В прятки с кошмаром

Ежик в колючках

Я все еще стою у окна, которое я разбил в прошлый раз. Неожиданно я понял, что от того, что я сейчас скажу зависит вообще вся моя дальнейшая жизнь. Я не могу ЗАСТАВИТЬ ее быть со мной. Свобода воли, вот единственное, что сделает ее счастливой. Она хочет нормальных отношений, но я не могу ей их дать. Я могу дать ей только свободу воли.

— Крошь… Я совершенно не тот, кто тебе нужен. У таких, как я, никогда не бывает ничего хорошего. Я не могу дать тебе ни черта из того, чего бы ты хотела. Я могу только наорать, обидеть, ударить. Я совершенно покалечен, я не могу изменится. Но ведь есть же что-то такое, почему ты вообще была со мной?

Значит было что-то, что я могу дать тебе? Я знаю, что дело не в сексе, потому что ты… не такая. Ты страстная, нежная, ты…

Эшли подошла ко мне, обняла за талию, прижалась щекой к груди. Я обнял ее, зарываясь губами в волосы.

— Рядом с тобой я живу, понимаешь? Я чувствую себя живым. Я умер, когда умерла Салли. Я не могу сказать любил ли я ее, в наших отношениях было мало романтичного, но когда ее не стало, в моей душе образовалась пустота, которая заполнялась жестокостью, ненавистью, унижением, цинизмом, болью, кровью, смертью. Эта же смерть возвращала меня, я не мог с ней бороться, но я мог попытаться не отдать ей больше никого. Но внутри… Я был как ходячий мертвец. А с тобой… Я снова почувствовал жизнь. Я так долго боролся с собой, что вся моя жизнь-это метания из крайности в крайность. И, конечно, я последний человек, с которым можно вообще жить и растить детей, — ухмыляюсь невольно, потому что совершенно не могу представить себе эту роль. — Но когда это уже случилось, когда он уже есть, я не могу и не хочу отказываться от него. От тебя. Я думал тебе без меня и правда будет лучше. Но я не смог. Ни тогда не смог от тебя отказаться, а сейчас, тем более, не могу.

Я поднимаю ее лицо к себе. Разнюнилась, глаза красные, зареванная вся. Ну и зачем, уж из-за меня-то?

— Я знаю прекрасно, я не достоин счастья, потому что у таких как я, его не бывает. Но, иногда, бывает так, и такие как я, хотят просто быть счастливыми, даже если это невозможно или они этого не достойны. Мое счастье только рядом с тобой, Эшли. Мне без тебя не нужно ничего, ни лидерство, ни фракция, ни жизнь вообще. Потому что без тебя у меня ее просто нет.

— Эрик, прости меня. — из-за того, что ее лицо прячется где-то у меня на груди, голос ее звучит приглушенно. — Я правда боялась сказать тебе, я не знала как ты отреагируешь, но ты должен был узнать это от меня. Конечно, я поеду с тобой, родной. Я так скучала…

— Скажи еще раз. — Фраза вырвалась прежде, чем я успел сообразить. Эшли отстранилась, удивленно подняла на меня глаза.

— Что сказать? Что я скучала?

— Нет. Скажи «родной»…

— Я люблю тебя, родной. Я всегда тебя любила.

Однако потоп будет. Ээээх, бабы… Наклоняюсь хватаю ее под коленки, закидываю себе на плечо.

— Ну почему было сразу не поехать, а? — легонько шлепаю ее по заднице, — зачем было разводить эту канитель? Жить месяц в Эрудиции? — Выхожу с ней из комнаты и иду к выходу из Эрудиции. — Свое решение, бла-бла-бла… Сильно оно тебе помогло, это твое решение? Да не работает это, вот и все!!! Взвалил на плечо и потащил, так с вами, девицами, надо!!! — Эшли хихикает, бьет меня кулачками по спине.

— Эрик, отпусти меня сейчас же!!! Во-первых у меня кружится голова и меня сейчас стошнит тебе на спину, — вот дурочка, напугала-то, но спускаю ее с плеча и беру на руки. — А во-вторых, мне вещи надо собрать…

— Твои тряпки Дин поручит кому-нибудь упаковать и… выбросить на хрен, потому что в Бесстрашии все есть. И я тебя тут ни на минуту не оставлю, потому

что придумаешь какую-нибудь х*йность очередную, а мне потом ломай голову, в чем я опять виноват. Как, на лифте поедем или пешком пойдем?

— Давай на лифте, только ты меня отпусти.

— Нет.

— Ну хотя бы на ноги поставь.

— Вот в лифте и поставлю.

Я иду с ней по коридору, а она болтает ногами в воздухе. Ну, ведь мелкая еще… В лифте я отпустил ее, она встала на ноги, слегка качнулась. Стоим, едем. Она на меня поглядывает. Я на нее. Улыбается. Я вжимаю ее в стену лифта и целую в чуть влажные приоткрытые губы. Ах ты, чертовка, на лифте она захотела поехать.

На первом этаже эрудиты отшатываются, когда открываются двери, а там девушка в синем костюме эрудитки страстно целуется с мужиком в черной форме Бесстрашия. А, уже приехали? Ну ладно. Торопливо выходим из лифта, почти бегом идем на стоянку.

— Ну, и где твоя машина?

— Догадайся.

На стоянке, среди мелких легковушек только один большой внедорожник. Эшли сразу направляется к нему, ну ясно-понятно, узнала. Забирается на пассажирское сидение. Я сажусь за руль и уже хочу завести машину, когда Эшли залезает на меня сверху. Черт, вот, что она делает, а?

— Эшли, что ты делаешь?

— А ты догадайся, — говорит она, стягивая с меня куртку.

— Крошь, ты чокнутая…

— А ты прям вот откажешься, — да нет, конечно.

Еще один месяц спустя.

Я не был во фракции уже десять дней. Мы были на разрушенном полигоне, пытались привести там все в относительный порядок. Надо идентифицировать и похоронить всех бесстрашных, нас так мало, что мы не можем себе позволить просто оставить безымянную братскую могилу. Я так старался побыстрее все закончить, чтобы вернуться в Бесстрашие. К Эшли. Она просилась со мной, но я ее не взял, опасаясь за ее состояние. Все-таки разбор трупов дело не совсем приятное.

С того момента, как я забрал ее из Эрудиции прошел месяц. За то время, что мы были вместе, я понял, что мне физически необходимо ее присутствие. Только рядом с ней я нормально сплю, не схожу с ума от неясной тревоги. Это не правильное состояние, но что с этим делать, я пока не придумал.

Когда я, в очередной раз, ответил невпопад и Вайро, ругаясь, пинками вытолкал меня обратно во фракцию, я обрадовался безмерно. На полигоне меня продолжают преследовать кошмары, и самый частый из них — что я нахожу на развороченном полигоне Эшли среди мертвых. Тогда я не могу больше спать и курю сигарету за сигаретой до самого утра.

Не успел я войти в штаб квартиру, как на меня налетела Сани. Она в последнее время стала еще более резкой, потому что, как и Эшли, ждет ребенка. Меня, как лидера, несомненно радует, что фракция множится, но как человека все эти истерики порядком напрягают. Если она опять начнет драться…

— Эрик! Скорее! Хорошо, что ты приехал! — не знаю, чего больше боятся, того, что она теперь обычно драться начинает или того, что она матом не ругается с ходу. Ни х*я себе, «хорошо что ты приехал». Нездоровая канитель какая-то.

Замечаю на лице Сани кровь. Черт, твою мать, вернулся домой, это что еще такое?.. Разворачиваю ее к себе лицом. Вот, бл*дь, неугомонная девка! Нос разбит, на скуле наливается синевой синяк. Еб*ть, ну что еще произошло?

— Сани! Что, бл*дь, случилось?

— Там Кроша с Рейчел п*здятся, как бы не вышло чего… Я пыталась их разнять, сама нех*ево огребла. Быстро пошли!