В постели с Президентом
Шрифт:
Ховард Викс, менеджер из Нью-Йорка, прибыл в Лас Вегас на конференцию, привезя с собою свою секретаршу, Дорис Брукс, исполняющую также обязанности любовницы. Поездка оплачивалась компанией Викса. Всем было понятно, что конференция была просто предлогом. Ховарду нужен был неофициальный отпуск, который он мог бы провести вдали от своей удовлетворенной жизнью супруги и взрослых, но все равно обременительных, детей. Миссис Брукс, также замужем, также имевшая детей, всегда следовала пути, указанным ей её начальственным любовником.
Ховард и Дорис насладились видами, выпили вина за обедом, и возвратились в номер отеля. Произошло соитие, после чего Дорис, уставшая,
Оказалось, что сегодня ему сопутствует удача. Он быстро выиграл пятнадцать сотен долларов в очко, принял предложенный ему администрацией тумблер виски, и погладил легкомысленно одетую официантку по оттопыренным ягодицам. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким удовлетворенным. Наконец-то двадцатилетняя борьба за организационную безупречность начала оправдывать себя, принося дивиденды. Он поздравил себя мысленно. Все эти годы он дружил с нужными людьми и не давал повода опасным конкурентам себя ненавидеть. Несколько заметных корпорационных решений, которые он принял за свою карьеру, оказались в конечном счете удачными. В компании он был пятым по важности менеджером, с жалованием, приближающимся к миллиону долларов в год. У него была любовница, которая его боготворила. Подчиненные смотрели на него с трепетом, завистью, тайно ненавидя, когда он появлялся на их этажах. Делал он это не часто, предпочитая эксклюзивные этажи, только для менеджеров.
Он был наконец-то свободен. Его предыдущая любовница, опасная истеричка по имени Гейл Камински, перестала ему досаждать после того, как он заплатил часть ее долга за дом банку и купил ей внедорожник. Она ему уже год не звонила. Наверное, нашла нового любовника.
Он положил выигранные жетоны в карман и выпил еще виски. Прогулявшись по тротуару у входа, подышав свежим воздухом, он выкурил сигару, после чего вернулся в номер, намереваясь заняться снова сексом вне зависимости от того, что об этом думает Дорис. Да, она спала. Да, он ее сейчас разбудит. Дело не в том, понравится ей это или нет. Он — Ховард Викс, избранник судьбы, или что-то около того, и у людей нет выбора как только потакать ему и соглашаться принимать участие в его действиях, если таковое требуется. Не для того он так тяжело работал всю жизнь, чтобы разбираться теперь в сложностях психологии себе подобных и подстраиваться под их планы и желания.
Повозившись с электронным ключом, Ховард открыл дверь в номер. В гостиной было темно, и его это удивило. Вроде бы он оставил свет гореть? Может, Дорис проснулась, выпила воды, и выключила свет. Не важно.
Он вошел в спальню, освещенную луной, проглядывающей виновато сквозь герметически закрытое окно. Как многие люди, Ховард не любил такие окна, и, также как многие, считал, что они — необходимое зло. Слишком много народу, особенно в таком вот заведении, может соблазниться идеей эффектного ласвегасского суицида.
Скользнув в постель, Ховард с удивлением обнаружил, что Дорис отсутствует. Почему? Куда она делась?
— Дорис, — позвал он. — Эй, Дорис.
Ответа нет. Ховард ничего не имел бы против ее отсутствия, если бы не предвкушение соития. Он твердо решил заняться сексом. Дорис своим необъяснимым отсутствием нарушала таким образом его планы. Что ж. Она будет наказана.
— Дорис! — строго позвал он.
— Шшш, — сказал голос сбоку. С другого боку. — Рекомендую не кричать.
Ховард застыл. Чтобы сохранить лицо, он сказал твердым голосом, — Кто вы и что вам нужно?
— Скажу, но не вдруг, —
Ховард подчинился.
— Убери покрывало.
Ховард снова подчинился.
— Теперь правую руку за спину. Желаю видеть правую руку. Вот, правильно. Нет, не двигайся, у меня палец на спусковом крючке. Другую руку, пожалуйста.
Щелкнули наручники.
— Поворачивайся, но только медленно, — сказал голос. — Медленнее. Так. Спасибо.
— Кто вы? — тихо спросил Ховард.
— Десница Высшей Справедливости, — отрекомендовался учтиво Ладлоу. — Выпьем для начала. Жаль, что нет приличного вина. Что ж, есть мерло — сойдет.
Он налил в рюмку и пригубил.
— А где Дорис? — спросил Ховард.
— Не волнуйся, — ответил Ладлоу. — Она выведена из строя. У тебя сейчас заботы поважнее. Вернее, одна забота. Большая. — Он снова пригубил. — Ты удивительный человек, Ховард. Но — оторвался ты от жизни. Это не преступление. Серьезно. В конце концов, о том, что ты гений, знали, как только ты родился. Посмотрели на тебя разок, на запавшие глубоко, слегка косящие глаза, густые брови и большие уши, и сказали, ну и ну, он так абсурдно уродлив, что конечно же он гений, иначе просто невозможно. Тебя послали в школу с математическим уклоном. У тебя не было друзей. Одноклассники считали, что ты нерд, что было правдой. Тебе об этом известно?
Ховард отчаянно соображал. Что этому гаду от меня нужно? Где Дорис — мертва? Этот сумасшедший хочет свалить ее убийство на меня? Тогда дела плохи. Или же он планирует меня покалечить? Или убить?
— Что вам нужно? — спросил он. — Не затруднит ответить?
— Нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал, Ховард.
— Что же именно?
— Хочу, чтобы ты подумал о своем положении. И, подумав, принял меры.
— Меры?
— Да, Ховард. Ты знаешь, что это такое — принимать меры. Ты собирался принять меры два дня назад, перед тем, как покинуть свое уютное лонгайлендское жилище. Но ты отложил принятие мер до своего возвращения. Многих людей предстояло уволить. Тебя попросили составить список. Ты составил. Но ты перестарался. Тебе нужно было уволить две дюжины человек. А ты собрал почти сто имен. Людей с таким рвением любит начальство, но не любят подчиненные. Знаешь, делая кому-то приятно, люди всегда кого-то расстраивают. Тебе следовало об этом помнить. Всегда получается так-на-так, Ховард. Возможно, тебе об этом известно.
— Конечно, — храбро ответил Ховард. — По другому не бывает.
— Правильно. В ходе своей ограниченно удачной карьеры ты пользовался тем, что люди, которых ты раздражал, были овечки трусливые. Большинство людей овечки, и возражают только тогда, когда им гарантированна личная безопасность. Согласен?
— Э… Да, в общем, — сказал Ховард, — это так.
— Это хорошо. Мне приятно, что ты так думаешь.
— Да. И что же?
— В инвеститионно-банковской индустрии нет сорвиголов, это понятно, — продолжал Ладлоу. — Их отсеивают на интервью.
Ховард поерзал на кровати — голый, с руками в наручниках за спиной. Что нужно этому негодяю? Вроде бы он говорит, как человек… э… разумный. Может, можно выпутаться с помощью рассуждений? Уговорить?
— Сорвиголовы непредсказуемы, — сказал он.
— Это правда, — подтвердил Ладлоу, кивая.
— И нерациональны.
— Я бы на твоем месте не торопился с выводами, Ховард. Я-то как раз — не сорвиголова. Я никогда не теряю самообладания. Мне нравится контролировать собственные эмоции. Когда я понял, что мое имя — в твоем списке, я рассудил…