В ритме неспящего города
Шрифт:
– Спасибо за поддержку, – съязвила Лорелея. – Она бесценна.
– Всегда пожалуйста, – отозвалась сестрёнка, откладывая книгу, отставляя чашку с чаем, что всё это время держала в руках и с предвкушением потянувшись к ароматным коробочкам. – Взятка?
Лори многозначительно пожала плечами в момент делаясь невинней овечки.
– Не понимаю о чём ты.
Блондинка в ответ усмехнулась. А то она не знала всех этих её штучек. Да и долго дуться Ханна не умела, так что последние сутки лишь делала вид, что не разговаривает с сестрой, так, проформы ради. Чтобы ту чуток погрызла
– Так и быть, принимаю, – первое попавшееся в партии черничное пирожное было с удовольствием надкусано. Ханна от наслаждения даже глаза прикрыла. Что поделать, у всех свои маленькие слабости. Её – сладкое.
– Вот и славно. Всё, я ушла в душ, – удовлетворенная воцарившимся в доме миром и гармонией Лорелея направилась к лестнице.
– А меня на свидание пригласили…
– И ты согласилась?
– Ага. Он вроде милый.
Ответ Ханны заставил дать задний ход. Ладно. Душ подождёт. Милый? Ого. С учётом того, что в последний раз слово “милый” по отношению к какому-либо парню было произнесено придирчивой и капризной в выборе партнера сестрой года так полтора назад, намечалось что-то интересное…
Они едут в машине по ночной дороге. Быстро едут. По-другому Йен не умел. Нога сама вжимала педаль газа, а спидометр давно перевалил за сотню миль в час. В пахнущем помесью кожаной обивки, табачного дыма и дорогих духов салоне набирала обороты ссора.
Ничего особенного, очередная бытовая мелочь: грязные вещи, разбросанные по квартире и нежелание ехать на выходных к её маме в пригород. Да и откуда взяться желанию? Это было самым ненавистным для Йена занятием.
Такие скандалы не редкость. Когда живёшь вместе уже столько лет и готовишься к свадьбе – приходится жертвовать свободой и терпеть нотации. Главное, что выбранный тобой человек того стоил. А Кара стоила. Она любила его и принимала. И никогда не пыталась перевоспитать, приняв его образ жизни.
Никто ничего не понял. На резком повороте Йен, стряхивая в приоткрытое окно пепел с сигареты, пропустил момент и резко вывернул руль, чтобы не влететь лоб в лоб со встречной машиной. А затем удар.
Машину занесло и несколько раз перевернуло, сминая бока, разбивая стёкла и выбрасывая в воздух содержимое из открытых полочек: губная помада, телефон, ключи, женская сумочка на заднем сидении…
К счастью, приземлились они на колёса. Столбом валил дым, крыша просела и выгнулась, повсюду валялись осколки. Сплющенный автомобиль постанывал от обречённости. Ничего. Зато живы. Кара напугана, светлые волосы растрепались, на лице кровавая борозда, но цела. И Йен в порядке, отделался царапинами и испугом. Хорошо, что они пристегнуты и сработали подушки безопасности, а вот тачке теперь нужен капитальный ремонт…
Всё, что успел заметить водитель за долю секунды – истошный гудок и ослепившую его вспышку света несущейся на них фуры. А затем ещё один удар, после которого наступила беспросветная чернота…
Йен подскочил на постели в холодном поту. Гуляющий из открытого окна отеля ветер играл тонкой шторкой. В номере, как и на улице, царила ночь. И тишина. Только едва слышен далекий шум оживленной дороги Карсон-Сити. Келлеру понадобилось время, чтобы отдышаться и стряхнуть с себя ненавистный кошмар, преследующий его последние два года. Почти каждую ночь одно и тоже…
Далеко за полночь, но теперь уже не до сна. Больше получаса Йен ёрзал и сминал подушку, заставляя себя расслабиться и выкинуть из головы жуткие картинки: завывания сирен, стерильные, провонявшие лекарствами, стены больницы, закрытый гроб…
Призывно пискнул телефон. Сообщение от Оуэна. “2401 Конестога Драйв. Может захочешь взглянуть”. Точно, его новый знакомый говорил на днях, что планировалась очередная сходка стритрейсеров.
Слезать с иглы сложно. Даже с адреналиновой. Йен жил и дышал машинами. Любил тот необузданный восторг, когда автомобиль срывался с места в клубах дыма. Гонка – это профессия… и его жизнь. Была раньше. Не теперь, но…
Йен рывком сбросил с себя одеяло, нашаривая настенный выключатель. Он больше не гонял. И не станет. Но никто ведь не запрещал просто посмотреть…
Лорелею, в отличие от Йена, назойливая вибрация входящего сообщения вырвала из глубокого сонного царства. Осторожно, чтобы не разбудить Ханну, в комнате которой она и уснула после долгих разговоров о загадочном любителе Бэтмена и просмотров любовной драмы под так и не доеденное сладкое, Лори осторожно выбралась из-под сестринской руки.
Ханна обожала спать звездой – руки и ноги в раскорячку. Какой уж ей там парень. Ему бы пришлось ночевать на полу, прикрываясь ковриком. Ну или связать её, и то вряд бы ли помогло. Пинки никто не отменял – это Ханна тоже обожала делать в полудрёме.
Телефон был с трудом откопан среди присыпанных пудрой коробочек, разбросанных у ножек кровати. Сообщение от Роджерса. “2401 Конестога Драйв. Один заезд. Ставка две тысячи. Ты в деле?”.
Лорелея пугливо покосилась на зашевелившуюся во сне и сердито потёршую зачесавшийся нос Ханну. Ложная тревога. Дождавшись пока та перевернется на другой бок и продолжит мирно сопеть, Лори на цыпочках выскочила из комнаты, прикрывая за собой дверь.
В ванной комнате зажегся свет, вырывая из темноты деревянные панели и кремовую плитку. Пришлось проморгаться, чтобы глаза привыкли к режущей яркости. В отражении большого зеркала вынырнуло помятое ото сна лицо и встопорщенные волосы. Ничего. Привести себя в порядок – дело десяти минут.
При благоприятном стечении обстоятельств сестра вообще не узнает, что она уезжала. А если удастся выиграть заезд, то даже если и узнает, будет не так обидно… Лорелея усмехнулась отражению, смахивая упавшие на лицо пряди. Да кого она обманывает? Никак не будет обидно. Никогда. Ведь только ради этого она и живёт.