В раю не плачут [СИ]
Шрифт:
Артур слегка отстранился:
— Тебе только семнадцать.
— Ну и что? — кажется, даже с пересохшим горлом я говорила вполне мило. — Тем более, что мне восемнадцать.
Мы почти касались друг друга губами.
— Через сколько месяцев будет восемнадцать? Через полгода?
Я была потрясена такой сменой его настроения на "родительски-опекунское".
— Тогда чего ты от меня вообще хочешь? — не смогла сдержать злости.
— Я? От тебя? — изумление его было безмерным.
— Да! Ты! От меня! Сначала демонстрируешь, что я для тебя все равно что воздух, еле-еле киваешь мне, а потом предлагаешь учить меня, проводишь со мной время. Сначала играешь со мной, а потом начинаешь поучать! Не понимаю тебя, понятно?
Я выпрямилась и с достоинством отодвинулась от него:
— Можем возвращаться, ведь тебе этого хотелось!
— И все же, сколько тебе еще ждать восемнадцатилетия?
Я отвернулась и посмотрела в черную бездну. Море ночью — сплошное черное пятно.
— Ну хорошо, четыре месяца. И что теперь? Идем в гостиницу?
— Нет, поговорим.
Нет, на это у меня не было желания. Ничего не изменится, ни одно слово не поможет, если его сердце твердое, как алмаз. Закрыла глаза, усилившийся ветер развевал мне волосы. Какой у него спокойный, бархатный голос. Мне хотелось кричать, плакать и говорить одновременно. Но я только пошептала: "Идем в гостиницу" и сделала движение, как будто встаю.
— Подожди.
Его рука несильно сжала мою чуть повыше локтя.
— Не хочу говорить. — Я повернула голову и холодно посмотрела ему в глаза. — Не нужно. Я малолетка и соплячка. Все понимаю.
— Ничего ты не понимаешь.
— Вот как?
— Ничего.
Смотрел на меня своим многозначительным взглядом. Я же не собиралась добавлять в свой даже искорку теплоты. Так сидели не меньше минуты.
— Оставь меня в покое! — проворчала я со злостью и вырвалась от него.
— Ты ведешь себя, как ребенок.
— Это ты относишься ко мне, как к девчонке!
— А ты и есть девчонка.
— Тогда зачем со мной гуляешь? Зачем сюда привел? Найди себе взрослую тетю и даже не смотри в мою сторону!
Я вскочила на ноги и пошла прочь, дрожа, как в лихорадке. Как мне все это надоело! Каждый хочет тобой манипулировать, даже мальчишки. Изменяют — я прощаю, лгут — я прощаю, игнорируют — я прощаю… И этот туда же! Но все прошлые переживания не прошли даром, я теперь не так проста. Я не буду чьей-то марионеткой! Теперь я установлю границы и буду следить за ними!
6
Как я и думала, родители еще не вернулись со своего романтического ужина. Было им, конечно, куда приятнее. Они смотрели друг на друга, а не в календарь и документы.
— Тем лучше, — сказала я себе, хватая короткую бежевую ночнушку и направляясь в сторону ванной.
Лучше…
Потому что все летело у меня из рук. Сначала щетка для волос, которой я ударила себя по лбу. Потом раздавила шампунь и вымазала им ноги и тапочки.
Кое-как умылась и кинулась в постель. Даже Нику не удавалось взвинтить меня до такой степени… Ник сопляк по сравнению с Артуром… Вот, и я туда же — сопляк…
Но мой ангел ведет себя дьявольски непонятно. То я ему нравлюсь, то смеется и подшучивает. Да, конечно, такой, как он, вне конкуренции, все хотели бы познакомится с ним. Но я тоже не вчера родилась и не позволю собой крутить, как кошечкой Китти! У меня своя гордость и не позволю относиться ко мне, как к вещи. Как к вещи худшей из худших только потому, что мне еще ждать и ждать до осени знаменательной даты совершеннолетия! И вообще, с чего он взял, что к нему побежит каждая, как только он ее поманит.
Это были мысли многочисленные и разумные.
А одна неразумная умела затмить их: как очаровать его (или, более грубо, соблазнить) и доказать, что им тоже можно вертеть, словно марионеткой.
Этой мысли мне хватило надолго.
И только когда я оказалась на золотистом песке пляжа и подумала, что сегодня как раз половина нашего отдыха здесь, в голове зазвенел колокольчик тревоги, и реальность на время вытеснила мои воздушные замки. Еще только семь беззаботных дней и — возвращение домой.
Невольно посмотрела в сторону теплого, сияющего моря. Вон там, вдалеке, коралловые рифы. Возле них стояли яхты. Наверное, привезли туристов-ныряльщиков. Вот бы и…
За моей спиной раздалось громкое шебуршание, стук и вскрик. Это под одним из зонтов Вилли героически сражался с лежаком, который ну никак не желал раскладываться. Я посмотрела на шлепанцы в руках, бросила их на песок, всунула в них ноги и подошла к запыхавшемуся Вилли.
— Как дела?
— О, доброе утро, Мари… Уф…
— Не слушается?
— Наверное, поломался. Нужно попросить новый.
— А где твои?
— Амальхен и мама гуляют, а папа плавает на лыжах.
— Ух ты! А ты? Не захотел?
— Хотел, но дали на выбор: лыжи или акваланг. И то и другое безумно дорого.
Он махнул рукой на свой лежак и сел на свободный возле меня.
— Да, так вот, дали выбрать. А я так мечтал посмотреть на рифы под водой.
— Совсем как я.
— А ты почему сама? Где твои?
— А мои пошли в бассейн.
— Понятно, — он насупил белесые брови, как будто на что-то решаясь. — Послушай, Мари, сегодня возле бара будет дискотека. Ну, того бара, что на территории. Пойдем?
— Мы, вдвоем?
— Конечно! Будем пить колу, есть мороженое, а в конце я проведу тебя под самые двери.
Я засмеялась:
— Не знаю, не знаю. Мне всего семнадцать, можно ли в этом возрасте пить колу и есть мороженое?
Он улыбнулся в ответ:
— Знаешь, а я до сих пор очень люблю мороженое. Оно напоминает мне детство. Взрослым будешь всю жизнь, а детство такое короткое.