вспомнила, как буквально только что он входил в неё, как она целовала его красивые, но абсолютно незнакомые губы.
Холодный, расчётливый, злой. От мужчины, который довел её до умопомрачительного оргазма, не осталось и следа.
– Это не детские обиды, Вера, это горькая истина, - уже спокойно произнёс он. – Горькая для меня, конечно, тебе же было плевать.
Птица Феникс, распахнувшая в полёте крылья на его груди, буравила её мёртвыми глазами. Старая монета на тонком черном шнурке покоилась там, где даже у пернатых находится сердце.
– Я знал, что ты нравилась моему брату, и видел, что он тебе тоже. Ты хохотала над его шутками, флиртовала…
– Я никогда не флиртовала с ним! Я его боялась! – горячо возмутилась Вера.
– Но тем не менее подпустила к себе.
В его голосе звучало неприкрытое презрение.
Тугой ком ярости перекрыл кислород. Она подскочила ещё ближе, ощущая исходящий от его кожи жар.
– Что ты несёшь?! Он изнасиловал меня, против воли! – прокричала, забыв о всяческой дистанции. – Ты сам всё видел и слышал!
– Я видел, как ты забежала в сарай и позже услышал крик, но я не знал, что с тобой был Олег. Я даже не знал наверняка, что именно там происходит. Я просто испугался, побежал позвать кого-нибудь на помощь, перехватил идущую на смену повариху, но, когда увидел, что это был мой брат, то просто… Чёрт... – взъерошил волосы и шумно выдохнул через нос.
– Ты подставила его, испоганив и мою жизнь тоже! Я ненавидел детский дом - меня гнобили, надо мной издевались, передразнивали, обзывали заикой. Ты даже представить себе не можешь, каково это – быть изгоем. Олег мечтал свалить, когда ему исполнится восемнадцать, обещал найти работу и забрать меня под свою опеку, клялся, что защитит от этих уродов, и защищал, пока был рядом, а потом его убили в тюрьме! Из-за тебя! И мне пришлось остаться и терпеть дальше, только травля стала гораздо хуже. Это был ад! Сын убийцы, брат насильника. И так день за днём, год за годом. Тебе-то что – тебя быстро забрали под тёплое крылышко, а я остался совсем один против озлобленной стаи. Да, мой брат не был идеальным, но он был единственным родным для меня человеком. Если бы не ты, его бы не посадили, и он был бы жив. А сейчас всё, что от него осталось – это вот этот ржавый кулон.
В воздухе повисла гнетущая тишина. Где-то внизу раздался глухой бой курантов.
Вера тяжело дышала, силясь переварить услышанное. На ватных ногах добрела до кровати, села на край, не сводя глаз с застывшего у тёмной стены силуэта.
– Это не правда, – прошептала, ощутив, какими жалкими кажутся сейчас её оправдания...
– Это не правда... Он действительно взял меня силой, я не хотела, я боялась…
– Олег рассказывал другое. И его друзья тоже.
– Они все были заодно, покрывали друг друга. Я не хотела, чтобы дело предали огласке, но мама… Зоя Павловна буквально заставила меня написать то заявление, она внушала мне, что нельзя оставлять поступок твоего брата безнаказанным. И ты знаешь, я считаю, что она права! Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить в детстве, но поверь, мне тоже довелось повидать не мало. И тогда, и позже... Не вынуждай меня вспоминать, не хочу… - поставив локти на колени, уткнулась лицом в ладони.
Непролитая соль застряла в горле тугим комом, но её глаза оставались сухими.
Скрипнула половица, рядом прогнулся матрас - он сел рядом. Не касаясь и не произнося ни слова. Его близость больше не пугала, но и не приносила покой.
Ещё вчера он был просто чужим мужем, мужчиной, который будоражил её фантазию, но сегодняшний день перевернул всё с ног на голову. У них оказалось гораздо больше общего, чем она могла подумать. Сегодня они стали по-настоящему близки. И дело было совсем не в сексе, он обнажил перед ней свою душу, которую долгие годы прожигала ненависть к девочке, из-за которой умер его брат…
– Я ненавидел себя, понимаешь? Ведь получается, что я подставил собственного брата. Да, не зная этого, но разве это имеет значение? Ещё ты… Если бы это была какая-то другая девчонка, может, мне не было бы настолько паршиво. Но ты... Тогда мне было действительно тяжело. Старшаки шептались, что ты сама раздвинула перед ним ноги, и их слова только подогревали мою ненависть. В какой-то момент я даже хотел найти тебя, хотел отомстить, сделать хоть что-то, что принесло бы хоть какое-то облегчение.