В пустыне волн и небес
Шрифт:
Не менее сложным оказался и вопрос расстояния. В природе, похоже, не было двух карт, одинаково изображавших Ист-Индию. Лучшая, какую мне удалось достать, имела масштаб 64 мили в одном дюйме. Из нее следовало, например, что между Батавией и Семарангом - 250 миль, а по карте, которой пользовались на Яве, - 324 мили.
На 120-мильном этапе Батавия - Черибон я, без сомнения, установил антирекорд продолжительности полета. Путь мне преградило большое грозовое облако, и, чтобы обойти его, я пролетел 10 миль на юг. Однако достиг я немногого: там передо мной оказалась еще более грозная туча, простиравшаяся на юг до самых гор. Я вернулся к побережью и окунулся в дождь. Ощущение было такое, словно я попал под сильный душ. Я сбавил скорость до 60 миль в час. Вода лилась за шиворот и текла по спине. Я развернулся, чтобы лететь обратно в Черибон, но, вылетев из дождя, решил сделать еще одну попытку. На этот раз проник дальше, но оказался слишком низко над землей и страшно нервничал, опасаясь задеть верхушки деревьев. Летел я, вероятно, к самому центру бури, потому что болтанка все время усиливалась. Вода хлестала в лицо, слепила глаза, заливала грудь и спину. Я обругал себя последним идиотом и повернул назад. "Если только смогу из этого выбраться и найти площадку для посадки, ничто не сможет поднять меня в воздух до тех пор, пока не кончится эта буря", - говорил я себе. Выбравшись из дождя, полетел на запад, но не прошло и 30 секунд, как я решил, что попытаюсь еще раз. Стал выписывать круги, размышляя, что бы такое предпринять, как вдруг увидел впереди трехмоторный голландский почтовый самолет, вынырнувший прямо из черной тучи. Он летел вдоль побережья в нескольких футах над водой. "Отлично, - сказал я себе, игнорируя немаловажный факт: этот самолет оборудован всеми приборами, необходимыми для полетов вслепую.
– Если он может, значит, и я могу".
Опять ушел в тучу и на этот раз попал не под душ, а плюхнулся в полную ванну. Я был в нескольких футах над морем, "Мот" швыряло немилосердно, и мы проскочили в нескольких дюймах от мачт какого-то рыболовного судна. Я повернул влево и пролетел 5 миль над морем. Видимость - ноль, только крошечное пространство воды прямо под самолетом, но и его я различал с трудом: море и потоки дождя сливались в одну сплошную завесу.
Я упорно тащился вперед, как вдруг внезапный удар почти остановил мой самолет, потом он провалился вниз, ручка управления будто вышла из строя. У самой поверхности воды "Мот" попала на воздушную подушку и снова набрала скорость. Я перевел дух, но решил, что с меня довольно дурацких поступков. Развернулся к земле и стал искать место для посадки. Лететь обратно сквозь штормовое облако оказалось легко - это доказывает, если обобщения тут уместны, что в любом опыте существует разница между первой и второй попытками. Я увидел джонку, вытащенную на берег, и еще одну - в 50 ярдах от берега; пролетел между их мачтами. Часть находившихся на берегу малайцев упала на песок, остальные бросились врассыпную. Это улучшило мое настроение. Вскоре я нашел подходящую площадку, облетел ее и слегка коснулся колесами. Земля казалась мягкой, поэтому я дал полный газ, чтобы не задрать хвост. Приземлился благополучно. Материя, обклеивающая пропеллер, была порвана в нескольких местах, а на лопастях пропеллера с внутренней стороны образовались вмятины, будто мы ударились о каменное препятствие. Но прежде всего надо было избавиться от лишней воды. Я вылил ее из своего летного шлема. Потом проделал отверстия в брезентовом кармашке, висевшем в кокпите. Там я держал документы и карты. Он тоже был полон воды.
Полчища малайцев, словно множество муравьев, бежали ко мне, продираясь сквозь деревья. На голове большинства из них были шапочки кул и, у некоторых - банановые листья. У меня было записано несколько фраз на малайском, и я попробовал ими воспользоваться. И не без успеха. В считанные минуты я выставил часового - охранять "Мот", послал за полицейским, отправил телеграмму и сумел дать понять, что не прочь поспать. Прибыл полицейский, я отправился с ним. Сначала обходил лужи, но потом мне надоело, и я перестал обращать на них внимание.
Мы подошли к большому дому, который, вероятно, принадлежал этому полицейскому. Вошли в просторную комнату с утоптанным земляным полом. В одном углу висела клетка с голубем, в другом - с попугаем, в двух других - с двумя неизвестными мне птицами. В комнате стояло удобное плетеное кресло, и через полминуты я уже спал в нем. Проснулся через час, в комнате никого не было, кроме древнего старика, который мастерски умел плеваться. Но за бамбуковой занавеской жизнь, как я определил, била ключом. Я попросил чего-нибудь поесть, и мне дали чашку риса и невероятно жесткий кусок курицы, сдобренный кэрри. Я от души поблагодарил.
Погода тем временем улучшалась, и я знаками показал, что хочу лететь дальше. Получив от меня в подарок несколько гульденов, полицейский торжественно вывел с летного поля около 400 малайцев, и я взлетел. Местечко называлось Пемаланг, до него от Черибона было 57 миль, которые я одолел за 1 час 22 минуты - несомненный "рекорд".
После 6 с половиной часов пребывания в воздухе я приземлился в Сурабае, пролетев за день всего 420 миль. "Джипси Мот" увязла колесами в раскисшем поле и отказывалась двигаться дальше даже на полном газу. Потребовалась помощь всех, кто был в ангаре. Мои утренние шалости спутали планы на день. В Сурабаю я прилетел в 3.35 пополудни - слишком поздно для следующего 300-мильного перелета. Еще один лишний день.
На следующее утро я пролетел 150 миль и опять попал под ливень. Если бы я вылетел раньше, до рассвета, и сделал остановку в середине дня, когда ливни здесь особенно неистовы, я меньше бы потерял. И конечно, если бы я уже летал этим маршрутом, все было бы намного проще. Но тогда я не испытал бы великой романтики неизвестного.
Переночевал я в Биме, на Сумбаве. Сделал 450 миль за 6 часов. Почти все мужчины в Биме носили на поясе ножи и выглядели большими любителями драк, чем весьма отличались от яванцев. Я допустил серьезный дипломатический промах, выбрав в толпе крупного толстого мужчину и попросив его помочь мне заправиться горючим. От голландского резидента я узнал, что это был визирь султана Сумбавы. Он расквитался со мной, сказав наутро, что 20 воинов всю ночь охраняли "Джипси Мот", и надо им за это заплатить. Резидент предоставил мне комнату в правительственном доме для приезжих, где я спал на жестком матрасе под противомоскитной сеткой. Вечером я сидел на веранде и наблюдал, как местные ящерицы охотятся на потолке за бабочками и жуками.
Полетел дальше. Следующий остров - Комодо. Я осматривал склоны гор в надежде увидеть хотя бы одного гигантского варана - дракона, которыми этот остров знаменит. Увы, мне не повезло. На южном побережье острова Флорес я пролетел над миниатюрным вулканом идеальной формы. Его конус высотой всего 200 футов живопис но курился. Отсюда я совершил 44-мильный прыжок через пролив на остров Тимор. Посадочная площадка находилась в долине, которая тянулась параллельно берегу. Попав в эту долину, я почувствовал себя как в горящей топке. Приземлился в час дня, пролетев 500 миль за 6 часов 45 минут.
Пообедал с офицером, который командовал здесь небольшим отрядом солдат. Потом спал до 4 часов. Офицеру удалось разбудить меня с третьей попытки. Я еле встал и пришел в себя только после того, как он отвез меня к моему аэроплану. Мне надо было тщательно проверить мотор перед долгим полетом над морем. Было уже темно, офицер дал мне несколько бензиновых ламп. Они привлекали тысячи летучих муравьев и прочих мелких тварей, которые лезли мне в глаза и уши. Последнюю гайку я закрутил спустя 5 часов после начала работы. Потом накачал свою надувную лодку убедиться, что она без изъянов, и так пристроил ее в кокпите, что одного рывка веревки было достаточно, чтобы выкинуть ее наружу. Спать отправился в полночь и спал хорошо, если не считать того же кошмара, который посетил меня в Триполи. Я так описал его в своем дневнике: "Мне снилось, что я лечу, и вдруг видимость совершенно пропадает; я сижу неподвижно, а самолет падает и разбивается".
Из Атембоа вылетел в 7.30 и 70 миль летел вдоль побережья, прежде чем повернуть в море. Через 12 минут земля исчезла из виду. Начал волноваться, ведь мне предстояло пересечь знаменитое Тиморское море. Я направлялся к острову Батурст, лежащему к северу от Дарвина. Первые 100 миль после Тимора ветер дул с северо-востока, и меня сносило правым бортом на 20 градусов. Затем ветер стал постепенно стихать и вскоре прекратился совсем. Потом подул с юго-запада, наращивая силу, в результате чего меня стало сносить на 25 градусов левым бортом. К счастью, погода была отличной. Фактически этот морской перелет, принесший несчастье многим самолетам и пилотам, оказался для меня самым легким за все время путешествия. Я не трогал рычаг управления в течение 3 с половиной часов полета над водой. Мой летный опыт был уже таким, что я чувствовал себя частью своей машины и в обычных условиях мог вести аэроплан только с помощью руля. Даже в болтанку обычно справлялся одним рулем. При ровном полете я закреплял руль высоты пружиной, а для набора высоты или снижения перекачивал немного бензина из переднего или заднего бака в основной, расположенный над верхним крылом.
Когда долетел до острова Батурст, видимость ухудшилась, и я пролетел несколько миль вдоль побережья, чтобы определить его азимут и точнее выяснить свое местонахождение. От острова Батурст я совершил еще один прыжок через море - 50-мильный - и в половине второго долетел до Дарвина. 500-мильный морской перелет занял у меня 6 часов 10 минут.
Я думал, что Дарвин - это мрачное захолустье, оказалось - совсем наоборот. Я чувствовал себя здесь как дома и прекрасно ладил с местными жителями. Выбрав свободное время, зашел в ближайший отель попробовать местного пива. И не разочаровался.