В прятки со смертью

Ежик в колючках

— Дай мне поговорить с Эшли. Мне нужно увидеть Эшли!

— Зачем? Растравишь ей душу только. Я не дам ей сюда прийти. Ты ведешь себя как трус, Эрик. Пытаешься спрятаться за юбку маленькой девчонки. Ты просто смешон и жалок.

— Ты просто еб*ный ублюдок, Фор. Ты совершенно не умеешь разбираться в людях! Я согласен на допрос под сывороткой правды. Допроси меня, ведь мы в Искренности! Или тебе так не терпится убить меня?

— У нас нет времени на это, Эрик. И искренние поставили нам условие, что мы уберемся отсюда как можно скорее. Сыворотку они сами решают, кому давать, а кому нет. В твоем случае они ее не дали. Все разговор окончен. До завтра, Эрик.

Он выходит за дверь, слышу какую-то

возню. Потом звуки потасовки.

— А ну, дай мне пройти, Фор!!! — это Эшли, только у нее такой пронзительный голос, слышно даже на луне, — я сама хочу ему в глаза посмотреть, я пойму врет он или нет!!!

— Нет. Эшли, не надо тебе туда ходить! Эрик врет, он же бывший эрудит, — бл*, звучит как ругательство, не меньше, — он заговорит тебя, эрудиты бывают очень убедительными. Не ходи туда, иначе я запру тебя в камере. Слышишь? — я слышу что малышка сделала то, чего мне так давно хотелось, вмазала ему в рожу. Молодец, мелкая!

— Ты пожалеешь об этом, Фор. Что с тобой происходит, я тебя не узнаю? — не плачь, девочка, я не стою того, — всем преступникам дают право на последнюю волю, с каких пор ты решил что ты можешь это отменить?

— Я просто не хочу, чтобы тебе было больно…

— А если бы ты был арестован и тебе не дали бы поговорить с Трис?

— Я бы сам не стал просить, Эшли. Я не прячусь девицам под юбки.

— Эшли!!! — надеюсь, она меня услышит? — Эшли, диск есть!!! Он в Эрудиции!!!

— Так, а ну пошли отсюда, быстро…

Вот же урод гребанный, сука еб*чая. Слышу только удаляющиеся «Пусти!!!» Ох, Фор, плохо ты знаешь мелкую. Я буду не я, если эта безумная девица чего-нибудь не выдумает. Точно знаю.

Эшли

Кровь чечеткой выколачивает в висках, сердце ухает и толкается где-то в ребрах. Он все-таки просил вывести меня из Отречения, просил… Но это значит, что он точно знал, что там может планироваться. О каком диске он говорит, что там? Как его достать? Что делать? Черт тебя подери, сукин сын… Как тебе можно верить, после всего случившегося? Внутри что-то опять раскалывается, вот оно, прям дерет, раздирает на части… Не знаю, я не знаю, можно ли тебе доверять. Ты же снова пришел сюда убивать, ты наставлял пистолет на Фора в Дружелюбии. Я сама видела, видела это. Господи, да у меня сейчас все лопнет в голове от скрипа заржавевших шестеренок. Мне нужно его увидеть, необходимо посмотреть в его глаза. Только так я смогу понять, только так я смогу ему поверить. Как же сильно, до смерти, невозможно обязательно накатывает потребность в прищуре серебра холодной стали. До одури, до незаменимости. Успокойся ты идиотка, это все эмоции, не больше.

А если Итон прав и он врет? Ведь Эрик отменный лжец, этого у него не отнять. Но что-то ледяной змеей скручивается в животе, пульсирует частичками сомнения. Я верю ему или нет? Нужно сперва самой решить, просто решить. Просто? Если бы… Если бы не страх за жизнь этого человека. Если бы не скопившееся предубеждения. Я в тупике, заблудилась среди своих мыслей, потерялась. Любовь — худшая из ловушек. Жирная черная копоть злости на саму себя, за свою слабость, валит целыми клубами и душу сжимает крепкий захват когтистой, скрюченной лапы, сердце подпрыгивает к горлу, а дверь в это время открывается, засветив мне в лоб. Я пытаюсь ужом проскользнуть в палату у лидера под мышкой, но куда там, Итон сразу сгребает меня в охапку и отпихивает в сторону.

— А ну, дай мне прой­ти, Фор!!! — гаркаю я во всю глотку, стараясь спихнуть его с дороги. — Я са­ма хо­чу ему в гла­за пос­мотреть, я пой­му врет он или нет!!! — да пропусти же меня, мне надо, слишком надо…

— Нет. Эш­ли, не на­до те­бе ту­да хо­дить! Эрик врет, он же быв­ший эру­дит, — мужчина как неприступная скала возвышается надо мной и даже не дрогнул от моего напора. — он за­гово­рит те­бя, эру­диты бы­ва­ют очень убе­дитель­ны­ми. Не хо­ди ту­да, ина­че я зап­ру те­бя в ка­мере. Слы­шишь? — вот значит как, в камеру? Я что, меньше всех здесь шкурой своей рисковала, меньше всех здесь пострадала? Гнев мигом вскипает в жилах и Тобиас огребает по своей морде от всей души, аж пальцы хрустнули.

— Ты по­жале­ешь об этом, Фор. Что с то­бой про­ис­хо­дит, я те­бя не уз­наю? — соленые ручейки несдержанно выплескиваются по щекам, голос уже вибрирует от негодования. — всем прес­тупни­кам да­ют пра­во на пос­леднюю во­лю, с ка­ких пор ты ре­шил что ты мо­жешь это от­ме­нить? — да что это? Вас мужиков хлебом не корми, дай покомандовать.

— Я прос­то не хо­чу, что­бы те­бе бы­ло боль­но… — да неужели? А в неизвестности значит плутать намного интересней?

— А ес­ли бы ты был арес­то­ван и те­бе не да­ли бы по­гово­рить с Трис? — пытаюсь надавить ему на мозольку.

— Я бы сам не стал про­сить, Эш­ли. Я не пря­чусь дев­чонкам под юб­ки. — поморщившись отбивает мужчина.

— Эш­ли!!! — тот самый голос с хрипотцой. — Эш­ли, диск есть!!! Он в Эру­диции!!!

— Так, а ну пош­ли от­сю­да, быс­тро… — раздраженный мужчина подхватил меня под локоть и потащил по коридору, не обращая никакого внимания на мои жалкие возгласы. Ну все, вход в лазарет мне теперь точно закрыт.

В каждом из его поступков, я вижу Эрика по-разному. В некоторых — особенно хорошо, в некоторых — просто отвратительно. Я предпочитаю верить тем, которые показывали то, что я видела собственными глазами. Верю, и все равно чаще всего заглядываю в те, которые хотела бы видеть. Может быть, я выбрала неверную фракцию, отказавшись от общения со всеми родными людьми, в надежде стать свободной на всю оставшуюся жизнь? Ведь теперь я привязываюсь к людям еще быстрей. Тянусь еще сильней. Несмотря на собственные уговоры и запреты. Несмотря ни на что.

Просто отчаянно погружаюсь в искрящую пучину эмоций, слов, голоса, глаз. Серых глаз… Таких сильных, таких теплых, широких ладоней, такого идеально-неидеального мужчины. Властного, слишком жесткого. Мужчины, которого я одновременно чертовски ненавижу и безумно, просто до смерти люблю. Мужчины, которому я хочу верить, за которым готова пойти по краю пропасти. За которым брошусь в пылающий костер. Которому мне нужно доверять. Но у меня не получается, опять ничего не получается. Слабая.

Он разбил меня вдребезги, словно стеклянный сосуд. Нет. Я не желаю поддаваться манипуляциям расчетливой игры. Не хочу разочаровываться и разочаровывать. Решай же, решайся… Хотя бы попробуй. Я хочу ему верить. Хочу. Ему. Пусть, даже если это будет последний раз. Всего один раз… последний. Боюсь. Страх чувствуется так остро, ужасно отчетливо, он буквально впитывается в мою кровь и разливается по телу. Сжигает изнутри. Я боюсь пожалеть, сокрушаться о своей глупости. Решайся… Но от моих действий зависит не только моя жизнь, плевать на нее. Жизни тысячи людей, а это слишком много. Все стоп… решай. Немедленно.

«И если бы я был твой враг, я тебя давно убил бы.» — всплывает в памяти. И ведь он меня действительно не убил.

Все так просто, так почти уловимо и до умопомрачения банально, но в исполнении Эрика даже дежурные фразы всегда звучали так, словно никто и никогда до него ничего подобного не говорил. Или так, словно только он единственный говорит все эти слова честно.

А я все равно хочу верить, а не просто поддаться этой странной человеческой тяге видеть во всем что-то страшное, мерзкое, пугающее. Доверять, словно бросая вызов самому страху. Страху, привыкая к нему, делая его обыденностью, обыкновенностью, ища эмоции, которых не достает. Черт, ты же знала на что шла, прекрасно знала. Я не боюсь, больше не боюсь… Верю!