В постели с Президентом

Романовский Владимир Дмитриевич

— Ты не пытаешься ли меня купить? За две тысячи?

— Нет, нет, ты что. Шутишь! Тебе деньги нужны больше, чем мне. У меня еще дома есть. А ты в пути. В пути, сколько бы не было денег, все равно рано или поздно оказывается мало.

— Ты мудр. Где наличные?

— Вот здесь, у меня в кармане, партнер.

— Хорошо. Ну, так ты стало быть будешь отныне хороший?

— Да. Очень хороший. Честно.

— Правильно. Ну, на всякий случай, чтобы быть уверенным…

Он выстрелил дважды в упор. Выстрелы были слышны несмотря на импровизированный глушитель. К счастью, ни машин, ни пешеходов вокруг не было. Ладлоу пощупал нагрудные карманы мужика и обнаружил две тысячи в одном и еще полторы в другом. Пистолет и футболку он бросил в багажник. Захлопнул. Сел за руль, развернулся, и въехал по пандусу на шоссе.

До

аэропорта в Финиксе он добрался без приключений. Запарковав машину на долгосрочной стоянке, он вошел в терминал и внимательно изучил висящее возле входа табло прилетов и отлетов. Последний самолет в Нью-Йорк уже взлетел. Тем лучше — Ладлоу не нужны были лишние соблазны. Самолет на Филадельфию улетал через сорок минут, на Бостон через пятьдесят минут. Ладлоу выбрал Филадельфию. Зайдя в туалет, он заперся в кабинке и в первый раз за время пути из Лас Вегаса снял перчатки, шляпу, и тонкую резиновую шапочку, игравшую роль лысого парика. Показав фальшивые водительские права, он получил билет в туристский класс и, когда самолет взлетел, подружился со стюардессой. После трех коньяков он попытался сосредоточиться на фильме, который показывали в салоне. Фильм был сладко-приторный, про священника и раввина, которые дружили. Анализируя фильм, Ладлоу пришел к заключению, что ни тот, ни другой герой не верят в Бога, а просто следуют ритуалистической традиции. Ему стало скучно, и он заговорил с женщиной, сидящей рядом. Она была симпатичная, но недостаточно молода и не умна. Он отрекомендовался ей как кинопродюсер из Лос Анжелеса, и это ее очень возбудило. Она работала ассистентом кого-то в какой-то дурной страховой фирме. Ладлоу ненавидел страховые компании. Она дала ему свою карточку, на обратной стороне которой она написала номер домашнего телефона, номер сотового телефона, адрес электронной почты, название и адрес кафе в центре Филадельфии, где она часто бывает, практически каждый вечер, и куда она точно придет завтра на ланч. Она обожает актерское дело. Она много играла в школе, а потом в районном благотворительном театре, в пригороде. Она была бы счастлива получить от него весточку. Она очень страстная, романтическая (сказала она), и ее мало кто понимает и может оценить по достоинству. Она знает, как сделать мужчину счастливым. Пусть он завтра придет в кафе на ланч, она ему это докажет. У нее есть бойфренд, но она в любом случае уже собралась его бросить. Он сволочь и совершенно ее не понимает.

В аэропорту Ладлоу взял такси, доехал до центра и успел на последний нью-йоркский экспресс из Вашингтона, делающий в Филадельфии остановку. Поезд был скоростной, но между Филадельфией и Нью-Йорком шел с обычной скоростью, поскольку пути на этом отрезке не были рассчитаны на сверхскоростные поезда. У Пенн Стейшн ждала пассажиров вереница такси, но Ладлоу решил пройтись, и домой прибыл как раз к началу послеполуночной программы новостей. Новости передавали в записи. Ни слова о Лас Вегасе. Может, завтра что-нибудь будет. А может и нет. Не важно.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ЛЕРОЙ И ГВЕН СЛЕДУЮТ В ПАРИЖ

Выхожу из такси у Девяносто Седьмой, у самого входа в Риверсайд Парк, а деревья все в цвету. Дождь перестал, но все равно пока пустынно. Я подхожу и облокачиваюсь на влажный парапет. Приехала минут на пять раньше назначенного времени, и это не очень-то прилично. Настоящая дама должна прибывать с опозданием.

Вскоре появляется Винс, идет своей атлетической походкой от Сто Первой. И вдруг происходит страшное. Когда Винс от меня в двадцати шагах, где-то раздается хлопок, а может не хлопок, а только пыль и каменная крошка сыпется из середины парапета, и я пугаюсь дико, медлю, и вдруг кидаюсь к Винсу, и раздается еще хлопок, и крошка сыпется там, где я только что стояла, а может мне так просто кажется. Винс понимает, что происходит какая-то гадость, бежит ко мне, хватает меня за руку и тащит к деревьям, и может быть срабатывает чье-то шестое чувство, поскольку он вдруг резко останавливается и держит меня, и мы оба слышим — на этот раз самый настоящий выстрел из ружья, громкий, и к счастью никто не ранен, и Винс тащит меня через улицу, за кроны деревьев, и мы бежим вверх по склону к Вест Энд Авеню, и пересекаем ее по диагонали, и бежим дальше, к Бродвею, а там торчит, вы знаете, новый глуповатого вида отель. Винс вталкивает меня внутрь и несется к лифтам. Один из лифтов,

удачно, только что начал закрывать двери. Винс вбегает, втаскивает меня, и лупит по кнопке верхнего этажа, но лифт работает по обычной системе, которой нужно время, чтобы подумать, и обидеться, если вы ее прервали, не дав выполнить до конца какую-либо функцию. Наконец двери закрываются и кабина шуршит вверх к пятнадцатому этажу. Выходим. Винс смотрит по сторонам. Кругом двери. Одна из дверей открыта. Мы забегаем в номер. В номере огромное пластмассовое ведро на колесах, с полотенцами и постельным бельем и прочим, и южноамериканская женщина с метлой. Винс дает ей купюру и она уходит вперевалку, глядя скептически на нас и волоча метлу, вместо того, чтобы сесть на нее и полететь, как положено нормальной ведьме из ее страны.

Сотового телефона у Винса с собой нет, хотя именно сейчас хотелось бы, чтобы был. Он хватается за телефон на прикроватном столике и некоторое время проводит, пытаясь выяснить, как следует соединяться с людьми вне отеля, в отелях это почти всегда запутанная процедура. В конце концов он звонит дежурному и объясняет, кто он, Винс, такой, но ему не верят. Я протягиваю ему свой мобильник. Он роется в бумажнике и находит телефон Детектива Лероя.

* * *

— Лерой слушает, — сказал голос на другом конце линии.

— Детектив Лерой? Здравствуйте. Это Винс.

— Привет, Винс. Чем могу быть полезен?

— У нас возникла проблема.

— У кого это — у нас?

— У мисс Форрестер и у меня. В нас кто-то стрелял только что.

— Где вы сейчас?

— Роузмэри Сьютс, на Бродвее.

— Медовый месяц там проводите?

— Детектив!

— Прошу прощения. Где в вас стреляли, в отеле?

— Нет. На Риверсайд Драйв.

— Хорошо. Не выключай телефон. Что бы не произошло — не отключайся. Момент. — Лерой сказал кому-то — Эй, чучело, подкинь меня по быстрому, слышишь, Бродвей и Сто Вторая. Без сирены. — Он снова обратился к Винсу. — Слушай, сидите там оба и не двигайтесь. Не выключай связь. Десять минут. Окей? С вами все в порядке там?

— Да, — сказал Винс. — Но я не знаю…

— Не бойся, господин Пугилист. Дай-ка я поговорю с мисс Форрестер.

— Да, но, Детектив…

— Сейчас же, Винс.

Винс передал трубку Гвен.

— Мисс Форрестер? Это Лерой говорит. Я через десять минут буду. Тем временем пожалуйста, не пускайте никого… Вы в номере?

— Да.

— Скажите прайзфайтеру, чтобы никого не пускал в номер. Цепочку накиньте.

— Он баррикадирует дверь.

— Это правильно. Так. Винс говорит, что кто-то в кого-то стрелял на Риверсайд. На какой стороне улицы вы стояли?

— Э…

— Восточной или западной? Ближе к реке?

— Да. Ближе к реке.

— Выстрелы были звучные?

— Не очень громкие. Первые два я даже не слышала, только видела пули, расплющивающиеся об парапет.

— Ага. Вы на тротуаре стояли?

— Да.

— Вместе с Винсом?

— Нет. Винс как раз шел ко мне.

— То есть, кто-то стрелял именно в вас?!

— Да.

Лерой помедлил, а потом сказал:

— Ну и дела, Гвен.

Она знала, что он хам и скотина, но ни разу раньше он не назвал ее — Гвен. И это «ну и дела» вместо обычного и естественного в данном случае нарушения Третьей Заповеди звучало в устах Лероя странно.

— Да, действительно, — сказала Гвен мрачно. — Кто бы мог подумать, не так ли.

— Да… Хорошо, вы, стало быть, не слышали первых двух выстрелов. Так?

— Да.

— Но слышали…

— Третий и четвертый.

— Понял. Выстрелы делались из пистолета или…

— Из снайперской винтовки. Последние два.

— Вы уверены?

— Я часто ездила на охоту с отцом когда-то.

— Можете сказать, приблизительно, откуда стреляли?

— Из здания напротив.

— Изнутри здания?

— Да. Очевидно с высокого этажа.

— Вы посмотрели на здание?

— Нет. Я была перепугана.

— Понимаю. Давайте мне Винса.

Он говорил с Винсом следующие пятнадцать минут, непрерывно. Он все еще говорил, когда он же стукнул несколько раз в дверь, крича, чтобы показать, что это именно он, — Эй, Винс, открывай, дурак, все нормально! — Слышать его по телефону и одновременно за дверью было как-то странно неприятно. Старшновато. Винс разобрал баррикаду из кровати, письменного стола, телевизора и двух кресел.