В прятки с кошмаром
Шрифт:
Здесь, в отличие от другой части исследуемой территории, ничего нет, да и местность не располагает к строительству — сплошные дебри. Ничего интересного тут поначалу не обнаруживается, а потом я встаю, как вкопанная. На земле белеют кости крупного скелета. Может, это был олень? Не знаю. Да меня это и не особенно интересует. Вероятно, пал жертвой естественного отбора природы. Куда больше меня беспокоит вопрос, кто так аккуратно обглодал тушу? Трава местами еще бурая от крови, а на костях — следы зубов. Да каких! Явно хищник и с очень-очень хорошим аппетитом. По спине пробегает противный холодок. Липкая паника подбирается своими когтистыми лапами… У меня такое чувство, будто находясь здесь, я сижу на пороховой бочке. Внутренний голос не просто подсказывает, а уже панически голосит, призывая бежать отсюда, роняя тапки. Вот только я бесстрашная, мне нельзя
А потом слышу приближающиеся шаги, оборачиваюсь и вижу… ЕГО. Я нашла его, нашла… ГДЕТЫБЫЛТВОЮМАТЬ? Эрик неторопливо идет ко мне по траве, покрытой капельками росы и останавливается в двух шагах. Он молча поднимает руку, с улыбкой протягивая ее мне. Моя ладошка тянется на встречу, завороженно смотрю на его лицо, пытаясь поймать какие-либо изменения. Глаза теплые, серебро словно переливается в радужке, он улыбается. Обманчивое умиротворение. Тревога, бисеренками скатывается по ребрам. А когда, наши пальцы соприкасаются, меня словно дергает током от холода. Чувствую, как подушечки моих пальцев застывают, а он смотрит, и губы искривляются в презрительной усмешке. Расплавленное серебро застывает режущим льдом, таким холодным, блестящим и слишком опасным. Черная пропасть зрачков расширяется, засасывает в пульсирующий, плотный ужас. Я хочу сказать что-нибудь, крикнуть…, но вырывается жуткий вой. Тресни, земля, пожалуйста, прямо подо мной. Закусываю губу до искр в глазах, чтоб совсем не заорать в голос… я ощущаю безумную угрозу и пячусь назад. Руки цепляют с плеча оружие, дуло направленно на него. Эрик не сводит с меня колючего, пристального взгляда. Глаза загораются пламенем, они словно разверзгнувшаяся преисподняя с кипящей лавой. Они прожигают, превращают в пепел. Выгрызают кусками душу… Уничтожают. Сердце срывается в нутро страха. Рот искажается в звериный, окровавленный оскал. Небо заволакивает низкими свинцовыми тучами, они сгущаются и спускаются к самой земле, окутывая туманом все пространство. А потом, его сверху до низу распарывает яркая молния и ухает прерывистый раскат грома. Но это не гром, это… смех. Скрипучий, словно лезвия царапают стекло. Пугающий, до оцепенения, до дрожи… Палец жмет на курок… и туман исчезает. Развеивается серой дымкой, оставляя на земле лежащее тело Эрика. Опускаю взгляд на распахнутую на его груди куртку, горло перехватывает удушающим спазмом. Дышать тяжело, совсем невозможно… Яркая кровь сочится из раны, разливаясь по грудной клетке влажным цветком. На его губах пузырится алый ручеек.
— Нет! — тихо срывается с моих губ, и из горла рвется крик…
Я падаю на землю, рядом с ним. Стараюсь зажать рану руками, но кровь льется сквозь пальцы, горячая, липкая. Красная… много крови. Нет, не может быть… пожалуйста. Только не это… нельзя. Не смей умирать… не оставляй меня. Прошу, Боже… да сделай же что-нибудь, помоги… Так сильно колит в груди, словно ломает ребра. Печет. Я не могу дышать, воздух ускользает… темно.
— Кроша! Твою мать… Что за на х*й? Очнись!
Резкая вспышка света вытаскивает меня из черноты. Жадно хватаю ртом глоток воздуха. Еще и еще… Пытаюсь сфокусировать зрение, Ворон трясет меня за плечи и старается поднять на ноги. Глаза у друга как две тарелки. Но… передо мной нет тела… оно исчезло. Что это было? Сердце стучит как пулемет. Я еще несколько секунд в полном охренении таращусь на свои руки, на которых нет крови… Вашу-то мать! Мать вашу! И это все, что приходит мне в голову.
— Уходим! Живо отсюда! — он подхватывает меня на руки и бегом тащит в сторону оставленного внедорожника, заталкивает на сидение, словно тряпичную куклу и машина срывается с места.
Мы едем в полном молчании, каждый погружен в собственные мысли. И, наверное, мы так или иначе думаем об одном и том же: это плохое место, откуда надо сваливать любыми способами и как можно скорее. Я нервничала так, что Ворон, бедняга, боялся ко мне повернуться лишний раз спросить чего. Страшно… так страшно… Сижу, обхватив себя руками, тело бьет озноб, голова раскалывается. Как это странно все… галлюцинации? Как в тоннеле… Резкий скрип тормозов, в мои руки сунута фляжка. Пальцы непослушные, зуб на зуб не попадает, и Ворону, приходится самому заливать в меня виски. Алкоголь ползет по горлу и разливается горячей лужей в желудке. Выдыхаю, глубокий вдох, еще… А потом я разрождаюсь таким матом, что у друга глаза стали еще больше.
— Что это было? —, а голосок трясется и хрипит.
— Глюки ты словила. — огрызается бесстрашный. — Какого х*я, спрашивается, ты поперлась
— Ты тоже его видел? — мысли скачут в панике по всей черепной коробке. — Ты видел Эрика? Да не молчи ты… — я сейчас покусаю его.
— Видел, но он словно растворился… как мираж. Что за еб*нное бл*дство происходит? Мы наткнулись на ту херню, как в тоннелях? Она воплощает страхи? Я думал, тебя крысы жрут… погоди… Ты что, боишься лидера?
— Это мой постоянный кошмар. Но я не Эрика боюсь, ты не поймешь. Тут совсем другое.
— Так объясни мне. — Ворон расселся поудобнее, прикурил и всем своим видом демонстрировал заинтересованность. А я вдруг решила, что мне просто необходимо выговорится. Чего одной Линн страдать?
— Ну ладно. Этот кошмар меня преследует с Дружелюбия, когда его подстрелили. Я боялась, что он умрет. Смерть Эрика — один из моих страхов. Но с недавнего времени, кошмар стал изменяться… теперь я сама его убиваю.
— Почему? Он что-то тебе делает? — серьезно спросил разведчик, сделал глоток из фляги и передал тару мне.
— Меня пугают его глаза. — честно ответила я. Ворон только нахмурился. — Они словно несут угрозу и опасность. Понимаешь, Эрик никогда раньше не отличался особой разговорчивостью со мной. Только цедил короткие фразы сквозь зубы. И я научилась определять его мысли по глазам. Когда он злиться, смеется, задумался или… ну, ты понял. — дружок ухмыляется и поспешно кивает, рискуя получить затрещину. — Так вот, таких глаз, как в кошмаре я никогда у него не видела, как бы Эрик не был зол. Они холодные, смертельно опасные, страшные, словно у монстра. Что-то там внутри, просто убивает меня. Он меня пугает до такой степени, что я стреляю. Как бы Эрик не был раздражен. В гневе, в ярости. Никогда глаз таких не было. Вот так.
— И что это значит? Твой кошмар воплотился в глюках? — задумчиво тянет бесстрашный. Только развожу руками, вот такая хрень.
Ворон заводит мотор и мы отправляемся на полигон ожидать Джойса и ребят. Разведчики догоняют нас возле самых ворот. Джойс просто затрясся от бешенства, когда Ворон сдал меня с моими глюками с потрохами командиру. Я то думала, что у него нервы покрепче будут. Или это я так на них влияю? Купер, довольно крупный мужичок, выглядел вполне нормально, для человека схватившего сердечный приступ, а ругался непечатными выражениями так, что сразу стало понятно, что от жопы уже отлегло. А вот придушенный парнишка был очень даже бледноват. Но главное, что все живы. Небольшой перерыв на доклад лидерам и мы снова рассаживаемся по машинам, отправляясь за обнаруженным мною обглоданным скелетом, для изучения эрудитам. Выезжаем большой группой — 10 человек, на двух внедорожниках. Кости упаковали в мешок, загрузили, никаких больше галлюцинаций и паники ни у кого не возникло в заброшенной деревне. Мы еще раз обшмонали всю территорию и засобирались назад. А то, боюсь, если мужики возьмутся тут искать своего «миражного» лидера, наша одиссея изрядно затянется, чего мне как-то совсем сейчас не хочется. Вечер на носу. Лучше бы поторопиться на полигон.
Не сильно радуйся дню. Вечер может быть еще хуже, или если с утра день не задался, значит утро вечера не мудренее… Не, не так! Привалило Счастье, но… не вынесло этого. Да, вот это точно про меня… Потому, как доехать до полигона мы не успели, как по рации сообщили, что патруль засек лазутчика и гонит его по лесу, а нам нужно попытаться перехватить залетного партизана.
— Ну ох*енно просто. Когда же этот пи*датый день закончится? — в сердцах вопрошал блондинчик в небо, но оттуда ему ответить не пожелали.
Через два часа мы высадились вдоль очередной лесополосы для перехвата беглеца. Командиры рассредоточили нас цепью по кромке леса, как при прочесывании местности. Прочёсывание местности обычно ставит перед собой задачу вытеснить противника на открытое место, отсечь его от леса, окружить, оставив ему «выход» из клещей.
— С той стороны патруль, и Френк с собаками к ним присоединился. Смотреть в оба. — командует блонди. — Ну что, готовы побегать?
— Ух ты ж, блин! Это ж как «сафари». — присвистнула я, вспоминая тот чудесный уикенд. Джойс раздраженно закатил глаза.