В сердце тьмы
Шрифт:
Велисарий быстро описал ситуацию и велел катафрактам возвращаться в предоставленные им апартаменты. Валентин попытался возражать, но не сильно. В основном формально, поскольку должен был возражать, как телохранитель. В конце концов, они для всех считались телохранителями Велисария и ими на самом деле являлись. Но Велисарий настоял, они сели на лошадей и вернулись к комфорту и тени их роскошных апартаментов.
— Это все, Ваше. Величество, — объявил Холкар.
Он завязал веревку по верху мешка и опустил его в обитое шелком отделение в небольшом сундучке. Затем закрыл крышку сундучка и встал. Мгновение восхищенно осматривал работу, потом оглядел всю комнату.
После прибытия в Каушамби римлян и аксумитов разместили в особняке, расположенном в императорском квартале столицы. Императорский район протянулся вдоль южного берега Джамны, сразу к западу от пересечения Джамны с могучим Гангом. Большой Дворец императора стоял в самой восточной части района. Особняк гостей находился ближе к западной и стоял недалеко от флотилии роскошных барж, временных резиденций элиты малва в летний период. Воды Джамны немного облегчали жару.
Прямо к югу от императорскою района вытянулись оружейные мастерские, где производили оружие малва и боеприпасы к нему, — огромный комплекс по производству пушек, ракет и пороха. Запахи, идущие от этого комплекса, часто были ужасны, но элита малва их терпела ради безопасности. Оружие Вед являлось основой их силы, и они держали его поблизости.
Особняк, в котором разместили иностранцев, принадлежал одному из многочисленных троюродных братьев Шандагупты, которого по заданию императора отправили в Бихар. Здание было почти небольшим дворцом. Там насчитывалось более чем достаточно комнат, чтобы разместить всех сопровождающих кушанов в дополнение к самим иностранным послам. Шакунтала и Эон наконец смогли спать по отдельности.
Шакунтала, по крайней мере, проводила ночи одна. Дададжи бросил взгляд на Тарабай, которая сидела на подушке в углу огромной спальни Шакунталы. Он сдержал улыбку. Женщина из народности маратхи почти не расставалась с Эоном с момента их прибытия. На самом деле сегодня она впервые взялась за выполнение обязанностей фрейлины.
Если, конечно, занятия сегодняшнего дня можно было назвать обязанностями фрейлины или горничной. Холкар в этом сомневался. Императорские фрейлины редко — вероятнее всего, никогда — проводили целый день, помогая императрице считать богатство.
Взгляд Холкара вернулся на сундучок, крышку которого Дададжи только что закрыл. Он был лишь одним из многих небольших сундучков в покоях Шакунталы. Эти сундучки значительно уступали размером большому сундуку, стоявшему в центре комнаты. Большой сундук сиял изысканной резьбой, украшенной золотом и рубинами — цветами династии малва. Теперь он практически опустел.
Шакунтала покачала головой. Она, казалось, пребывала в почти бессознательном состоянии. Когда она заговорила, в голосе слышалось благоговение.
— Я не могу в это поверить, — прошептала она. — В сундуке оказалось столько…
Дададжи улыбнулся.
— Годовой доход принца. Богатого принца.
Писарь почесал щеку.
— Тем не менее это не очень много — для императорской военной казны.
Шакунтала все еще качала головой.
— Как я когда-нибудь смогу отплатить Велисарию? — задумчиво произнесла она.
Дададжи улыбнулся шире.
— Не бойтесь, Ваше Величество. Полководец не рассчитывает, что вы расплатитесь с ним деньгами — только ударами, которые вы нанесете по малва. Ударами, которые это богатство поможет финансировать. Как он выразился? «Императрица без денег — это политическая и военная калека. Союзник-калека бесполезен для Рима».
Шакунтала прекратила качать головой. Сделав глубокий вдох, села прямо.
— Конечно, он прав. Но сколько людей ты знаешь, которые отдадут такое богатство практически незнакомому человеку? И ведь он отдал не только последнюю взятку малва.
— Сколько людей? — переспросил Холкар. — Очень немногих, Ваше Величество. Очень-очень немногих — Раб рассмеялся вслух. — И я знаю только одного, который сделает это с такой радостью!
Шакунтала сама улыбнулась, вспоминая веселые слова Велисария прошлым вечером, когда он подарил ей сундук, который ему в свою очередь подарил Нанда Лал — и половину содержимого первого, который вручил ему Шандагупта в Ранапуре.
«Мне хочется думать об этом, как об идеальной справедливости, — сказал римский полководец, хитро улыбаясь. — Пусть взятки малва финансируют восстание Андхры».
Шакунтале, женщинам-маратхи и Холкару потребовалось потратить целый день, чтобы пересортировать монеты и камни по небольшим сундучкам, которые гораздо легче транспортировать. Большая часть сокровищ была упакована теперь в множество маленьких сундучков. Но часть Шакунтала разложила по кошелям, которые распределила между всеми членами своей группы.
Рожденных в бедности женщин-маратхи это полностью ошарашило. Каждая из них теперь имела при себе больше денег, чем все члены их больших семей заработали на протяжении нескольких поколений тяжелым трудом. Холкар внимательно посмотрел на четырех молодых женщин, сидевших в углу. Он подумал, что теперь они уже оправились от шока. Но если раньше они еще как-то колебались или сомневались, прислуживать ли им Шакунтале, теперь все колебания исчезли. Доверие императрицы полностью припаяло их к ней.
Взгляд Холкара вернулся к Шакунтале, и он тут же понял вопрос на ее лице.
— Нет необходимости, Ваше Величество, — сказал он, качая головой. — Я все еще служу Велисарию, даже если вы и являетесь моей императрицей. Если он захочет, чтобы у меня были деньги, то даст их мне. Я не могу принимать их от другого человека. И кроме того, где мне их прятать? — он насмешливо показал на набедренную повязку.
Шакунтала уже собралась ответить, но ее перебил стук в дверь.
Тарабай открыла дверь. В комнату вошел Валентин в компании с Эоном. Они подошли к Шакунтале.
— Мы можем планировать вечер, — сказал Эон и показал на Валентина. — Катафракты только что прибыли из дворца. Велисарий отпустил их до вечера. Похоже, он вернется поздно. Ему предстоит посетить какое-то мероприятие.
Катафракт нахмурился.
— Эти правящие малва еще хуже, чем греческая аристократия, когда дело касается знакомства со знаменитостями. И так плохо, что ему приходится тратить время на массу третьесортных бюрократов во дворце. А теперь они настаивают, чтобы он еще и познакомился с какой-то старухой.