В прятки со смертью

Ежик в колючках

— Я считаю так: раз, два, три, четыре… А думать могу все, что угодно, Сэм. Вряд ли мое мнение как-то важно. Мое дело охрана и патрулирование, ведь так?

— Большинство людей консервативны, держатся за свои привычки и уклад жизни годами, — словно не слыша меня, продолжает вещать Сэм. Ну, еб*но в рот, Джанин номер два. — Не имея решительности что-то изменить. Иногда нужно, подобно хирургу, удалить опухоль, чтобы жить дальше. – Ага, а ты стало быть тот самый еб*ный хирург. Ага. Ну супер, бл*дь. Молодец, все-таки.

Так, на х*й кресло. Отхожу к окну. Интересно здесь можно курить?

— Эрик! Не кури тут, будь добр! Так вот. Для того, чтобы что-то менять глобально, существуют правители, Эрик. Чтобы решать подобные проблемы. В конечном счете для всех так будет лучше. — Ну если ты говоришь, Сэм. То конечно. — Или ты с мной или против меня. Решай сам, последствия ты знаешь.

— Я с тобой, Сэм. Но ты должен понимать, что будут не согласные с тобой…

— Жалкую кучку революционеров мы подавим. Они сами изживут себя, Эрик. У них нет средств к существованию, и если они захотят выжить, они либо присоединятся к нам, либо умрут. Они не представляют опасности. — А я значит тот самый подавитель, так что ли?

— Но я так понял, что Джанин…

— Джанин была кровавым тираном! Она уничтожила целую фракцию, чтобы захватить власть, она приказала напасть на Дружелюбие. Она совершила ужасные преступления, теперь ее нет. Я же хочу сделать людей счастливыми. Ты разве не того же хочешь?

— Ты знаешь, мне как-то поеб*ть на людей. И всегда было поеб*ть. Просто… В Бесстрашии я был лидером. А тут не понятно. Мне хотелось бы понимать свой статус при тебе.

— Ты старший над командирами. Первый после меня. Тебя устраивает такой статус?

— Да, вполне. Это почти то же самое, что быть лидером фракции. Спасибо, Сэм.

— Мне показалось, или я слышу иронию в твоей интонации?

— Что ты, Сэм, никакой иронии. А теперь, если ты не против, я пойду отдохну. Последние недели были просто сумасшедшими.

— Конечно, Эрик. Надеюсь на твою преданность.

— Да, Сэм. — стараюсь идти к выходу вальяжно и непринужденно. В дверях оборачиваюсь чтобы кивнуть, и натыкаюсь на испытующий колючий взгляд. Ставки сделаны, карты брошены. Сыграем, Сэм? — И вот еще что. Прикажи вернуть мое оружие. Мне оно дорого как память.

Черт, черт, черт, какая чушь!!! Какая беспросветная, феноменальная, идеопатическая х*йня!!! Бл*дь, бл*дь бл*дь, такого бреда я не слышал даже от Джанин! Какое бесфракционное общество, о чем ты, Сэм! Лапша свисает с моих ушей так, что трудно идти! Тебе, для того чтобы принести счастье людям, потребовалось уничтожить целую фракцию, Сэм, и ты говоришь, что мы теперь должны жить после этого долго, счастливо и все вместе на могилах отреченных? Зачем городить такой еб*ный огород, если система действительно себя изжила?

Не надо было мутить гребанное моделирование и делать из бесстрашных идиотских дронов! Не надо было убивать и громить Отречение и Дружелюбие, людям не надо было бы убегать за стену, а тебе не надо было бы тренировать изгоев, если бы ты был прав, Сэм! Не надо было бы держать эрудитов в страхе и надо было бы позволить им самим назначить лидера, раз уж на то пошло. То, что ты сделал это руками Джанин, ничего этого не отменяет. Что же ты не остановил «кровавого тирана» раньше?

Острая боль пронзила предплечье, стена вся в крови. Оказывается, все это время, я пытался пробить ее кулаком. Кажется, пальцы сломаны, надо бы в лазарет. То есть, в клинику, мать ее за ногу. Черт!

К клинике никого не было. Вот, просто, пустое помещение, гулкое и ярко освещенное.

— Есть тут кто? Эй, док! Ты тут?

— Да, я здесь — голос тихий, уверенный. Очень знакомый. Из-за шкафа с лекарствами выходит довольно высокий, молодой человек, бледное узкое лицо спокойно, держится с достоинством. Серые глаза смотрят прямо. — Что вы хотели?

— Нужно обработать, — протягиваю ему руку, — и посмотреть на наличие перелома.

— Сейчас дам обезболивающее и посмотрю.

— В обезболивающем нет необходимости, нужно чтобы быстро зажило, док. Если можешь, сделай это быстрее.

— Как это случилось?

— Познакомился со стеной. Она была неприступной.

— Контроль помог бы в будущем избежать подобных травм.

— Учить меня будешь, док? Как твое имя?

— Это принципиальная информация? Вам что-то скажет мое имя?

— Не уверен, но хотел представится сам. Я старший командир бесстрашных. Бывший действующий лидер. Мое имя тебе должно быть известно, мне хотелось бы знать твое.

— Меня зовут Дин Финн. Я узнал вас. Это моя сестренка отправила вас на больничную койку. И у вас было тяжелое ранение. – А, так вот почему голос мне кажется знакомым. Слышал его, когда приходил в себя после огнестрела. Почему же я потом его не видел больше?

Мне показалось или в холодных серых глазах промелькнула искра смеха. Если это ее брат, то они совершенно не похожи. Хотя она говорила, что она росла в приемной семье. Проворные руки Дина как раз заканчивали перевязку. Так, теперь регенерирующий укол. Все можно жить дальше. Хм, быстро и профессионально. Нормальный мужик. Может пригодится.

— А ты, стало быть, помог ей. А я голову сломал, как она выбралась. Я тебя не выдам.

— Я знаю. Я понял, что ты ей тоже помогал. Я не тупой, сама она не выбралась бы.

— Она всегда была такой… неспокойной?

— О, да! Постоянно орала, рвала мои книги и во что-нибудь влипала.

— Как же «Фракция выше крови»?

— Кажется, уже нет никаких фракций. И ты, кажется, с этим согласен?

— А ты нет?

— Это мое дело.

— А если я скажу, что не согласен?

— Это твое дело.

— Если тебе будет до этого дело, буду рад тебя видеть, Дин, — протягиваю ему забинтованную руку. Он сжимает ее чуть сильнее, чем нужно было бы сжать сломанную конечность