В сердце тьмы
Шрифт:
«Частично, — добавил он про себя, видя, как алчность снова загорается в глазах коробейника. — Что ты сам заплатил за них. Что, я уверен, гораздо меньше, чем их истинная цена. Я думаю, что начинаю понимать этого… этого… дьявола!»
Он сделал глубокий вдох.
«Нет. To, что сотворил этот дьявольский разум на этот раз»
Шанга посмотрел в сторону. В тридцати фугах патан-следопыт поднял одну из лошадиных ног. Осматривал копыто. Очень внимательно Шанга повернулся назад к коробейнику.
— Но теперь, парень, ты должен рассказать мне — очень быстро, очень четко и ясно, — как ты получил этих лошадей.
— Он был йетайец, — выдохнул коробейник. Затем слова полились из него быстрым потоком: — Думаю, дезертир из императорской стражи. Я не уверен. Я не спрашивал! Не станешь же спрашивать йетайца. Но я так думаю. Я видел часть формы. Красной и золотой. Думаю, он спасался бегством. У него ничего не было, кроме этих отличных лошадей, и он казался в отчаянии, хотел убежать из Аджмера. Поэтому он… он…
Удивительно, но внезапно коробейник вдруг разразился смехом.
— Идиот йетайец! Глупый варвар! Он не представлял, сколько стоят эти лошади! Совсем не представлял, говорю вам! В конце — а мне потребовалось только два часа торга — я обменял их на трех верблюдов, несколько одеял и палатку. Еду. Может, пятьдесят фунтов воды. Две полные большие канистры. И пять бутылок вина. Дешевого вина. — Он хохотал, хохотал. — Чертов идиот! Чертов варвар!
Шанга шлепнул парня по уху.
— Молчать!
Истерический смех коробейника тут же прекратился. Его лицо побледнело.
— А еще что? — спросил Шанга. — Было ведь что-то еще. Выражение лица коробейника стало странной смесью удивления, страха, жадности. Главным образом страха.
— Откуда ты знаешь? — прошептал он.
— Я знаю этого… йетайца, — тихо ответил Шанга. — Он не стал бы просто отправлять тебя в путь. Он бы обеспечил, чтобы ты поехал в этом направлении. Как?
Страх. Жадность. Страх.
— Покажи мне.
Это был один из императорских изумрудов.
Небольшой изумруд, очень маленький по императорским стандартам. Вероятно, самый маленький из драгоценных камней, которые при себе имел Велисарий. Но он представлял богатство для коробейника. Достаточное, чтобы он отправился в Бхаруч, где ему обещали второй точно такой же изумруд, если он передаст сообщение соответствующему получателю.
— Кому?
— Греческому купцу. Капитану корабля.
— Как его зовут? Как называется корабль?
— Ясон. «Арго». 35
35
Ясон — герой греческой мифологии, который на корабле «Арго» отправился за золотым руном.
— Покажи мне послание.
Рана Шанга умел читать по-гречески, но плохо. Это не имело значения. Большая часть послания была математической, это он понял достаточно хорошо. (Индия была местом рождения математики. Столетия спустя европейцы откажутся от римских чисел и примут новую, хитрую арифметику. Они назовут их «арабскими цифрами», потому что получат их от арабов. Но изобрели эти цифры в Индии.)
Но он смог понять послание, достаточно хорошо.
В конце концов раджпут не сдержался. Он стал смеяться, как сумасшедший.
— В чем дело? — спросил Джаймал, когда истерический смех Шанги пошел на спад.
— Это теорема, — сказал он слабым голосом. — Какого-то грека по имени Пифагор. Она объясняет, как считать углы.
Патан прекратил исследование копыта и подошел к ним.
— Порезано не камушком на дороге. Ножом. Сделано специально.
Шанга уже догадался об этом.
— Вот именно, — он улыбнулся и потрепал бороду. — Он знал, что мы заметим след. И после нескольких недель следования по нему перестанем думать о чем-то другом. Поэтому он схитрил в Аджмере, нас отправил на юг по ложному пути, в то время как сам несется по пустыне Тар на верблюде.
Шанга бросил взгляд на коробейника, все еще с пепельным цветом лица.
— Три верблюда, — задумчиво сказал Шанга. — Достаточно, что бы переехать пустыню не останавливаясь, с запасами еды и питья.
Он поднялся на ноги. Это было уверенное, решительное движение.
— Теперь мы его никогда не поймаем. К тому времени, как мы вернемся в Аджмер и отправимся в погоню, у него будет по крайней мере восемь дней преимущества. С тремя верблюдами и полным набором еды и питья он сможет передвигаться по той местности быстрее, чем мы.
Его заместители сверкали глазами, но не спорили. Они знали: он прав. Пятьсот отличных наездников могут в конце концов догнать одного, даже если у него есть запасные лошади. Но не в пустыне Тар.
Это земля верблюдов. Вероятно, в Аджмере нет пятисот верблюдов, для начала. А даже если и есть…
Раджпуты не могли назвать себя опытными в езде на верблюдах.
— Вонючие верблюды, — проворчал Удай.
— Терпеть не могу чертовых тварей, — согласился Пратап.
— Хорошее мясо, — заявил патан.
Раджпуты гневно посмотрели на него. Следопыт этого не замечал. Его разум блуждал где-то далеко.
— Значит, сдаемся? — спросил Джаймал.
Шанга покачал головой.
— Нет, не сдаемся. Но мы больше не будем пытаться гоняться за римлянином. Вместо этого…
Он поднял послание вверх.
— Мы воспользуемся его советом. Углы. Можем быть, только может быть, нам удастся добиться успеха, если мы охватим два угла треугольника, пока он в состоянии охватить только один. Мы направимся в Бхаруч — так быстро, как позволяют наши лошади. В Бхаруче мы реквизируем корабль — или несколько кораблей — и поплывем на север, в Бароду. Он направляется туда, я уверен в этом.