В прицеле ад
Шрифт:
– Зачем вы мне все это рассказываете? – прервал я старика. – Все это мне абсолютно не интересно. Есть в зоне компьютер или искусственный мозг неземного происхождения, нет его. Что это меняет?
– Все. Все меняет. Информация, полученная от искусственного интеллекта, взорвет наше общество. Тот, кто будет обладать ею, сможет править миром, – с фанатическим жаром и горящими глазами проговорил старик.
«Господи, очередной маньяк с амбициями на вселенскую корону», – мелькнуло у меня в голове.
– Так вы хотите осчастливить человечество? Не лучше ли оставить это центру внеземных контактов?
– Этим фанатикам от науки? Никогда. Если они первыми доберутся до этого сокровища, то половину информации сразу засекретят, мотивируя опасностью для человечества. Второй половиной воспользуются политики и их ближайшие прихлебатели. Простым людям не достанется ничего.
– А что хотите получить вы?
– Я хочу, чтобы меня запомнили. Вся полученная информация будет опубликована и разослана правительствам ведущих стран. Никаких секретов, никаких ограничений. Надо хорошенько встряхнуть нашу паршивую систему, где у одних мозги заплыли жиром от сытости, у других все силы уходят на добычу пропитания, а третьи только тем и занимаются, чтобы первые и вторые не начали думать.
– Мне кажется, это похвальное желание. Но каким образом все это относится ко мне?
– Самым непосредственным. Вы, Платов, поведете группу в зону и найдете компьютер корабля. Остальное сделают мои люди.
– И вы, конечно, знаете, где этот компьютер находится?
– Чертово болото. Вам что-нибудь говорит это название?
– Могу только сказать, что там я хотел бы очутиться только после моей смерти, да и то только в том случае, если мое мнение никто не спросит.
– У вас будет любое оборудование, какое только захотите, и отличная команда. Вероятность успешного завершения ваших поисков моими аналитиками оценивается в тридцать процентов. Согласитесь, это не так уж мало.
– Нет.
– Это означает, что вы не хотите мне помочь?
– Именно это я и сказал. Поход на болото – это самоубийство в чистом виде.
– А какая вам разница, умрете ли вы со стопроцентной гарантией на электрическом стуле, или в зоне, где вероятность такого события гораздо ниже, учитывая ваши навыки и знание обстановки?
«Ну вот», – отметил я про себя.– «Наконец-то мы добрались до стадии прямого запугивания».
– С чего это вдруг местная Фемида обратила на меня такое пристальное внимание? – спросил я.
– А что вы хотели после того, как убили шесть человек, не считая бесследно пропавшей Андерсен?
– Но вы же прекрасно знаете, что ко всему этому я не имею ни малейшего отношения.
– К сожалению, господин Платов, я не был свидетелем произошедшего и не могу свидетельствовать в вашу пользу.
– Значит, если я откажусь участвовать в организованной вами авантюре, вы передадите меня властям?
Собеседник молча пожал плечами и отпил из своего бокала.
– Хорошо, я согласен, но мне нужны гарантии.
– Какого рода гарантии вы хотели бы получить?
– Запись камер слежения внутри виллы в момент, когда ваши люди осуществили мое «освобождение», если так можно выразиться.
– Это возможно, но я думаю, то, что вы просите, не потребуется.
– Почему?
– Победителей не судят, а спасители человечества остаются в истории, – с легким пафосом заявил старик.
– И сколько это стоит, спасти человечество?
– Почему это вас интересует?
Я выдержал паузу и посмотрел на хозяина кабинета, как на недоумка.
«То ли прикидывается, то ли действительно не понимает вопроса».
– Я спрашиваю, сколько вы мне заплатите за то, что я спасу это самое человечество?
Теперь уже он смотрел на меня, как на неразумного мальчишку, не осознавшего своего места в этой самой истории и не понимающего открывающихся перед ним перспектив.
– У вас будет все, что вы только пожелаете. Правительство любой страны будет только радо выполнить малейшее ваше требование. В каждой столице, да что там, в столице, в каждом городе будет установлен памятник вам. Вас будут боготворить, и вам будут поклоняться миллиарды. Ваше желание – это закон.
– Вы так уверены в успехе экспедиции? А как же те самые тридцать процентов?
– Реальность, мой друг, реальность, но согласитесь, каковы перспективы.
В реальности выходило, что даже если мне и поставят памятник, то в единственном числе и на моей могиле. Впрочем, и это вызывало большие сомнения. Какой дурак потащится в зону, да еще попрет на себе кирпич в виде моей фигуры, чтобы отметить место упокоения круглого идиота, каковым я себя вообще не считаю.
– Десять центов, – сказал я.
– Что значит десять центов?
– Сейчас на Земле проживает десять миллиардов человек. За каждого вы заплатите мне по десять центов до начала экспедиции. Всего один миллиард долларов. Если хотите, можем составить контракт. Любое правительство вернет вам деньги, вложенные в наше предприятие, за каждого своего гражданина. Вы даже получите некоторую прибыль. Пока мы будем добиваться результата, демографические процессы в обществе не остановятся.
Собеседник пожевал губами. Его почти бесцветные глаза стали еще прозрачнее, будто заледенели. То ли он обдумывал мое предложение, то ли готовился произнести фразу, после которой получить на могилу памятник мне вообще не грозило. Рассчитывать на то, что меня передадут в руки правосудия, не стоило. Наши переговоры приобрели достаточно конкретное содержание, и их разглашение не могло устроить работодателя.
– Согласитесь, это очень большая сумма, – наконец произнес он. – Я рискую значительно больше вас, ввязываясь в это предприятие.
– Да, но вы забываете о вероятности успеха в тридцать процентов, – парировал я, – и о возможности облагодетельствовать все человечество.
– Десять миллионов долларов на любой счет, с правом пользования деньгами, начиная с этой минуты.
Игра продолжалась.
– Если вы не в курсе, то сообщаю – федералы согласились заплатить двадцать миллионов.