В прицел судьбу не разглядишь

Байкалов Альберт

Незаметно, размышляя над своим положением, он вышел на дорогу. Она протянулась на несколько десятков километров по периметру полигона, а начиналась и заканчивалась рядом с казармами и парком автомобильной техники учебного центра, за которым проходило шоссе на Челдовск. По ней вывозили оцепление и отправляли команды на тушение пожаров, которыми зачастую заканчивались в сухую погоду стрельбы.

В лесу уже было темно. На небе появились первые звезды. Лицо, шея, уши горели от укусов насекомых. Павел неожиданно понял, что не учел много нюансов. Во-первых, нижняя часть лица уже покрыта густой, отливающей медью щетиной и, конечно, привлекает внимание. Он не видел себя в зеркало, но знал, что борода у него рыжая. Глаза слезились и наверняка красные. Это результат недосыпания и поездки

в полувагоне. Одежда еще в камере стала пахнуть потом, а сейчас, после нескольких дней мытарств, еще больше. Бордового цвета рубашка на локтях и животе почернела и лоснилась от грязи. Джинсы из синих превратились в серые. Руки в ссадинах. Уже завтра все это усугубится, и тогда о возвращении в город останется только мечтать. В деревню не сунешься. Наверняка их уже все объехала милиция. Если только ночью. И то, что это даст? Во всех дворах собаки. Надежды стащить чистую одежду, да еще по размеру, практически никакой. Бритву попросить – идиотизм. Значит, надо возвращаться! Только как быть в городе? Он вспомнил недавно увиденный фильм про подразделение, которое занимается розыском беглых преступников. Возможно, много выдумано, но ход рассуждений главного героя вполне логичен. Наверняка так же сейчас мыслит и тот, кто ищет его. Значит, родители, родственники, друзья и Марина уже на контроле. Кто остается? Как он ни пытался, ничего придумать не мог. От размышлений отвлек шум. Он поднял взгляд и остановился. Впереди, за густым сосняком, светились красным габаритные огни грузовой машины. Он уловил запах табачного дыма. Послышались приглушенные голоса.

Павел пригнулся, свернул с дороги и осторожно пошел рядом с ней.

– …закидывай!

Послышался грохот, словно в кузов забросили тело человека.

Павел сделал еще несколько шагов и увидел грузовик с тентом, двух солдат и офицера. Задний борт был откинут, и в темноте кузова, на куске брезента, он разглядел тушу козы. Руки одного из солдат были в крови. Второй лил ему на них из фляжки воду.

«Подстрелили, прямо здесь освежевали и сейчас наверняка повезут в город, – догадался Пашка. – На учебном центре полно начальства. За такие дела можно и по шапке получить».

Местные егеря знают, что военные не брезгуют браконьерством, и поэтому нередко наведываются сюда для осмотра территории. Это болезнь всех подобных полигонов. Как правило, они расположены вдали от населенных пунктов и в лесу. Обитающая в окрестностях дичь привыкла к шуму и близко подпускала к себе людей. Этим и пользуются охотники.

Парень сокрушенно вздохнул. Уехать на машине не получится. Бойцов капитан посадит в кузов. А светиться Павлу сейчас нельзя. Военные, как правило, тоже ставятся в известность о побегах. Он уже начал уходить, как его заставила остановиться фраза офицера:

– Нигматулин, сейчас возвращаетесь к указателю «правого опасного направления» и ждете машину со старшиной.

Бойцы закрыли борт и направились прочь. Капитан закурил, махнул рукой водителю и ушел за машину. Вскоре хлопнула дверца. Не раздумывая, Пашка устремился к кузову. В два счета, не издав ни звука, перелез через борт. В этот же момент машина вздрогнула и завелась. Еще немного, и они тронулись. По тенту заскребли ветви сосен и елей.

Пашка пробрался в начало кузова и сел на скамейку. Машина, гремя бортами и подпрыгивая на ухабах, резво неслась по проселку. Вскоре позади, за деревьями, проплыли огни до боли знакомых казарм, и они выехали на шоссе.

Через полчаса «Урал» сбавил скорость и въехал на мост. Сразу за ним начинался город. Пашка прошел обратно, к заднему борту. Они катили по улице Горького в направлении центра. Со всех сторон окруженный легковушками, водитель теперь осторожничал. Пашка собирался выскочить на светофоре. Но на первом у него не получилось. Машина едва встала, как снова зажегся желтый, и они тронулись. Только у городского парка он смог перебраться через борт и спрыгнуть. Чувствуя на себе удивленные взгляды водителей, отбежал на тротуар. Огляделся. Народу было немного. Вряд ли кто обратил на него внимание. Пройдя вдоль магазина, свернул налево, во двор школы. Здесь сейчас точно никого не должно быть. Обошел здание и оказался на соседней улице. Бросил

по сторонам настороженный взгляд, перебежал на другую сторону и оказался в сквере. Двигался быстро, стараясь не смотреть по сторонам. Он почему-то был уверен, что обязательно наткнется на знакомых. Это закон подлости. Когда не надо, всегда так. Еще кому-то придет в голову бежать следом и звать по фамилии. Он поежился и сел на скамейку. Стоящий рядом фонарь как раз не горел. Страшно хотелось пить. Воды он не пил со вчерашнего вечера. В обед, перед тем как покинуть поезд, съел последний огурец. Теперь язык прилипал к небу, а губы трескались. Он даже удивился, как в такую жару столько времени не чувствовал жажды. Мимо прошла влюбленная парочка. Шаркая подошвами стоптанных ботинок, проковылял престарелый пенсионер с собачкой. Он был в очках с толстыми линзами. Одежда была сильно поношенной, но чистой. Семенившая на поводке болонка была неухожена.

«Наверняка один живет», – подумал Павел, поднялся и двинул следом.

Он еще не знал, зачем пошел и как поступит, когда окажется один на один с этим человеком. Но почему-то чувствовал: опасаться пенсионера не стоит. Он скорее всего сам всех боится.

Между тем мужчина миновал сквер, перешел почти пустынный переулок и свернул в проезд старого, еще довоенной постройки дома. Павел хорошо знал этот древний квартал, спрятанный за сверкающими фасадами новостроек центра. Еще лет десять назад в этих закоулках можно было найти дома с печным отоплением. Зимой здесь до сих пор стоял запах угля. Напоминанием о тех временах остались покосившиеся дровяные сараи. Сейчас этот район часто страдал от поджигателей. Статус исторического центра мешал застройщикам увеличивать свои капиталы, и они периодически организовывали сюда рейды поджигателей. Иногда такие дома сгорали вместе с людьми. Но это никого не волновало. Все знали, что виновника случившегося даже не надо искать. Он сам скоро объявится со строительной техникой. Но за все время никого в поджогах так и не обвинили.

Тем временем мужчина пересек неасфальтированный, погруженный в темноту двор и нырнул в дверной проем старого, покосившегося двухэтажного деревянного дома. Опасаясь отстать, Павел побежал, но в последний момент подумал, что так может испугать хозяина собачонки, и перешел на шаг. Он миновал крыльцо и вошел в коридор. Под ногами заскрипели половицы, а в нос ударил давно забытый запах керосина. Значит, здесь до сих пор кто-то готовил на керогазе, а может быть, эта вонь попросту въелась в старые стены. Где-то впереди послышался шорох, и тявкнула собачонка. Павел сделал еще шаг и остановился:

– Добрый вечер!

– Здравствуйте, – после небольшой паузы ответил из темноты немного настороженный старческий голос. – Сергей, это ты?

– Нет. – Павел шмыгнул носом. – Вы здесь живете?

– Да. – Щелкнул замок. – А что?

– Я… – Павел замялся, не зная, как продолжить разговор. Все варианты объяснений вдруг показались нелепыми.

Между тем мужчина открыл дверь. Тусклая полоса желтого света упала на выцветшие половицы.

– На злодея вроде не похож. – Мужчина виновато улыбнулся и посторонился. – Пройди.

Павел вошел в коридор. Мужчина отстегнул поводок от ошейника и повесил его на самодельную деревянную вешалку. Неторопливо разулся. Всунул ноги в старые, стоптанные тапки и вопросительно уставился на незваного гостя.

– Я в вашем городе был проездом из командировки, – промямлил жалобным голосом Павел. – Документы, деньги – все украли на вокзале. Милиция ищет. Уехать не могу. – Он передернул плечами. – Воды не дадите попить? Не из фонтана же мне…

– Проходи. – Мужчина снова едва заметно улыбнулся.

Павел снял кроссовки. В нос ударил запах носков. Смутившись, он прошлепал в комнату. Она была сразу спальней и гостиной. Вторая дверь вела в тесную кухню. Все говорило о бедности. Было видно, что живущий здесь человек едва сводит концы с концами. Старенький круглый стол, несколько стульев с засаленными подушками. Железная, в половину комнаты кровать, над которой простенький тряпичный коврик. У стены напротив – комод и небольшой телевизор. Павел подошел ближе, пытаясь подробнее рассмотреть украшенную черной лентой фотографию пожилой женщины.