В постели со смертью
Шрифт:
– Официантами?
– По раздаче горячих блюд, – усмехнулся Георгий, но сейчас же пояснил: – Наемниками.
– Ого! Никогда не видела таких крутых парней, – заметила Лиза, переворачиваясь на спину.
– Видела. Сегодня утром. Мой Слава был там.
– В Гуане?
– Угу. И бывший телохранитель Ореста Жохова, кстати, тоже.
– Приличные кадры подбираете, – похвалила Лиза.
– Заботимся о своем теле, – улыбнулся Георгий.
– Я слышала, что охранник должен быть одного роста с хозяином, а твой Слава выше тебя.
– Так это
Повисла пауза.
Лиза вдруг вспомнила слова Катюши об аквалангисте. Несмотря на сорокаградусную жару, стало зябко. Вон оно – море, буквально в десяти метрах…
Через минуту-другую вкрадчиво спросила:
– Скажи, Георгий, а у тебя бывало это «в случае чего»?
– В данную ситуацию попадают только олухи.
– Сплюнь, а то сглазишь! По телевизору каждый день показывают.
– Лохов и показывают. Поверь, Лиза, эта тема меня не коснется. Я, например, гораздо больше переживаю по поводу того, чтобы ты не старела.
«Ну и козел!» – выругалась она в душе, а вслух спросила:
– Что, уже заметны следы увядания?
– Нет. Пока заметен лишь отменный аппетит.
«Скряга».
– Пойми, Лиза, дело вовсе не в фунтах, которые я плачу в ресторанах…
«В ресторанах?! Эти вонючие забегаловки у моря ты называешь ресторанами?!»
– … Но вы, женщины, так быстро теряете форму, – он повременил немного, взвешивая, стоит ли продолжать. Наконец решил, что в данном конкретном случае предостережение дороже золотого молчания, и простонал: – Видела бы ты мою Розу!.. В молодости она была тростинкой, а теперь… – Последовал тяжкий красноречивый вздох. – Когда она переодевается при мне – я не могу на это смотреть.
– Не надо, – резко оборвала Лиза, ощутив неожиданный прилив женской солидарности с незнакомой толстухой Розой.
– Эта реплика характеризует тебя с положительной стороны, – заметил Георгий, с трудом переворачивая свое тучное тело.
В последний день пребывания на жарком острове Лиза останавливалась около витрин и подолгу стояла, намеренно разглядывая кораллы, обрамленные золотом и цветным серебром. Ее вполне устроил бы «привет с Кипра», воплощенный в ансамбле – серьги и перстень, или кулон и браслет. Но Георгий то и дело бросал:
– Дешевка! Такое даже надеть неудобно. В ближайшие месяцы выберемся с тобой в Гуану, если там, конечно, опять не будет военного переворота, – вот где настоящие произведения ювелирного искусства!
– До Гуаны далеко, – шипела Лиза, и в конце концов приобрела скромный перстенек с кораллом на свои кровные, а Георгий торжественно преподнес ей «привет с Кипра» в виде нанизанных на суровую нитку ракушек и коробки рахат-лукума.
«Это прямо-таки патологическая жадность. Нет, с ним надо кончать», – думала Лиза, а Георгий и в аэропорту все показывал ей, что иностранцы везут с собой в качестве сувениров целые пирамиды рахат-лукума.
– У нас в «Новоарбатском» этого добра – завались, – презрительно бросила Лиза уже в салоне лайнера, на что Георгий назидательно
– Сувениры хороши тем, что дарят нам приятные воспоминания.
«Не сомневаюсь, будет куда лучше, если ты станешь для меня всего лишь воспоминанием».
Вернувшись домой, на Преображенку, поздно вечером Лиза позвонила матери и доложила:
– Итак, все прекрасно. Ни Георгий не утонул в Средиземном, ни меня не сбросили со скутера. А ты боялась! – Помолчала несколько секунд, а затем добавила: – Жизнь, Катюша, куда скучнее и обыденнее, чем это кажется тебе.
Лиза еще не знала, что упомянутая ею жизнь любит не стереотипные, а парадоксальные ситуации. Если ожидались морские происшествия, то их не будет, но небеса обязательно пошлют нестандартные сюрпризы.
На следующее утро, взглянув в настенное зеркало, она обомлела. Кипрское солнце оказалось чрезмерно коварным. Оно выхлестнулось на ее кожу таким загаром, что главный мог засомневаться в недельном пребывании сотрудницы в больнице.
Даже не напрягая мозги, Лиза выдумала стройненькую байку о том, что по новой методике сейчас принято нещадно кварцевать пациентов, перенесших операцию на переносице. Оставалось надеяться на доверчивость шефа.
Сомневаясь в ней, госпожа Леонтьева останавливалась возле каждой витрины, чтобы убедиться, насколько неприличен ее загар.
«Да, в нем есть что-то патологическое», – мужественно признала она, вглядываясь в свои коричневые, с каким-то сизым оттенком, плечи.
В этот момент Лиза и заметила за собой слежку.
Когда она с раскованностью манекенщицы повела головой около очередной витрины, парень, стоявший поодаль, стремительно отвернулся. Сначала Лизе показалось, что его привлекла ее эффектная внешность. Во всяком случае, так хотелось думать.
Неказистый субъект упорно тащился за ней, видимо, от станции метро. Остановившись несколько раз якобы для того, чтобы поправить волосы или туфли, Лиза убедилась: за ней следят.
Это открытие вызвало лихорадочную дрожь, пробежавшую по столбу позвоночника.
Свой путь она продолжила на полусогнутых ногах. Впечатляющие картины того, как из нее будут вытряхивать номера счетов, которых она не знает, лихорадочно пронеслись перед взором воображения. Пожалуй, Лиза могла бы вспомнить названия банков, около которых парковался в Лимассоле их мерс, но не более.
Черт дернул ее сопровождать Зимина! Даже из скупых сообщений новостей любому олуху было ясно, что заварилась каша не для таких розовых девочек, как она. Возомнила себя прожженной крутой журналисткой, умеющей выуживать горячую информацию! А ее реальная цена – пятьсот долларов, и ни цента больше!
Парень отстал от Лизы лишь у дверей редакционного особняка.
Зеркало в холле отразило жалкое существо, в котором и следа не осталось от царственной топ-модели, вышедшей утром из дома. Бледность, проступившая из-под матовой кожи, проняла даже главного.