В сердце Сумрачного царства

Орлова Марина

– А что взамен? – напряженно уточнила я, не сводя взгляда с блеклых глаз.

– Ничего. Наше соглашение по поводу твоих услуг остается прежним – ты продолжаешь свою работу и подробно докладываешь мне…

– Нам, – встряла императрица, перебив Алукарда.

– … о всем, что посчитаешь достойным внимания.

– И только? – подозрительно прищурилась я, покосившись на Стефэнию, которая послала мне широкую, ироничную улыбку.

– И только, – с нажимом в голосе подтвердил Алукард, бросив на жену предупреждающий взгляд. Стефа недовольно дернула щекой, поджала губы и нехотя кивнула. – Как мы уже недавно

все определились, мы не можем допустить твою смерть, Соня, – вновь позвал он меня по имени, вызвав очередные мурашки по телу.

– Но я все равно буду распускать грязные слухи по поводу нашей с ней связи, – обиженно и мстительно проворчала вампирша, сложив руки на груди. Иначе никто не поверит в то, что у нас все взаправду.

– Если только на словах, то можете говорить что пожелаете, – нервно и тихо пробормотала я, вновь поежившись от близких перспектив.

– О, можешь не сомневаться, моя прелесть. Уж я-то постараюсь сделать из тебя завидную любовницу, – пообещала Стефэния, которая меня расслышала и хохотнула при виде того, как я покраснела.

– Прекрати, – коротко потребовал Алукард и шумно вздохнул, словно призывал на помощь самообладание. – Нужно подумать, как теперь лучше всего поступить. В своей прежней комнате она жить не может. Там до нее слишком просто добраться, а лишняя охрана только привлечет ненужное внимание.

– У меня есть отличная идея, – вновь задорно улыбнулась Стефэния, подмигнув мне, а после посмотрела на мужа. – Раз уж она в скором времени станет не только нашей фавориткой, но и моей любовницей, то и жить ей лучше у меня, – внесла она предложение, от которого у меня волосы на голове встали дыбом. – Ой, не бледней ты так, – поморщилась она, заметив мою реакцию. – Приставать не стану, – а после добавила, но, скорее, чтобы позлить Алукарда, который смотрел на нее мрачным взглядом: – Если только чуть-чуть.

– Она не будет жить у тебя, – отрезал Алукард.

– Почему? – оскорбилась Стефэния. – Уж не хочешь ли ты ее перетащить к себе?

– Уж лучше так, – процедил он сквозь зубы.

– А твоя подстилка, которая вечно ошивается в твоих апартаментах, против не будет? – ехидно прищурилась Стефэния, напомнив императору про его официальную и главную фаворитку – леди Андреа Эминеску. – Ко всему прочему, это будет необоснованным шагом. Даже если Софи вдруг все же ударилась головой, забыв про свой страх перед мужчинами, и сейчас неожиданно согласиться на твой вариант, а ты решишь, наконец, указать Эминеску на ее место, выставив из своей спальни.

– В смысле? – вдруг произнесла я, так как меня ее логика заинтересовала.

– Дело в том, моя прелесть, что проживание вместе с мужчиной, который откажется от официальной любовницы, в пользу новой, должен обосновываться тем, что новая будет заменять старую. То есть, между вами должна быть близость. Ну, или подтверждение таковой, как отсутствие девственности, который ты до сих пор грешишь. Будет несколько странно, если в покоях Алукарда будет некоторое время жить любовница – девственница, как считаете? – обвела она нас взглядом, и опровергнуть ее слова никто не посмел. – В то время как проживание со мной будет более логичным, так как будучи моей любовницей, она может сохранять свой невинный статус, – победно улыбнулась она мужу и с превосходством посмотрела в его лицо. – Но так и быть,

для подтверждения легенды о том, что ты продолжаешь ее опекать, можешь изредка навещать нас. Но не часто, пожалуйста, у меня от твоей хмурой физиономии изжога.

– Есть и третий вариант, – подал Дорин голос, когда я уже решила, что моя судьба и дальнейшее проживание определено. – Вы сейчас живете в разных крыльях дворца, игнорируя общие императорские апартаменты.

– Предлагаешь поселить Соню там? – заинтересовался Алукард.

– Это был бы более уместный вариант. Он одновременно не вынуждает леди жить с кем-то одним из вас, но уже придает ей более важный статус в глазах других.

Посмотрела на Дорина с надеждой и благодарностью, за светлую мысль, а после с опасением на супружескую пару.

– Нам все равно придется посещать ее, чтобы поддерживать видимость близости, – задумчиво произнесла императрица, растеряв всю веселость и приняв серьезный вид. – Предлагаю посещения по графику. В то, что мы якобы пользуемся ей с тобой одновременно, точно никто не поверит. А вот компромисс в виде очередности будет более уместным, – посмотрела она на мужа, который нехотя кивнул, а после расплылась в улыбке и задорно произнесла: – Чур, я первая!

***

Уже через несколько часов мои вещи были перевезены в три этажа выше и в хозяйское крыло, а я обреченно и настороженно стояла посередине апартаментов, занимающих почти половину этажа и имеющих сразу несколько больших комнат. Но расстраивало меня то, что спальня была одна…

Не успела я как следует потосковать в одиночестве, в гостиную вошла Стефэния в обществе двух своих фрейлин, которые смотрели на меня со смесью брезгливости и ревности. Я бы прежде поразмышляла об этом на досуге, но сейчас мне было плевать.

– Свободны, – не сводя с меня хищного взгляда, который, я надеюсь, смогла выдержать с достоинством, произнесла Стефэния. Девушки бросили на меня последние долгие и неприятные взгляды, а после удалились через дверь. Стоило дверям за ними закрыться, как лицо Стефэнии изменилось, и на меня посмотрели с лукавым прищуром.

– Все прошло, как нельзя лучше, – улыбнулась она мне. – Все поверили в то, что сегодня я буду тебя нагло домогаться и совращать.

– Надеюсь, это лишь предлог, – стараясь следить за дрожью в голосе, спросила я.

– Бука ты, прелесть моя, – надула Стефэния красные губы. – Я сегодня отлично постаралась: тебе жизнь спасла, согласилась на компромисс со своим благоверным, хотя делиться не то, чтобы хотелось, всячески пудрила окружающим мозги. И в благодарность за мое примерное поведение такие оскорбительные слова от моей сладкой прелести?

– Я почти почувствовала себя виноватой, – коротко улыбнулась я, все еще ощущая себя неуютно. – В свое оправдание хочу сказать, что мне трудно быть благодарной, когда мою благодарность пытаются приравнять к отработке сексуального характера.

– Я же и говорю – бука, – поддакнула Стефэния, но по-доброму. – И ханжа. Но ничего, мы это исправим. Время, благо, есть, – обходя меня по кругу и отступив на несколько шагов, произнесла она, разглядывая меня с полуулыбкой. – Смотрю, тебе стало легче? Я рада. Уже была в ванной? Должна признать, несмотря на мою нелюбовь именно к этим комнатам, ванная в императорских покоях просто восхитительна. Хочешь, покажу?