В сердце моем
Шрифт:
– Если, как вы утверждаете, здесь была совершена кража, разразится скандал, в ходе которого никому из нас не уцелеть. – Профессор поднял глаза и пристально посмотрел на свою сотрудницу. – Прежде всего достанется вашему отцу ведь он возглавляет совет здесь, в музее, и занимает почетное место в парламенте, добиваясь для нас денежных ассигнований. Мы полностью зависим от тех, кто поддерживает нас и нашу работу, выделяя нам необходимые средства. Если доверие к нам окажется подорвано...
– Так, по-вашему, лучше заявить, что при экспертизе ценностей была допущена ошибка, чем признать, что в музее совершена настоящая кража? – Голос Александры прозвучал еле слышно. Ей стоило большого труда произнести эти резкие слова.
Профессор
– Простите меня, Александра. Мне действительно очень жаль. – С этими словами профессор разорвал доклад в клочья и бросил его в корзинку для бумаг. Александре показалось, что в корзинке, стоявшей рядом с загроможденным музейными экспонатами столом, вместе с обрывками бумаги и другим мусором лежит и ее научная карьера. – Если вы хотите сохранить за собой место в музее, вы ничего никому не скажете, – добавил Атлер. – Я сам поставлю этот вопрос перед советом попечителей.
Александра замерла. Она не могла поверить своим ушам и буквально задыхалась от гнева. Если бы не жесткие планки корсета, крепко сжимавшие ее тело, она, вероятно, взорвалась бы от возмущения. Не надо быть специалистом в политических интригах, чтобы понять, что последует далее. Если дойдет до скандала, она скорее всего останется в подвале разбирать древние манускрипты до конца своих дней. Впрочем, возможен и еще более ужасный исход: ее саму могут обвинить в краже. Все, над чем она работала, ради чего жила, будет принесено в жертву, а она займет почетное место в «Галерее благородных козлов отпущения». Но главное – кто-то в музее действительно оказался вором, и этот человек хорошо знаком с предметами древности. Удастся ли найти и разоблачить преступника, если даже пожертвовать ею, Александрой Маршалл?
– Профессор Атлер...
– Идите домой, миледи. – Директор музея поспешно собрал бумаги со стола в старую, потрескавшуюся кожаную папку. – Ради вашего собственного блага и во имя репутации музея предоставьте мне провести внутреннее расследование самому и сделать это, как я считаю нужным.
Александра стояла напротив высокого окна, из которого открывался вид одного из самых великолепных городов мира. Со стороны набережной Темзы виднелись прекрасные творения Рена, увенчанные шпилями башни и величественные каменные здания искусной работы. На вершине холма возвышался собор Святого Павла. Серый купол в вечернем сумраке, казалось, вот-вот растворится в воздухе и станет невидимым. Улицы внизу были мокры от дождя.
Отвернувшись от окна, Александра прислонилась к стене. Ее сотрясала дрожь. Холод пробирался под пышные юбки. Привычным жестом она коснулась серебряного медальона, который всегда носила на шее. Обычно медальон был скрыт за корсажем платья, но сейчас Александра, сама того не осознавая, нервно вертела его в руках. Серебро показалось ей теплым, но это лишь оттого, что слишком холодны были ее ладони.
Сделав глубокий вдох, Александра снова украдкой бросила взгляд за угол. После беседы с профессором Атлером ей потребовалось не меньше часа, чтобы набраться храбрости и попробовать проскользнуть мимо охраны в свой тесный рабочий кабинет. По обеим сторонам коридора стояли ветхие дубовые стеллажи. Ей пришлось спрятаться за широкими листьями пальмы, которую еще в прошлом году следовало бы пересадить в горшок побольше.
Наконец голоса охранников стихли и в коридоре осталась одна лишь молодая служанка. До Александры донесся плеск воды в ведре и громкий стук швабры, которой служанка отмывала выложенные изразцами полы в просторном холле.
Александра зажмурилась, произнесла про себя короткую молитву, быстро высунула голову из-за ветвей пальмы и заглянула за угол. Путь был свободен. Весь план едва не провалился из-за корсета, который немилосердно сковывал движения, когда Александра стремглав пересекала коридор, чтобы скрыться у себя в кабинете. Она так и не сдала ключ охраннику и теперь, едва не падая в обморок от слабости, нагнувшись, сунула его в замочную скважину и медленно повернула. Раздался еле слышный щелчок. В глубине коридора уборщица продолжала трудиться, что-то тихонько напевая, и ее нежный голосок отдавался эхом в пустынном холле.
Александра шагнула в кабинет и закрыла за собой дверь. Сквозь маленькие оконца пробивался тусклый свет, и она помедлила, чтобы унять бешеные удары сердца и дать глазам привыкнуть к полумраку. Прямо перед ней темнел заваленный всякой всячиной письменный стол. Старинные книги и манускрипты составляли верхний слой того, что сторонний наблюдатель назвал бы полнейшим беспорядком, но для Александры весь этот невообразимый хаос представлялся строго организованной системой, в которой она ориентировалась с легкостью. Поиск записей, на основе которых она писала свой доклад, занял у нее не более тридцати секунд. Теперь перед ней был список всех похищенных музейных ценностей с их инвентарными номерами. Соседнюю комнату занимало хранилище, куда и направилась Александра. Музейные каталоги включали сведения о многих тысячах различных раритетов, и к каждому из них имелись сопроводительные документы. Доступ в хранилище был открыт лишь для доверенных сотрудников музея. Возможно, уже послезавтра вход туда будет ей заказан.
Сверяя свои записи с архивными реестрами и просматривая документы на подмененные экспонаты, Александра обратила внимание на подписи, стоявшие на каждой из бумаг... и вздрогнула, как от удара. Неужели она была настолько слепа?
У профессора Атлера действительно есть все основания для возбуждения дела против нее, потому что именно ее подпись красовалась на всех без исключения документах, навеки связывая ее имя с похищенными ценностями.
Еще острее почувствовав свое одиночество, Александра быстро сложила бумаги обратно в папку. Руки ее дрожали. Она не воровка и никогда бы не стала совершать поступок, который мог поставить под удар ее профессиональную карьеру и привести к увольнению; тем не менее то, что она собиралась сделать сейчас, следовало признать самым настоящим уголовным преступлением. Все же документы были слишком важны для нее и в конце концов она решилась действовать без колебаний.
Гнев помог победить страх. Целых десять лет Александра упорно сражалась за право заниматься археологией – той областью науки, куда женщинам вход был заказан. Лишь немногим представительницам ее пола выпала подобная честь. Ей пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы потеснить напыщенных ученых мужей, искренне убежденных, что изучение древностей исключительно их прерогатива.
Свойственные ей упорство, усердие и трудолюбие, заставлявшие Александру просиживать долгие часы в тесной комнате, забитой музейными экспонатами, сделали из нее едва ли не невидимку. Действительно, вряд ли кто-нибудь заметил бы ее отсутствие, если бы она вдруг исчезла.
Александра задумалась об этом и невольно нахмурилась. То, что у нее так мало друзей и союзников среди коллег, делало обвинение профессора Атлера еще более опасным. Большинство ее коллег убеждены, что лишь положению своего отца в совете попечителей она обязана должностью эксперта в музее. Небольшая привилегия для эксцентричной дочки лорда Уэра, не более того. Если ее вдруг уволят, никто не станет возражать, потому что никому просто нет до нее дела.
Невольно вздрогнув, Александра поспешно накинула на плечи накидку. Она спустится по служебной лестнице и пройдет через Античный зал вместе с другими сотрудниками музея, чей рабочий день уже закончился. Если никто не обратит внимания на то, как она уходит, никто и не узнает, что она была здесь сегодня после закрытия.