В преддверии бури
Шрифт:
— Ежели я так тренироваться буду, от Гартен-онарэ камня на камне не останется, — глянув исподлобья на Кайру, буркнула я.
— Ничего, — беспечно рассмеялась она и махнула рукой. — Пошлю заклинателей, пусть ищут слабые места, укрепляют. А то совсем они у Клары разленились, того и гляди, все навыки растеряют. Ну что, пришла в себя?
Кайра взяла меня за плечо, подняла, осмотрела со всех сторон — ровно ли стою, не шатаюсь ли от слабости.
— У тебя ведь ещё урок остался, — сменив тон с приятельского на строгий, напомнила она. — И как раз у Клары…
— К каргам урок, — скривилась я. — Заклинательная магия,
— Тоска или нет — всегда полезно знать, как что работает.
— Всё равно не пойду. Я там усну со скуки, и каойя Клара снова отправит меня дежурить на кухню в ночь. А завтра испытание…
— А коли придётся на нём столкнуться как раз с заклинаниями?
— Придумаю что-нибудь, — беспечно отмахнулась я. — Сочиню конструкцию, обойду чужое чародейство. Не всегда же надобно напролом ходить, можно и так, сторонкой прокрасться.
Права Кайра, тысячу раз права, но занятия по заклинательной магии я и впрямь считала наискучнейшими из всех — каойя Клара особа на редкость занудная. И, что самое неприятное, злопамятная. А я её любимый объект для зуботычин и ругани. Вовсе не потому, что не лажу с этой её заклинательной магией. Просто она категорически не любит, когда кто-нибудь слушает её в пол-уха. Вот и предпочитала я её уроки прогуливать. Раз уж так и так предстоит быть наказанной, зачем тогда терпеть её заунывные монологи?
Будь на месте Кайры сейчас другая каойя, я бы поступила умнее и проще — деланно спохватилась бы, что вот-вот опоздаю на урок. Но с Кайрой можно было не хитрить — она и сама, несмотря на правильные речи, никогда не страдала излишней склонностью к послушанию. Да и кто из стихийных магов им отличался?
— Ладно, — легко согласилась каойя. — Знаю, всё равно по-своему сделаешь. Поэтому иди и потрать время с пользой. Поработай, в конце концов, над балансом сбросов.
Она легко, но настойчиво подтолкнула меня к двери.
— Спасибо, — я изобразила церемонный поклон и усмехнулась, глядя на то, как скривилось лицо каойи.
Она молча махнула рукой, распуская висящую в воздухе конструкцию, и отвернулась, показывая, что разговор окончен. Я тихо вышла из комнаты, не прощаясь — прощания Кайра почему-то ужасно не любила.
— Только подальше от школы, — донеслось до меня запоздалое назидание из-за двери.
Я улыбнулась своим мыслям и бесшумно выскользнула в залитый оранжевыми лучами школьный коридор.
В распахнутые окна врывался жаркий бриз, неся с собой запах солёной воды и цветов, во множестве привезённых со всех уголков Шагрона и рассаженных по Гартен-онарэ. Знаменитые имперские розы, украшающие сад самого императора, соседствовали со скрюченными деревьями саньи с далекого северного острова Шадор, чьи дикие обитатели славятся воинственностью и нежеланием иметь дело с чужаками, а высокогорные фиалки жили рядом со степными, не нуждаясь ни в чём. С ухода за садом начинали своё обучение самые младшие ученицы. Хорошо, что я попала сюда в более позднем возрасте — иначе сад бы точно загнулся.
…В Гартен-онарэ меня привезла Кайра восемь лет назад. Она просто пожалела маленькую, оборванную воровку, чудом вырвавшуюся из цепких лап императорской гвардии, получившей приказ очистить трущобы Скоррде — столицы Империи, — от населяющих их нищих.
В памяти всплыли смутные, разрозненные, подёрнутые пеленой беспощадного времени подробности той бешеной погони. Белокаменные здания и хрустальный блеск фонтанов, широкие, мощёные отполированными камнями улицы и зелёное великолепие ухоженных городских парков столицы, и неопрятные, грязные, убогие хижины, что притулились за спинами обычных богатых кварталов — прибежище безродных клошаров, карманных воришек и прочих оборванцев, волею судьбы вышвырнутых за пределы сытой и довольной жизни города. Топот закованных в сталь ног имперских солдат, чей отряд ворвался в трущобы под утро. Треск ломаемых лачуг, плач детей и мольбы женщин, грубо выволоченных на улицу и брошенных на мостовую. Большая мозолистая рука, что настойчиво тащила меня вглубь трущобного лабиринта, к лазу, уходящему куда-то вниз, настолько узкому, что пролезть в него сможет лишь ребёнок. И невысокая пегая лошадь, каких, говорят, разводят и иногда даже продают кочевники-номады Гардейла, неосмотрительно оставленная хозяином у коновязи с другого конца лаза — без её резвого и выносливого галопа мне ни за что было бы не успеть выбраться из города, в последний момент прорвавшись сквозь группу солдат, закрывающих створки тяжёлых ворот, обитых крепкими железными полосами с причудливой чеканкой.
…Шорох далёких ещё шагов отвлёк меня от воспоминаний. Кто, интересно, может расхаживать по школьным коридорам, когда все, и учителя, и ученицы, сидят в классах? Недолго думая, я выпрыгнула в распахнутое окно, чертыхнулась, приземлившись в колючие заросли кустарника, густо высаженного вдоль стен (уж не нарочно ли?), прижалась к стене и замерла в надежде, что густая листва укроет меня от взгляда, а острые иглы остерегут того, кто ищет, от желания раздвинуть крону руками.
Шаги приближались, мягкие, крадущиеся, такие, что можно услышать только в полнейшей тишине, и замерли прямо напротив окна.
Я затаила дыхание, кося глазами вверх. Мгновение ничего не происходило, а затем оттуда высунулась коротко стриженая голова; из-под тёмных бровей блеснули прищуренные тёмные же глаза, пристально обводя взглядом густые заросли кустов. Соэр! Ну конечно, кого ещё могли послать на поиски такого бедствия, как я?
Лишённая даже малейших способностей к магии, Соэр, тем не менее, была как никто талантлива в остальных науках. Умная, быстрая, сильная, главная любимица и надежда большинства онарэ. Сама Лойка во всеуслышание заявляла, что сразу после испытания Соэр — небывалый случай, — наравне с лучшими и опытнейшими онарэ отправится наблюдателем за пределы Гартен-онарэ. Такая честь ещё никогда не выпадала вчерашней ученице, к тому же начисто лишённой дара магии.
Но главное: меня Соэр ненавидела пуще всех остальных — о чём не стеснялась напоминать как словами, так и делом.
Цепкий, жёсткий взгляд скользнул по кусту под окном, будто желая разом оборвать с него всю листву, обнажив до коры шипастые ветви, не способные никого спрятать без своего зелёного покрывала. Скользнул ещё раз, застыл прямо надо мной. Я замерла, приготовившись быть обнаруженной…
Мгновение Соэр смотрела на куст, едва заметно поводя глазами из стороны в сторону, подмечая малейшее движение непроглядной зелёной листвы, а затем, совершенно неожиданно, подалась назад и исчезла в сумраке окна. Вновь послышались шаги, но теперь они удалялись.