В прятки с любовью
Шрифт:
Изгой, ослепленный моим фонарем, на минуту замешкался, давая мне возможность убрать его с дороги. Мои ребята попрятавшись за углы и стены, ведут огонь. Мы нашли группу, теперь надо, по возможности, взять в плен как можно больше бунтарей, выяснить, кто у них лидер, наконец.
Ким стреляет, продвигаясь все ближе, вместе с группой захвата. В какой-то момент у нее закончились патроны, она остановилась, жестом показывая, что ей надо перезарядить оружие. Я увидел, что с ней все в порядке и отвлекся на изгоев, которых уже стало совсем мало. Но они все-равно продолжают сопротивление, продолжат отстреливаться, хотя, обычно, когда остаются в таком количестве, уже сдаются.
— Ребята,
Оглядываю всех, нас много, человек двадцать штурмовиков и 6-7 изгоев. Чего они ждут, перевес сил на нашей стороне. И тут я понимаю, что нигде не вижу Ким. Сначала, я даже как-то не понял, что произошло, потом, когда стало ясно, что на не прячется и не отстреливается, меня охватила тревога.
— Кимберли! Ким, ты где!!! — сквозь хлопки выстрелов, мат раненых, ругательства изгоев, меня почти не слышно. — Бойцы, мы потеряли рядового, быстро обследовать все пространство вокруг себя, найти Кимберли!
Но ее нет нигде. Вот как сквозь землю провалилась.
— Ребята, заканчивайте с ними тут, я на поиски...
Держа автомат у бедра, чтобы не выбили ногой или палкой, я начинаю методично обследовать помещения. Куда она могла деться, не сбежала же она с поля боя... Впереди меня мелькает какой-то силуэт, я подаюсь навстречу, и вдруг, неожиданно для себя, оказываюсь перед огромным залом с выходом на улицу. Получается так, что пробежав по подвальным помещениям, я выбрался наверх к этому залу вообще с другой стороны. Мы сюда даже и не заходили, потому и не знали об этом выходе. Вдалеке я вижу, как один из изгоев тащит Кимберли, она изворачивается, но у ее головы — пистолет. Изгой пихает ее в машину, и она срывается с места.
Я бегу этой машине наперерез. Машина не боевая, стрелять по ней опасно, можно задеть девушку. Стреляю по колесам, в надежде, хоть как-то ее остановить, но они слишком далеко. Все, что я успел увидеть, это двоих мужиков, сидящих в машине, Кимберли на заднем сидении, ее отчаянный взгляд, беззвучно умоляющий о помощи...
Бл*дь, да, что это такое творится? Сжав челюсти от безысходности, возвращаюсь тем же путем. В подвале перестрелка закончилась, бесстрашным удалось обезвредить группу, и теперь четыре изгоя стоят на коленях связанные, остальные трупы. С ходу, входя в помещение, бью ногой одного из ублюдков, мне не до церемоний и реверансов. Поднимаю его за волосы.
— Говори. Зачем украли девушку? Кто вас послал? Я тебя убью, ты подохнешь в страшных мучениях, если не откроешь свой х*ев хавальник и не скажешь мне, куда и зачем увезли девушку.
Изгой смотрит на меня, тяжело дышит. Он знает прекрасно, что я не шучу, но медлит, сука. А Кимберли у них. Достаю пистолет, стреляю ему в колено. Штанина у него сразу окрасилась в красный цвет, он хватается за рану, будто этим можно как-то облегчить свое состояние, и оглашает подвал своим криком. Я пихаю его в рану ботинком.
— Говори сука бл*дская, кто и зачем. Быстро.
— Из Эрудиции чувак. Сказал, что девка будет, показал ее изображение. Сказал, она будет в составе отряда. Сказал привести ее.
— Заказ на живую или мертвую?
— На живую, — поверхностно дыша отвечает изгой, — она живая им нужна. Зачем не знаю. Вроде для шантажа.
«Bring Me To Life» Evanescence
Пинаю его от досады еще раз. Кимберли, как сама по себе, так и в качестве моей девушки, очень даже может быть нужна Эрудиции. Значит, ничего не забыли. Значит, она, как и я, все еще опасны. Опасны теперь все мы. Значит, эксперимент живет, и не только живет, а развивается, и мы стали помехой его осуществлению. О Дружелюбии никто не забыл. Это было временное затишье,
Все, никаких больше проволочек. Сегодня же говорю с Эваном. Надо действовать, но теперь у них Кимберли, и у меня, практически, руки связаны. Черт! И Салли бегает в Эрудицию... И что это за «чувак», который закал Ким, уж не тот самый сестрин парень, который метит к нам в лидеры?
Возвращаюсь во фракцию в тяжелом молчании. Кимберли надо выручать, это несомненно. Что ж от нас хотят? Первым делом, поговорю с Салли. Она должна понять, во что ввязалась. Этот ее парень не такой плюшевый, как она пытается его изобразить. Он сотрудничает с Джанин, а значит сам такой же, как она. Эван должен мне помочь, он как раз сегодня возвращается с задания, надо обговорить с ним, как лучше нам проникнуть в Эрудицию. У него широкая агентурная сеть, как у разведчика, может быть, у него есть кто-нибудь, кто сможет меня провести туда незаметно. Если ничего не получится, приду туда открыто. Если нужен я, то можно попробовать обменять меня на Ким. Хотя это, конечно, самый последний вариант. И надо постараться никого больше не впутывать в это дело. Чем больше людей в курсе, что разрабатывается моделирование, тем опаснее становится.
Макс. Макс знает обо мне все. Что я раскопал про моделирование, неудачный эксперимент в Дружелюбии, подземную лабораторию производства измененной сыворотки, что я вернулся, что я встречаюсь с Ким... Скорее всего, он нас сдал. Я все чаще во фракции вижу Джанин, видел, как она приходила вечером и уходила утром. У нее интрижка с Максом. Она не оставила идею пролонгированного моделирования, она продолжает свой адский эксперимент...
Не успел я прийти в себя после операции, как встречаю в штаб квартире Эвана. Он сам на себя не похож, идет какой-то потерянный, уже почти прошел мимо меня, не замечая и никак не реагируя.
— Эван! Ты чего такой, что-нибудь случилось?
Взгляд брата сфокусировался на мне. Лицо приобрело более или менее осмысленное выражение.
— Кристиан... Тебе не сказали еще?
— Что? Что еще такое?
— Ник погиб. У меня на глазах. Сняли его снайпером. В голову. Без шансов.
В груди что-то сорвалось и упало со страшным грохотом. Потом перевернулось и стянулось в тугой узел где-то в горле. Николас, твою мать! Ему только двадцать один, еще жить и жить, бл*дь. Когда я ушел в Дружелюбие, ему было четырнадцать, а когда вернулся — восемнадцать. Я не узнал его, угловатый, нескладный подросток превратился в широкоплечего, красивого парня. Эван сказал, что официально Ник числится в разведке и ходит с ними в рейды, но основная его работа — это особая группа, которая занимается всякими сложными делами и убийствами. Почему он погиб? Случайность? Или хорошо продуманная акция?
Эван, прислонившийся к стене, медленно сползает по ней, пока не усаживается на корточки. Голова свешивается на колени. Джош, Матт, теперь вот, еще и Николас. Черт. И Кимберли украли... Да что это за х*евина?
— Салли знает? Ей сказали?
— Масявки нет. Она, как ушла позавчера, так и не приходила...
— Чтооооо? Бл*дь, ну этого еще не хватало!!! Куда она ушла и не приходила?
— В Эрудицию. Она там. Джанин позвонила Сэму, сказала, что Салли подхватила какую-то инфекцию и пробудет в лазарете три недели на карантине.