В прятки с «Прятками»
Шрифт:
А я ведь и впрямь в глубине души все же на что-то надеялась, но судя по тому, как шустро Эрик сбежал по утру, а теперь невозмутимо делает вид, что совершенно ничего не было, излечить мне удалось только простуду. Какое-то отчетливое ощущение обиды вплелось под ребра, заполняя брешь внутри, будто там еще оставалось место для новых печалей. Сама виновата. Головой надо было думать, а не… Ощущаю себя распоследней идиоткой. Я ему не нужна, пора бы уже привыкнуть и принять сей факт, а не понапрасну надеяться, что Эрик поймет, что даже такой, он мне дорог. Ладно, не впадать же мне теперь в терпеливое, полное молчаливой надежды ожидание и тоску. Еще чего! Будто без того забот у меня мало. Но в его глазах ночью было такое…, а теперь? А теперь, сквозь непроницаемое выражение лица мужчины
Быстро собрав свои пожитки в рюкзак, отправляюсь в оружейку, где лидер самозабвенно отбирал оружие, которое мы возьмем с собой. Подарив ему самый невозмутимый взгляд, на который я только способна в данной ситуации, подключаюсь к паковке патронов — минимум ерунды, максимум боеприпасов. Консервы, вода на первое время, занимают свои дисциплинированные места, и облачившись в боевую выкладку, мы выбираемся на поверхность. Эрик запечатывает люк, потом закладывает небольшими камнями, и сбросив под дерево свою поклажу, наказав мне следить за обстановкой, принимается протягивать тонкую проволоку с катушки, вдоль кромки подлеска.
— Сюрприз, для гостей оставлю, — ухмыльнувшись, отзывается мужчина на мой вопросительный взгляд, устанавливая растяжку. Я вновь почувствовала беспокойство, стремительно переходящее в страх. Было в нем снова что-то пугающее и, несомненно, опасное. Сглатываю подступивший к горлу ком и быстро отвожу глаза. — Внутри тоже подарок оставил, на случай, если найдут люк и сунутся в бункер.
Умно, ничего не скажешь. Интересно, а сколько у нас взрывчатки? В оружейке, я видела ящик гранат, да и арсенал там был недетский, не слишком хорошо организованную атаку выдержать можно было бы, случись чего, а вот от воздействия животных, мы совсем не защищены. А нам еще топать и топать до стены. Мне жаль бросать внедорожник, полезная вещь, но передвигаться по дороге опасно, там нас тепленькими и возьмут за милую душу, лучше по лесам и полям побродить. По крайней мере, сегодня я не одна, как в ту запоминающуюся неделю моего аборигенства, когда от каждого подозрительного шороха, леденеющая душа медленно сползала в пятки.
Продвигаться по дебрям, придерживаясь укрытий, тяжело, ноги начинают гудеть спустя пару часов. Не знаю, сколько идти до стены, меня больше волнует то, что в тоннелях нас может поджидать не отряд вооруженных до зубов «Вольников», а очередная милая зверюшка, воплощающая в реальность страхи. И, черт знает, на что этот зверь еще способен? По спине ползает неприятный холодок… Эрик молчит, сведя брови, поглядывает по сторонам, уверенно продвигаясь вперед, словно бульдозер. Оружие у него в кобуре, но руку он держит так, чтобы можно было достать в любую секунду. Насторожен. А я устала чего-то, да еще и не спала почти совсем, и уже хотела тактичненько намекнуть о привале… И тут, приглушенно так ахнуло, хорошо ахнуло, лидер гранат, уходя, не пожалел. Звук хлопка эхом пронесся через расстояние, перепугав на ветках стайку птиц, а я открыла рот, глянув на мужчину.
— Ну вот, и подарочек сработал, — ухмыляется как-то нехорошо, — вовремя мы свалили, слишком быстро они вышли к бункеру. Я был прав, у тех патрульных были маячки.
Да уж, вовремя, действительно, глазеть на иссеченные осколками тела, мне бы точно не захотелось. Глубоко вдохнув, поправляю рюкзак и молчком топаю вперед, следуя за широкой спиной Эрика. Несмотря на все мои опасения, ни в лесу, ни в тоннелях мы ни на кого не нарвались, а меня все равно нещадно колотило тревогой, как от жути жуткой, что я бессовестно чертыхалась и спотыкалась в потемках, даже невзирая на угрожающе сдвинутые командирские брови. Уф, я устала. Мысли о местоположении нашего дальнейшего укрытия в городе, отказывались освобождать голову, но слишком, как мне показалось, недружелюбный настрой мужчины, не давал подвергнуть его расспросам. Да и какая, теперь, к чертям разница!
— Где это мы? Это не Старый город, — тихо шепчу Эрику, карабкаясь по лестнице из тоннеля, пока он, выбравшись наружу и внимательно оглядываясь, придерживал крышку люка.
— Возле Бесстрашия, — напряженно отзывается командир, — отсюда, намного ближе к месту назначения. Да и, наверное, «Вольникам» больше незачем караулить тут, будет меньше шансов нарваться на патруль.
Пару секунд наши взгляды задерживаются в направлении тонущих в тишине и саже руин штаб-квартиры. Воздух накаляется до передела, я отворачиваюсь, прикрывая глаза, чтобы не впускать в свою память счастливое прошлое, незачем, все равно мысли ничего не меняют, только заставляют надрывно ныть сердце. Мужчина еще какое-то время вглядывается в округу, достает пистолет, на ходу снимая с предохранителя, жестом показывает двигаться за ним. Мы, придерживаясь стен ближайших строений, пригнувшись, отправляемся дальше. Эта часть города, за последние месяцы стала как родная, поэтому без особого труда ориентируюсь, продвигаясь по территории. Увы, день без приключений — это не про нас.
Внезапно рядом что-то хрястнуло, заставив нас замереть, прислушиваясь, держа ушки на макушке. Сердце заколотилось. Новые приключения на жопу? А через секунду, со стороны соседнего здания, аккурат из проема, доносится сначала звук пары одиночных выстрелов, потом взвизгивает автоматная очередь, высекая бетонное крошево, отсекая нас друг от друга. Суки, удачно засели, сразу и не приметишь, ждали, что ли? Скверно, аж пи*дец! Пульс подлетает до запредельного мгновенно, ладошки взмокли, но передергивают затвор исправно. После вчерашнего, я уж точно не обоссусь и в обморок не закачусь!
Пока я примазываюсь за небольшой кусок полуразрушенной плиты, скинув со спины всю поклажу, Эрик, перемахнув в другое укрытие, выпускает несколько пуль в ответ высунувшимся было уродам прежде, чем они соображают, с какой стороны летят выстрелы. Ага, знакомая сине-черная форма — патрульные. Двое неловко падают, убитые или раненые, не пойму, остальные быстро подбираются и начинают пристреливаться, постепенно двигаясь ближе. Мозг успевает отмечать детали в доли секунды, палец ложится на курок. Глубокий вдох — выдох, открываю огонь по противнику, выбрав угол обзора, полосуя очередью. Ощущение противной горечи к происходящему накатывает снова, при виде распластанных на асфальте тел. Это же живые люди, и заставить себя нажать на курок трудно, понимая, что безвозвратно теряешь какую-то частичку своей души.
Сердце из груди опадает в желудок, когда в плиту врезается сразу несколько пуль, откатываюсь в сторону, оказавшись как на ладони. Бл*дь! Запах пороха, пыли, крови, ползет в ноздри. Один «Вольник» совсем близко, еще чуть-чуть… я стреляю, почти не целясь, отдача бьет по рукам. Мужик успевает укрыться за стеной, палит по мне, все происходит так быстро, не успеваю испугаться, только ёкнуло под ложечкой, да спина похолодела, но пули проходят по верхам, прошибая выбоинки и страх облапывает мою душонку ледяной лапой… Всё — какие-то секунды. Какого черта? Почему не убил?
— Девка, та самая, бл*дь! — стал мне ответом незнакомый голос, пока я отползала за угол. — Девку не убивать, она живая нужна! Слышали?
Прелестно! А где-то внутри зарождается безумное напряжение, оттого смеяться и плакать хотелось одновременно. Чокнутая. Среди противника небольшое замешательство, вызванное моей персоной, и Эрик пользуется им, открывая огонь уже совсем с другого ракурса, попадая в грудь высокому «Вольнику», высунувшемуся на оклик дружка. Две фигуры бросаются мне вслед, осаживая очередью мою прыть укатиться в сторонку. Я сползаю по стене и жму на курок, звуки приглушаются, пот заливает лоб, а перед глазами покачивающийся человек, оседающий на землю. Второй ублюдок наставляет на меня дуло, с перекошенной от гнева рожей, и в ту же секунду, его голова странно дергается, мозги разлетаются, и мужик валится кулем. Сердце срывается в дикий пляс, стремясь проломить грудину…