В раю не плачут [СИ]

Кузиманза Д. Д.

Артур слегка отстранился:

— Тебе только семнадцать.

— Ну и что? — кажется, даже с пересохшим горлом я говорила вполне мило. — Тем более, что мне восемнадцать.

Мы почти касались друг друга губами.

— Через сколько месяцев будет восемнадцать? Через полгода?

Я была потрясена такой сменой его настроения на "родительски-опекунское".

— Тогда чего ты от меня вообще хочешь? — не смогла сдержать злости.

— Я? От тебя? — изумление его было безмерным.

— Да! Ты! От меня! Сначала

демонстрируешь, что я для тебя все равно что воздух, еле-еле киваешь мне, а потом предлагаешь учить меня, проводишь со мной время. Сначала играешь со мной, а потом начинаешь поучать! Не понимаю тебя, понятно?

Я выпрямилась и с достоинством отодвинулась от него:

— Можем возвращаться, ведь тебе этого хотелось!

— И все же, сколько тебе еще ждать восемнадцатилетия?

Я отвернулась и посмотрела в черную бездну. Море ночью — сплошное черное пятно.

— Ну хорошо, четыре месяца. И что теперь? Идем в гостиницу?

— Нет, поговорим.

Нет, на это у меня не было желания. Ничего не изменится, ни одно слово не поможет, если его сердце твердое, как алмаз. Закрыла глаза, усилившийся ветер развевал мне волосы. Какой у него спокойный, бархатный голос. Мне хотелось кричать, плакать и говорить одновременно. Но я только пошептала: "Идем в гостиницу" и сделала движение, как будто встаю.

— Подожди.

Его рука несильно сжала мою чуть повыше локтя.

— Не хочу говорить. — Я повернула голову и холодно посмотрела ему в глаза. — Не нужно. Я малолетка и соплячка. Все понимаю.

— Ничего ты не понимаешь.

— Вот как?

— Ничего.

Смотрел на меня своим многозначительным взглядом. Я же не собиралась добавлять в свой даже искорку теплоты. Так сидели не меньше минуты.

— Оставь меня в покое! — проворчала я со злостью и вырвалась от него.

— Ты ведешь себя, как ребенок.

— Это ты относишься ко мне, как к девчонке!

— А ты и есть девчонка.

— Тогда зачем со мной гуляешь? Зачем сюда привел? Найди себе взрослую тетю и даже не смотри в мою сторону!

Я вскочила на ноги и пошла прочь, дрожа, как в лихорадке. Как мне все это надоело! Каждый хочет тобой манипулировать, даже мальчишки. Изменяют — я прощаю, лгут — я прощаю, игнорируют — я прощаю… И этот туда же! Но все прошлые переживания не прошли даром, я теперь не так проста. Я не буду чьей-то марионеткой! Теперь я установлю границы и буду следить за ними!

6

Как я и думала, родители еще не вернулись со своего романтического ужина. Было им, конечно, куда приятнее. Они смотрели друг на друга, а не в календарь и документы.

— Тем лучше, — сказала я себе, хватая короткую бежевую ночнушку и направляясь в сторону ванной.

Лучше…

Потому что все летело у меня из рук. Сначала щетка для волос, которой я ударила себя по лбу. Потом раздавила шампунь и вымазала им ноги и тапочки.

Кое-как умылась и кинулась в постель. Даже Нику не удавалось взвинтить меня до такой степени… Ник сопляк по сравнению с Артуром… Вот, и я туда же — сопляк…

Но мой ангел ведет себя дьявольски непонятно. То я ему нравлюсь, то смеется и подшучивает. Да, конечно, такой, как он, вне конкуренции, все хотели бы познакомится с ним. Но я тоже не вчера родилась и не позволю собой крутить, как кошечкой Китти! У меня своя гордость и не позволю относиться ко мне, как к вещи. Как к вещи худшей из худших только потому, что мне еще ждать и ждать до осени знаменательной даты совершеннолетия! И вообще, с чего он взял, что к нему побежит каждая, как только он ее поманит.

Это были мысли многочисленные и разумные.

А одна неразумная умела затмить их: как очаровать его (или, более грубо, соблазнить) и доказать, что им тоже можно вертеть, словно марионеткой.

Этой мысли мне хватило надолго.

И только когда я оказалась на золотистом песке пляжа и подумала, что сегодня как раз половина нашего отдыха здесь, в голове зазвенел колокольчик тревоги, и реальность на время вытеснила мои воздушные замки. Еще только семь беззаботных дней и — возвращение домой.

Невольно посмотрела в сторону теплого, сияющего моря. Вон там, вдалеке, коралловые рифы. Возле них стояли яхты. Наверное, привезли туристов-ныряльщиков. Вот бы и…

За моей спиной раздалось громкое шебуршание, стук и вскрик. Это под одним из зонтов Вилли героически сражался с лежаком, который ну никак не желал раскладываться. Я посмотрела на шлепанцы в руках, бросила их на песок, всунула в них ноги и подошла к запыхавшемуся Вилли.

— Как дела?

— О, доброе утро, Мари… Уф…

— Не слушается?

— Наверное, поломался. Нужно попросить новый.

— А где твои?

— Амальхен и мама гуляют, а папа плавает на лыжах.

— Ух ты! А ты? Не захотел?

— Хотел, но дали на выбор: лыжи или акваланг. И то и другое безумно дорого.

Он махнул рукой на свой лежак и сел на свободный возле меня.

— Да, так вот, дали выбрать. А я так мечтал посмотреть на рифы под водой.

— Совсем как я.

— А ты почему сама? Где твои?

— А мои пошли в бассейн.

— Понятно, — он насупил белесые брови, как будто на что-то решаясь. — Послушай, Мари, сегодня возле бара будет дискотека. Ну, того бара, что на территории. Пойдем?

— Мы, вдвоем?

— Конечно! Будем пить колу, есть мороженое, а в конце я проведу тебя под самые двери.

Я засмеялась:

— Не знаю, не знаю. Мне всего семнадцать, можно ли в этом возрасте пить колу и есть мороженое?

Он улыбнулся в ответ:

— Знаешь, а я до сих пор очень люблю мороженое. Оно напоминает мне детство. Взрослым будешь всю жизнь, а детство такое короткое.