В разгар лета
Шрифт:
— Не беспокойтесь. Мод, я была совершенно искренна с вами.
— Я не думала, что все так произойдет. Просто хотела узнать…
— Собираюсь ли я принять его предложение? Уверяю вас, мой ответ был совершенно определенным: «Нет».
— Но Грег не может принять такой ответ. Он не позволит, чтобы что-нибудь стояло у него на пути.
— Посмотрим, — сказала я.
Мод встала:
— Спасибо, что поговорили со мной и что вы все понимаете.
Она оставила меня, все еще охваченная беспокойством, не способная понять, что для ее богоподобного существа может быть что-то невозможное.
Я
Единоборство с Грегори Доннелли определенно придало мне сил, но я дивилась тому, как любящая мать может желать своей дочери такой участи.
Я получила письмо от адвоката в Сиднее, в котором он сообщал мне, что отец собирался продать свои австралийские владения управляющему Грегори Доннелли. Он также думал, что это оптимальное решение и для меня. Он написал поверенным моего отца в Англии, которые были с ним согласны и считали продажу желательной ввиду происшедшей трагедии.
Неразумно сохранять за собой владения на другом конце света.
Я перечитала письмо несколько раз. Грегори предпочел бы не покупать, а завладеть землей, женившись на мне. Мне показалось, что я более ясно выражу свои чувства, согласившись на продажу и приняв его условия сделки.
В тот день впервые после болезни я выехала верхом, но чувствовала себя очень слабой и не могла долго находиться в седле. Я подумала о длинном пути обратно в Сидней, а затем об утомительном путешествии на корабле, который повезет меня домой Мне показалось, что все были правы, говоря, что мне нужно немного окрепнуть. Я перенесла опасную лихорадку и Бог знает, что еще. Все эти недели, будучи очень слабой, я, тем не менее, сознавала, что желаю смерти, и проклинала судьбу за то, что она воспротивилась тому, чтобы я поехала с родителями и братом.
Мне хотелось вечно оплакивать их, но я не могла не согласиться с тем, что эта трагедия для меня начала понемногу уходить в прошлое. Мысли о Кадоре даже начали доставлять мне некоторое удовольствие. Я знала, что там еще труднее будет бороться с воспоминаниями, но я хотела домой.
Через неделю я буду чувствовать себя еще лучше и тогда смогу готовиться к отъезду. Я предполагала, что нам понадобится помощь Грегори для поездки в Сидней. Я вспомнила ту ночь, когда я лежала в спальном мешке и, проснувшись, увидела его рядом. Он что-то говорил о том, что хочет защитить меня от диких собак. Я представила себя в этой поездке с ним… с Еленой и ее ребенком, но Джонни был еще недостаточно большой для такой поездки. Столько проблем надо решить.
Я отъехала недалеко, потому что чувствовала себя слишком усталой. Когда я вернулась в конюшню, там был Грегори. Он улыбнулся, увидев меня, и заспешил навстречу.
— А, катаешься. Это добрый знак, но не отъезжай далеко. Устала немного?
Он сделал движение, чтобы помочь мне сойти, с лошади.
— Спасибо, я могу и сама.
— С короткими волосами ты похожа на средневекового пажа. Очень необычно, но мне нравится.
Я уже стояла рядом с ним:
— Между прочим, я написала поверенным в Сидней и попросила их поторопиться с бумагами.
Его брови слегка приподнялись, но, кроме этого, ничто не выдало его чувств.
— Значит, — медленно сказал он, — имение будет моим? Приятное известие.
— Я рада, что вы так думаете.
Я повернулась, чтобы идти, но он удержал меня за руку:
— Думала ли ты… о нас?
— О продаже имения, вы хотите сказать? Конечно…
— Нет, о моем предложении.
— Здесь не о чем думать. Я уже ответила, и это не нуждается в дальнейшем обсуждении.
— Ты упрямая женщина. Не будь такой уверенной.
Ты переменишь мнение.
— Всего доброго, — сказала я и почувствовала, что он смотрит мне вслед Но разговор обеспокоил меня. Может быть, из-за уверенности Мод в том, что Грегори добьется своего?
В тот вечер я чувствовала себя очень усталой: болезнь сделала меня более слабой, чем мне казалось. Я сказала, что останусь у себя и не буду ужинать вместе со всеми.
Мне многое надо было обдумать. Продажа имения не должна состояться до нашего отъезда: мне была ненавистна одна мысль о том, что я буду жить под его кровом. Я думала, что все может быть устроено достаточно легко. Но, согласившись с тем, что оформление сделки должно быть ускорено, я поставила себя перед необходимостью обдумать детали скорого отъезда.
Вошла Мод с подносом. Я сказала, что не голодна.
— Я принесла вам немного супа. Попробуйте, проглотите его мигом. А вот немного горячего хлеба.
Она села рядом со мной, и я взяла поднос.
— Я приготовила его из остатков барашка, очень вкусно. Я люблю из последнего кусочка приготовить что-нибудь необычное.
Она смотрела на меня, пока я по ложке подносила суп ко рту:
— Я надеюсь, вы не думаете обо мне плохо после нашего разговора?
— Нет, Мод, я отлично понимаю что должна чувствовать мать, имея такую дочь, как Роза. И как должна хотеть для нее самого лучшего. Это естественно.
— Да, здесь немного возможностей. Я иногда думаю, не вернуться ли на родину? Но что мы там будем делать? Мне пришлось бы работать, как и Розе.
— Да, а Грегори Доннелли — человек не промах, особенно когда станет здесь хозяином.
— Значит, все почти готово?
— Да, скоро все будет сделано.
— Это мудро, а вам не захочется приехать сюда еще раз?
— Здесь слишком много горьких воспоминаний, но то же самое будет и дома. Они будут везде, от них никуда не укроешься.
Я покончила с супом. Мод взяла у меня поднос и сказала:
— Спасибо, что вы так все понимаете.
Ночью я чувствовала себя ужасно и была уверена, что виноват суп.
«О, Мод, — думала я, — как плохо я тебя знаю!
Неужели ты так хочешь освободиться от меня?»
Временами мне казалось, что я умираю. Только к утру болезненные схватки и тошнота прекратились, и я почувствовала себя лучше. Я все еще была жива, а совсем недавно я страстно желала смерти. Я хотела быть с родными людьми. Мне казалось несправедливым, что они ушли, оставив меня. Но сейчас я почувствовала, что меня переполняет чувство облегчения: я была жива и хотела жить.