В прицеле – Олимпиада
Шрифт:
Но мобильника у погибшего не оказалось, денег и документов тоже. Поручик обыскивал тело профессионально. Штаны на покойном были плотные, явно не по климату. В нижней части штанины он нащупал нечто твердое. Одним движением острия «Катрана» он вспорол материю. На ладонь выпал пакетик. В нем были женские часики. Пластиковые, но сильно навороченные, с кучей ненужных стрелок и окошек с циферками. Единственной металлической деталью часов была задняя крышка, покрытая гравированной надписью, которая гласила: «Олимпиаде от друга».
Поручик
— Павел Андреевич, тут к нам спонсоры приезжали. Грозились денег дать.
Голубев нахмурился:
— Это те бандитские рожи? Ни копейки от них не приму! Я не хочу ничем быть обязанным каким-то уголовникам.
Поручик укоризненно покачал головой:
— Поймите, у вас нет другого выхода. Лагерь персов вы нашли; теперь его надо окучить, причем как можно быстрее. Я договорился с этими уродами, что они не будут мешать раскопкам. Но после конца сезона все останется им.
Профессор невесело усмехнулся:
— Да, поле битвы всегда достается мародерам. Что ж, спасибо. Мы постараемся ничего им не оставить. Но тогда я не понимаю, в чем здесь их интерес? За что же они готовы платить? Они бы ведь и так все получили, без всякого договора.
Поручик пожал плечами:
— Иногда я умею быть очень убедительным. К тому же они хоть и болваны, но сумели понять, что главный здесь — вы. И ваша работа. Поэтому готовы платить. Я бы на их месте тоже согласился.
Голубев нахмурился и проворчал:
— Ну ладно, я подумаю. Посмотрим, чем нам помогут официальные спонсоры. Но боюсь, что тут уголовники правы. Ни гроша мы больше в этом сезоне не получим. Раскопки придется свернуть, и бандитам вообще все достанется. Но я же не могу брать деньги у преступников…
— Вы их возьмете у меня, — утешил его старший лейтенант. — А об остальном не задумывайтесь. Вы наших барышень не видели?
По наводке профессора Поручику быстро удалось найти Олимпиаду и Капитолину на краю лагеря. Они с особой осторожностью перебирали фрагменты керамики, а если говорить проще — глиняные черепки. Поручик присел рядом и протянул находку блондинке:
— Это не твои?
Олимпиада с удивлением рассмотрела часы, прочитала надпись.
— Впервые вижу.
Потом посмотрела на Капу:
— Слушай, а может быть, это Семен Яковлевич прислал? Ну, помнишь, тот, который у нас в универе лекцию читал? Он мне сюда недавно позвонил, сказал, что какой-то сувенир отправил. Я толком не поняла, о чем он говорит и чего хочет. Наверно, это он и есть. Но я не понимаю…
Подруга усмехнулась:
— Ну, допустим, чего он хочет,
— Вы о ком, девчонки? — поинтересовался старший лейтенант.
Липа и Капа переглянулись, после чего довольно связно изложили ему историю с выступлением в университете господина Бормышева. И о том, что он не на шутку заинтересовался Олимпиадой, также рассказали.
Поручик задумался.
— Да, на любовные ухаживания престарелого ловеласа не очень похоже. Разве что он законченный жлоб. Знаешь, — попросил он блондинку, — я тебя попрошу, на всякий случай надень эти часы. И постарайся не потерять. Во-первых, это пусть и дешевый, но подарок, а во-вторых, очень может быть, они нам еще очень пригодятся. Просто мы пока об этом не знаем.
Профессор Голубев подобрал с земли пустую кастрюлю и ударил в нее, как в набатный колокол. Спустя пару минут все члены экспедиции собрались вокруг него.
— Вот что, ребята, отправляйтесь-ка вы в Керчь, — заявил профессор. — Перекантуетесь пока у нас в общежитии. Здесь ведь сейчас все равно жить негде. Я на днях тоже к вам подъеду, и разберемся. Здесь со мной останутся Валерий, Михаил, Олимпиада и Капитолина. Ну и вы, молодой человек, — обратился он к Поручику.
Голицын согласился, но судьба рассудила по-иному. Когда к полуразрушенному бурей причалу подошел паром из Керчи, его встретили не только студенты-археологи. Здесь же выстроилось отделение пограничников при полном вооружении. Бойцов возглавлял старший лейтенант Кобзарь.
Он держался сурово, но под хмурой маской лицо его так и сияло торжеством. Пользуясь тем, что начальник заставы отбыл на материк, Кобзарь решил проявить инициативу. Он позвонил в Киев на улицу Владимирскую, связался с центральным управлением «службы безпеки» и доложил о нарушителе. Старлей понимал, что таким образом подсиживает своего непосредственного начальника, но считал, что ничего не теряет. Если станет начальником заставы вместо капитана Демченко — хорошо. А если тот усидит — все-таки папа-генерал и все такое, — «безпека» своего не бросит. Найдут местечко. Во всяком случае, терять ему в этой дыре и на той должности, которую занимал, было нечего.
Кобзарь, демонстрируя показное смущение и печаль, подошел к Поручику:
— Ты извиняй, старлей. Демченко уехал, а у меня приказ. И давай без фокусов. Приказ сверху, из Киева, так что не создавай проблем. Да ты не волнуйся, там разберутся. К тому же генерал наверняка поможет.
Поручик наклонился к уху Кобзаря:
— Дурак ты, старлей.
Тот встрепенулся:
— Я бы попросил без оскорблений!..
Поручик сокрушенно покачал головой:
— Ты же себе только что приговор подписал.